Плохой мальчик - Денис Драгунский

– Дети, сейчас шестьдесят первый год! Пройдет сорок лет, и наступит двадцать первый век! Представляете, как повезло вашему поколению? Вы увидите не только новый век, но и новое тысячелетие! – Мы прямо замерли от восторга, а она продолжала: – Да, дети, вы будете уже не молодыми людьми, но и не старыми. Вам будет по пятьдесят лет. Можно сказать – целых пятьдесят! А можно сказать – всего пятьдесят! Пора зрелости и опыта, мудрости и силы… – И так далее, и тому подобное.

Вдруг Аня Ганыкина руку тянет, просто на месте усидеть не может.

Лидия Сергеевна ей кивает.

Аня встает и победно глядит на остальных девчонок:

– А мне будет сорок девять!

ШКОЛА 5

Не все мои одноклассники живы до сих пор. Уже, наверное, лет пятнадцать назад умер Ваня Лактионов, талантливый гитарист. Мы дружили с третьего класса до десятого и еще прихватили пару лет. Ваня научил меня конопатить аквариумы «менделеевской замазкой» – мы с ним оба увлекались рыбками. Его отец, Александр Иванович, был знаменитый живописец. Я часто бывал у них дома, в огромной квартире на улице Горького, где было много комнат и детей, и там же – в самой большой комнате – мастерская Александра Ивановича.

Он был хороший художник, хотя было принято шутить над его стилем. У него красивый свет. И полный порядок с линейной, воздушной и какой хотите перспективой. Просто он родился не вовремя. Жил бы в Делфте в XVII веке – был бы не слабее Вермера. И еще он был добрый, милый и доступный человек. Не было в нем академической спеси.

Александр Иванович писал пиджак дольше, чем лицо, потому что – он говорил это мне – для него равно драгоценен каждый квадратный миллиметр холста. У него на манекене часто висели пиджаки с орденами и лауреатскими медалями разных советских важных персон, ударников труда или старых большевиков. Однажды и пиджак Брежнева – настоящий, синий, с геройскими звездочками – там побывал. И этот пиджак надевал на себя наш с Ваней одноклассник, высокий и полноватый (тоже теперь уже покойный) Сережа Зазуля (через «а»). И стоял, как Брежнев, перед Александром Иванычем. А Александр Иваныч, оперев запястье о муштабель, как старый голландец, выписывал ворсинки и обметку петель.

Детей у Лактионовых было много. Старшая Света жила отдельно с мужем. А в квартире, кроме отца и матери, Ольги Николаевны, жили (по старшинству) Сережа, Алеша, Маша, мой одноклассник Ваня и младшая Оля. И Машин пятилетний сын, тоже Алеша. Старший Алеша был художник-абстракционист. Александр Иванович очень огорчался и говорил мне: «Пойми же, это не искусство!» Маша тоже была художница. Студентка Суриковского института. Очень красивая. Я, восьмиклассник, смотрел на нее, боясь мечтать.

ТОНКОСТИ ОБРАЩЕНИЯ 2

В старину было страшное дамское преступление: манкировать контрвизитом.

Что у нас сейчас по части этикета?

Есть вещи элементарные, но которые слегка подзабылись.

Например.

Мужчину всегда представляют женщине: «Познакомься, это Иван Иванович». Исключения делаются лишь в двух случаях. Когда мужчина старше женщины на два поколения – то есть несомненно и очевидно годится ей в дедушки. Получается, не менее чем на сорок лет старше… И если мужчина – глава государства (именно государства, а не правительства, парламента или верховного суда) или – член царствующего дома. Впрочем, это не столь актуально. Хотя мне случалось видеть дам, которые на светских вечерах вставали навстречу министру или даже замминистра. Это неправильно.

Настоятельно рекомендуется назавтра позвонить человеку, у которого были в гостях. Поблагодарить за приятный вечер.

Если вас приглашают в гости через третье лицо или если вы в этом доме в первый раз – рекомендуется костюм. Разумеется, если нет особых указаний на летне-шашлычный характер мероприятия.

Если вы закуриваете трубку или сигару даже в сильно курящем обществе, следует попросить позволения.

Если собралась уж совсем веселая компания (на даче, скажем) и вы решили прогуляться со своей новой знакомой на чердак с известными целями – необходимо попросить разрешения у хозяина дома. Так сказать, уведомить в форме просьбы.

Ни в коем случае нельзя прихорашиваться на улице! Тем более поправлять прическу или шляпу, глядя в витринное стекло.

Да, и самое главное.

Не просите соседа передать вам салат или вино! На это есть лакеи!

ТОНКОСТИ ОБРАЩЕНИЯ 3

… в Италии был? В Риме был? Не был? Ну, ты даешь! Ну, ты темнота! В Риме каждый культурный человек должен побывать! Всё, всё, всё, никаких разговоров! Никаких Мальдивов, никаких Канаров, едем в Рим! Как то есть зачем? Это ж Рим, ты что! Обалдеешь! Колонны всякие, храмы, фонтаны, умереть. Ну, рестораны тоже, тоже… И девочки тоже, обязательно. В Риме все есть!

