Хлеб наемника - Евгений Шалашов

На пороге замер оцепеневший трактирщик. Он, кажется, не успел понять — что тут произошло.

— Ну, чего смотришь, воду неси! — крикнул я.

Первым была оказана помощь капитану. Виктор зашевелился, застонал, а потом, хоть и с трудом, сумел подняться на ноги.

— Лихо… ты… нас… — держась за шишку на голове, простонал командир дружины.

— Ну так получилось, — пожал я плечами. — Незачем было из арбалета стрелять.

Мы пошли по двору, ставшему полем боя, разбирая раненых и убитых, а я заодно разыскивал метательные ножи. Из семи штук удалось разыскать только четыре. Обычно находил все — ходишь и вытаскиваешь из трупов. Тут-то бил не на поражение, рукояткой, вот и разлетелись, не сыщешь… Жалко, хорошие были ножички.

Оглядывая тесный дворик, поймал себя на мысли, что драться около конюшен приходится не в первый раз. И, возможно, не последний.

Кроме арбалетчика, погиб один из молодых, попавший под копыта. Невелика потеря. Только свистни — набегут новые парни, которым ещё невдомек, что крестьянин живет дольше дружинника. Нашли и владетельного барона. Его милость был в целости и сохранности — сидел на четвереньках и громко икал.

— Как вы, господин барон? — поинтересовался капитан, приподнимая своего сеньора.

— Т-ты кто? — заикаясь и борясь с икотой, спросил барон.

— Я — капитан, — обеспокоенно сказал Виктор.

— Д-да не т-ты, Виктор, а — т-ты…

— Наемник, — вынужден был повторить я. — Память отшибло?

— Эт-то, ик, я уже слышал. Наемники т-такие не б-бывают…

— Да они разные бывают, — пожал я плечами. — Есть и хуже.

Отпившись водой, принесенной добросердечным трактирщиком, и шнапсом, отыскавшимся у капитана, барон окончательно пришел в себя. Заикаться перестал, взгляд приобрел осмысленность:

— Доспехи и коней возьмешь? Или деньгами?

Ах ты, а ведь точно! Я и не подумал, что по праву победителя могу забрать коней и оружие. Да и господин барон теперь мой пленник.

— Выкуп, — решил я. — За вас, господин барон, — сто талеров, а за людей — по десять.

— Почему так мало? — вскинулся барон. — Да я не меньше пятисот стою! А люди мои, да каждый не то что по десять, а…

Тут он сник, поняв, что дружинники, не сумевшие защитить сеньора от одного противника, стоят немного.

— Ладно, — смилостивился я. — С вас — пятьсот. С людей и коней по двадцать за голову. Доспехи и мечи брать не буду. Когда получать?

— Через неделю, — пошевелив губами и что-то прикинув, сообщил барон. — Придется к ростовщику ехать, что-нибудь закладывать. А так — поживешь у меня в казармах.

— Почему в казармах? — удивился я. — Могли бы и на гостевую комнату расщедрится, для победителя.

— Ты же не дворянин. Или все-таки дворянин? — с надеждой уставился он. — Где герб?

Объясняться с господином бароном насчет дворянства или отсутствия оного я не стал. Ехать к нему в казармы? Пожалуй, в родимых стенах он подумает — а стоит ли возвращать долг наемнику без герба?

— Давайте так, барон, — решил я. — Я заберу все, что найду у вас в карманах и кошельках, и будем считать, что вы уплатили выкуп сполна.

Удалось найти пятьдесят монет талерами да сотни две медяков разного достоинства. Для меня, что накануне зарабатывал деньги собственным конем, — сумма несусветная!

Когда я ссыпал боевую добычу в кошелек, барон в задумчивости спросил:

— Все же — что ты за наемник? Я пятнадцать лет воюю. Насмотрелся на вашего брата. Другой на твоем месте предпочел бы порку, а не драку.

— Вы воюете пятнадцать лет, — усмехнулся я, вскакивая в седло. — А я — каждый день!

Глава вторая

ХРАНИТЕЛЬ ТЕЛА…

Гневко доволен: овсом подкрепился, подрался на славу и опять в дороге! Погода теплая и дождя не предвидится. Ну а что еще нужно для полного жеребцового счастья? О разных мелочах, вроде крыши над головой, пусть у хозяина голова болит.

К вечеру мы выехали к небольшой речке и присмотрели местечко для отдыха. Было еще светло, поэтому я решил разобрать дорожную сумку: высыпал все содержимое на плащ и приступил к разбору реликвий.

