Момент решения - Стенли Эллин

– Ну, виноград всегда зелен, – развеселился доктор.

Хью покачал головой:

– Совсем нет. Просто, когда в двери есть замок, а в кармане ключ, не слишком много нужно волшебства, чтобы открыть ее. Зная репутацию нашего дорогого гостя, я думал, что мы увидим нечто более серьезное.

На лице Реймонда появилась гримаса.

– Поскольку я все-таки рассчитывал вас позабавить, – сказал он, прошу простить за испытанное разочарование.

– Что вы! Как забава оно вполне подошло. Здесь жаловаться не на что. Что же касается настоящего испытания...

– Настоящего испытания?

– Да. Кое-чего необычного. Скажем, дверь без ключей и замков, в которых можно незаметно ковыряться. Закрытая дверь. Ее можно открыть прикосновением пальца – и в то же время открыть невозможно. Как вам?

Реймонд прищурился в задумчивости. Он словно пытался повнимательнее разглядеть, что ему предлагают.

– Довольно любопытно, – сказал он после паузы. – Можно подробнее?

Расскажите.

– Зачем рассказывать! – воскликнул Хью, в голосе его чувствовался азарт. Я понял, что именно этой секунды он и ждал. – Есть вариант получше. Я покажу вам эту дверь.

Он резко вскочил и ринулся вперед. Мы последовали за ним. На месте осталась лишь Элизабет. Когда я спросил ее, не хочет ли она пойти с нами, она только покачала головой и так и осталась сидеть, глядя на нас с полной безнадежностью.

Мы шли к погребам замка. Я догадался, проследив взглядом за лучом ручного фонаря Хью. В этой части подземелья я никогда не бывал, хотя несколько раз спускался вниз, чтобы помочь Хью выбрать бутылочку вина получше. Но сейчас мы прошли мимо винных кладовых и пошли дальше, приближаясь к длинному, плохо освещенному подвалу. Наши шаги гулко разносились по каменному полу, на стенах были капли влаги. Наверху ночь была довольно теплой, но здесь я чувствовал сырой и странный холод, забиравшийся под одежду и пробиравший до костей. По телу пробегали мурашки.

Доктор вздрогнул и что-то пробормотал о гробницах Атлантиды. Мне сразу стало легче. Значит, не у меня одного на сердце было неспокойно.

Мы прошли через весь подвал и остановились перед маленьким каменным закутком в самом дальнем углу. Шириной он был фута четыре, высотой футов восемь. За распахнутой дверью разглядеть что-то внутри никак не удавалось. Хью потянул массивную дверь на себя.

– Вот она, – сказал он отрывисто. – Сделана из хорошего дерева, толщиной – четыре дюйма. Подогнана так, что воздух сюда практически не поступает. Этому замечательному шедевру плотницкого мастерства двести с лишним лет. И никаких замков или запоров, а вместо ручки – вот эти кольца. – Он мягко толкнул дверь, она вновь распахнулась.

– Видите. Дверь отрегулирована так, что распахивается от легчайшего толчка.

– Но зачем? – спросил я. – Как все это разумно объяснить?

Хью коротко рассмеялся:

– Конечно, объяснение есть. В те страшные времена, если слуга совершал проступок, думаю, что-то вроде дерзкого ответа одному из моих предков, его отправляли сюда, чтобы он ощутил свою вину и раскаялся. А поскольку воздуха хватало максимум на несколько часов, он или очень быстро признавал свою вину, или больше не совершал подобных проступков, никогда.

– А дверь? – спросил внимательный доктор. – Вот эта самая дверь, которая открывается от малейшего прикосновения? Что же мешало открыть ее и дать доступ воздуху?

– Вот что.

Луч фонаря разогнал тьму внутри каменного мешка, и мы все сгрудились у выхода, чтобы получше видеть. На дальней стене, на уровне человеческого роста, вернее, чуть выше, была прикреплена короткая толстая цепь с подковообразным ошейником на конце.

– Понятно, – протянул Реймонд. Это были первые его слова с той минуты, когда он покинул гостиную. – Действительно остроумно. Человек поставлен у самой стены, он видит дверь. На шее у него ошейник – замка на нем нет, значит, он просто заклепан. Дверь закрыта, и все последующее время он напоминает висящего на невидимой дыбе. Ногами несчастный пытается дотянуться до кольца на двери, не понимая, что дотянуться до двери просто невозможно. Если ему повезет, он не задохнется в своем железном воротнике, а протянет до той минуты, когда кто-нибудь решит открыть ему дверь.

– Бог мой! – воскликнул доктор. – После ваших слов мне чудится, что я тоже проходил через весь этот ужас.