Я тебя там с людьми познакомлю… Серьезные люди. Я тебя, если хочешь знать, с самым главным познакомлю. Он их всех вот так держит! Ух! Не пикнешь! А из себя такой вроде тихий, пожилой, в халатике… Но крутой! Страшное дело.

С ним надо очень вежливо. Слушай и запоминай. Никаких там «батя», «пахан» и все такое. Ни-ни! Строго вот так: папа…

Один мой знакомый получил аудиенцию у Папы Римского. Встречают его, ведут по всяким лестницам и коридорам, вводят в маленький уютный зал. Там еще человек десять таких, как он. Удостоенных.

Кругом кардиналы толпятся. Вот кто-то кашлянул: идет!

Через распахнутые двери два кардинала под руки вводят папу.

Все выстраиваются посередине зала.

Папа к каждому подходит.

Мой знакомый первым стоял.

Папа ему говорит:

– Здравствуйте!

Тот говорит:

– Здравствуйте, Ваше святейшество. Я такой-то, из Москвы.

– Очень приятно, – говорит папа. – Как дела? Неплохо, надеюсь?

И, не дождавшись ответа, переходит к следующему. Потом к третьему, пятому, десятому.

Мой товарищ повертел головой – а папы уже нет.

Он спрашивает какого-то кардинала:

– Пардон, а когда начнется аудиенция?

Кардинал говорит:

– Всё.

НЕ РАЗОБРАТЬСЯ

В метро, в переходе с «Театральной» на «Охотный ряд», стояла юная женщина с бледным лицом. У нее на руках был грудной младенец. К одеяльцу была пришпилена надпись: «Люди добрые! Помогите выжить!» Так она стояла года четыре. Или шесть. Младенец все эти годы оставался грудным. Думаю, он и сейчас грудной.

Что у нее в голове? В смысле – в сердце?

А что в сердце у человека, меняющего ночлег каждый день, но не потому, что он нищий бродяга, а потому, что настолько богат, что искренне боится убийц, – вот сейчас они влезут в окно со своими толстоствольными заглушенными винтовками… птюю! птюю!… Нет уж, лучше поспать в самолете.

Есть люди, которые говорят, что «отлично разбираются в людях». Может, это и в самом деле так – просто превосходно разбираются, прямо-таки на три метра под человеком видят.

Клавдий Элиан в своих «Пестрых рассказах» приводит такой случай.

Александру Македонскому привели человека, который до того навострился, что с трех шагов попадал маковым зернышком в игольное ушко. Он продемонстрировал великому царю свое умение и спросил, чем тот вознаградит его. Александр Македонский, подумав немного, приказал подарить ему мешок мака и сундучок иголок, прибавив: «Упражняйся и далее в своем прекрасном искусстве, о благородный метатель маковых зерен в игольные уши!»

Подобные слова сказал бы я тому, кто совершенным образом разбирается в людях. «Иди на стадион в день матча „Спартак“ – „Арсенал“, – сказал бы я, – крути головой и рассматривай публику…»

Ибо человек, который «отлично разбирается в людях», отнял у себя возможность общаться свободно. Простодушно, эмоционально и отчасти непредсказуемо. Иначе – сплошной практикум по психодиагностике. Тупая проницательность, заслоняющая жизнь.

Так что лучше жить, не шибко разбираясь в людях, изумляясь их глупости, черствости, неблагодарности, жадности – а также их уму, отзывчивости, ласке и щедрости.

ПЕРВОКЛАССНАЯ ФИЛОСОФИЯ

Стать взрослым – войти в мир недоступных взрослых удовольствий. Это приятно само по себе, как любой запретный плод. Хорошо. Нас, детей, привлекает недоступность. А что в этом находят взрослые? Неужели в запретном плоде сладка только его запретность? Нет, это действительно, это на самом деле очень приятно.

Стоит только внимательно посмотреть, как взрослый, предвкушающе сглатывая слюну, наливает прозрачную водку в хрустальную стопку, подцепляет маринованный гриб, осыпанный волосками укропа и родинками перчинок, лихо выпивает, аппетитно закусывает, а потом, откинувшись на стуле, разминает и продувает папиросу, закуривает и, затуманив глаза, пускает в потолок струю душистого дыма, – все становится ясно.

Взрослые упоенно предаются наслаждениям. Курят, пьют вино, играют в карты; ходят в кино на вечерние сеансы и смотрят телевизор до упора; читают в кровати перед сном и утром тоже; купаются в речке или в море, сколько влезет; зимой выходят на улицу без шапки; объедаются сладким, соленым, жирным и пряным; носят в карманах острые перочинные ножики и зажигалки – в общем, делают все, что детям нельзя, потому что вредно и опасно.