Обывателям кажется, что наш брат только и делает, что кочует с места на место в поисках приключений. Но на самом деле «псы войны» бродяжничают тогда, когда их хозяина либо убьют, либо возьмут в плен. Мы не вассалы, что обязаны выкупать сеньора или лить слезы на его могиле. Конечно, слезу, коли нужно, пролить сумеем, особенно если за это отдельно заплатят. Наемник, после потери «кормильца», предпочитает пристроиться на «хлебное» место: в королевскую армию, в герцогскую или баронскую дружину. Ну на самый крайний случай — в купеческую охрану или городскую стражу. Мне с этим обычно везло. На самом дне дорожной сумки, в чистой тряпице, лежат боевые награды, заработанные в разных странах.

Есть награды, что, кроме воспоминаний, иной ценности не имеют. Скажем, некоторые августейшие особы повадились выдавать нашему брату медали. И добро бы — золотые или серебряные, так нет — бронзовые и медные! У меня накопился целый ошейник, где крепилось с десяток «Веры и верности», «Честностей», «Честностей и храбростей» и еще каких-то разномастных наград, по которым можно изучать историю и географию швабсонских земель. В этих краях говорят на одном языке, но королей, герцогов и прочих владетельных суверенов не счесть…

Можно взять и напялить на себя все имевшиеся регалии. Но это выглядело бы так же глупо, как выезжать на поле боя в полном турнирном доспехе: красивом, прочном и бесполезном из-за тяжести. А что до медалей… Ценится не то железо, что на шее, а то, что в руке.

Правда, в коллекции есть такие награды, что не постыдился бы иной герцог. Чего стоит «Башня и крест»! Конечно, в материальном воплощении он ни тоффеля не стоит, хотя и весит добрых три фунта.

Получил я его во время войны, затеянной принцем против короля, приходившегося ему старшим братом. Король очень долго штурмовал крепость, где сидел его брат-мятежник. Рота, которой я командовал, захватила надвратную башню и удерживала ее до подхода основных сил. Твердыня была взята, а мятежный братец отправлен в другую крепость уже не как принц крови, а как узник. Король, на радостях, учредил орден. Никто толком не понял, что означал сей знак: то ли торжество законной власти (крест!) над мятежниками (башня!); то ли дух королевской власти (и крест, и башня).

От роты, взявшей башню, осталось семь человек, поэтому награждали вельмож. Я попал под раздачу чисто случайно. Наверное, король решил подразнить своих аристократов!

«Бешеный крест», как обозвали награду остряки (им, наверное, тоже хотелось украсить себя железякой, но — обломилось!) изготавливался из настоящего, первосортного железа, обошедшегося казне в ломаный фартинг, потому что сырье подбирали прямо на поле боя… Король, чтобы объяснить скупость, заявил, что главным мерилом должна быть не материальная, а духовная ценность! Вельможи быстро придумали выход — заказали у ювелиров золотые дубликаты, на что король не возражал.

В те дни я имел кое-какие виды на будущее в этом королевстве, посему тоже стал подумывать о копии, но случилось то, о чем до сих пор пишут в книжках, — узнику передали пирог с начинкой из веревочной лестницы и кинжала. Дело, в общем-то, темное, но закончилось оно для мятежного принца светло и радостно: дворцовая гвардия предпочла свергнуть старшего братца и усадить на престол младшего. Экс-короля отправили в почетную ссылку, где он и погиб. Егеря, загонщики и прочие участники охоты, включая борзых, были наказаны…

Я не успел принять участия ни в заговоре с целью свержения тирана, ни в защите законного монарха, потому что находился в приграничной крепости. Нет, не на положении узника, а напротив — был назначен туда комендантом. Потом, как и положено, начались гонения на сторонников бывшего узурпатора. Про наемника никто бы не вспомнил, не будь я кавалером злополучного ордена. Новый король объявил «Башню и крест» аннулированным. Кавалеры, под угрозой опалы и ссылки, были обязаны сдать знаки отличия в королевскую канцелярию и принести покаяние.

Решив не дожидаться указа о ссылке, я сбежал. Не потому, что питал какие-то чувства к свергнутому королю (ну какая мне разница, кому служить?), а узнал, что те из кавалеров «Башни и креста», кто каялся, пропадали по возвращении из королевского дворца… Полиция, разумеется, упорно и безрезультатно разыскивала злоумышленников, а потом пришла к выводу, что «имела место месть со стороны бывших сторонников узурпатора».

Оказалось, что я правильно сделал. Не люблю гражданские войны, а гвардии понравилось возводить и свергать королей…

Младший братец пробыл на престоле только полтора года. После двухмесячной резни на престол уселся дальний родственник убитых королей, сумевший скрутить гвардию в бараний рог, а потом и вовсе — расформировать ненадежные подразделения и создать новые, лично ему преданные.