Реймонд улыбнулся:

– Я пережил немало подобных ситуаций. Поверьте, действительность всегда страшнее самых жутких предположений. В какой-то момент обязательно появляется ощущение безысходного отчаяния, паники, сердце стучит так, что, кажется, оно вот-вот выскочит из груди, по лицу струится холодный пот... Вот тогда-то просто необходимо взять себя в руки, отогнать все страхи и вспомнить то, что ты знаешь. Если нет...

Он выразительно провел ребром ладони по горлу.

– К несчастью, обычно жертвой подобных обстоятельств оказывается тот, кому не хватает внутренней твердости и необходимых знаний. Таким не устоять.

– Вы, конечно, устоять можете, – сказал Хью.

– У меня нет оснований думать иначе.

– Вы хотите сказать, – Хью оживился, голос его обрел прежнюю уверенность, – окажись вы в тех же условиях, что и этот несчастный два века назад, то смогли бы открыть дверь?

Вызов в его голосе был чересчур очевиден. Реймонд, естественно, не мог его не заметить. Он выдержал паузу. Было ясно, что фокусник раздумывает над ответом.

– Пожалуй, да. Это, конечно, не просто сделать – сложность задачи в ее очевидной простоте, но решить эту проблему можно.

– И сколько времени понадобилось бы вам для этого?

– Максимум час.

– Не хотите ли пари? – Хью произнес свой вопрос очень медленно, с явным удовольствием растягивая слова.

– Подождите, подождите, – вмешался доктор, – все это мне очень не нравится.

– Предлагаю прерваться и пропустить по стаканчику, – добавил я, игры играми, но мы все рискуем заработать здесь воспаление легких.

Казалось, ни Хью, ни Реймонд меня не слышали. Они стояли, пристально глядя друг другу в глаза – Хью, горя от нетерпения, ждал ответа. Реймонд размышлял. Наконец он спросил:

– Каковы ставки?

– Если вы проигрываете, то в течение месяца оставляете Дейнхауз и продаете его мне...

– А если выигрываю?

Хью было очень нелегко выговорить это, но он мужественно выдавил:

– Тогда уеду я. Если вы не захотите купить мой замок, я продам его первому встречному.

Для любого, кто хоть немножко знал Хью, подобное заявление из его уст должно было показаться безумием. В первые секунды мы просто оторопели. Доктор пришел в себя первым.

– Нельзя говорить только от своего имени! – закричал он. – Вы женаты. Что скажет Элизабет?

– Ну так как? Пари? – требовательно повторил Хью. – Вы готовы принять решение?

– Мне кажется, я должен кое-что объяснить перед тем, как дам окончательный ответ. – Реймонд помолчал, затем продолжил:

– Боюсь, что у вас сложилось мнение – видимо, виной, моя гордыня, – что я оставил свою работу только потому, что она мне надоела, что у меня пропал интерес. В действительности несколько лет назад мне пришлось обратиться к докторам. Врачи обследовали мое сердце, и неожиданно мое здоровье стало для меня самым важным на свете. Я рассказываю вам об этом только потому, что вынужден отказаться от сделанного предложения, хотя оно показалось мне весьма необычным и интересным способом разрешения споров между соседями.

– Минуту назад вы казались вполне здоровым, – угрюмо заметил Хью.

– Не настолько, как хотелось бы, друг мой.

– Другими словами, – в голосе Хью зазвучала неприкрытая насмешка, помощника под рукой нет, ключей в кармане тоже, и никакой возможности заставить кого-нибудь увидеть то, чего здесь нет! Придется вам признать свое поражение.

Реймонд весь напрягся:

– Ничего подобного. Все инструменты, необходимые для подобных испытаний, у меня с собой. Уж поверьте, их было бы достаточно.

В ответ раздался издевательский хохот Хью. Эхо разнесло его смех по всем уголкам подземелья. Я уверен, что именно этот издевательский смех, гулко отдававшийся в каждом коридоре, повлиял на решение Реймонда принять пари.

Хью легко взмахнул тяжелой кувалдой с короткой ручкой и несколькими ровными ударами заклепал железный обруч, цепь от которого тянулась к стене. Единственное, что бросилось мне в глаза в беспросветной темени, когда он закончил, – фосфоресцирующий свет цифр на циферблате часов Реймонда. Он взглянул на них.

– Сейчас одиннадцать, – спокойно сказал фокусник. – Суть пари: к полуночи дверь должна быть открыта. Не имеет значения, какими средствами. Таковы условия, и вы, джентльмены, свидетели.

Дверь захлопнулась.

Мы ходили по подвалу – все трое, – словно кто-то вставлял нас выделывать ногами самые немыслимые геометрические фигуры на этом каменному полу. Походка доктора была тороплива и резка. Я пытался повторять размашистые, нервные шаги Хью. Глупое, бессмысленное занятие. Наши тени тоже метались из стороны в сторону, мы отсчитывали секунды, но никто не решался поддаться искушению и взглянуть на часы.