О Главном. IT роман - Владимир Аджалов

Времени у Ильи до окончания срока действия предложения оставалось всего ничего, одна неделя. Поэтому следующий день, это был четверг, прошел в его московском офисе в атмосфере напряженной деловой активности. К концу дня на факс, указанный на сайте, Илья отправил предварительное письмо – согласие банка на выдачу необходимой гарантии. Чтобы это письмо появилось, Илья позвонил прямо председателю правления того самого Парижского банка, который недавно стал его партнером в России. И дело решилось за полдня. Под залог практически всего, чем Илья владел, банк с мировым именем согласился дать такое письмо и приступить к оформлению гарантии под возможную сделку.

Указав в факсе номер своего мобильного телефона, Илья не думал, что реакция будет столь оперативной. Однако всего через час после отправления факса с ним уже разговаривал некто, представившийся продавцом. Продавец уточнил, есть ли у потенциального покупателя действующая шенгенская виза. Получив утвердительный ответ, он назвал место и время первой встречи – Мюнхен, завтра, в пятницу.

Илья смог взять билет только на очень неудобный рейс, в пятницу поздно вечером, из Домодедово. Он перезвонил, сообщил продавцу ситуацию. Тот категорически не хотел откладывать встречу. В результате договорились приступить к обсуждению контракта сразу по прилету, прямо ночью.

И вот Илья в самолете, заходящем на посадку над темной землей с аккуратными и красивыми, какими‑то картинными полями и лесами.

Аэропорт Мюнхена был гораздо больше, чем предполагал Илья. Длинные, нескончаемые переходы вели от места высадки к паспортному контролю и далее к выдаче багажа и таможне. Тем не менее, он довольно быстро добрался до выхода. В небольшой группе встречающих Илья увидел человека с табличкой, на которой было написано Stol’sky.

Встречающий человек быстро повел Илью по новым переходам и лабиринтам. Потом они прошли по просторному двору, поднялись на эскалаторе и вдруг они оказались где‑то на крыше, где была стоянка автомобилей.

Лимузин был достойный, немного старомодный и очень длинный. Илью усадили на заднее сидение, и он через пару минут понял выбор лимузина. С заднего сидения, на котором он оказался, не было видно ни дороги, ни знаков, практически ничего. Все окна рядом с ним были затемнены почти до полной непрозрачности, а лобовое стекло отстояло слишком далеко.

Примерно через полтора часа пути лимузин наконец‑то остановился. Илью пригласили на выход. Он понимал, что небольшой особняк с уютным двориком, на территорию которого его сейчас завезли, вполне может быть уже не в Германии, а, например, в Австрии или Италии.

Глава 5

1389 год. Франция. Город Лирей

Темным осенним вечером епископ французского города Лирей мессир Пьер д’Арси нетерпеливо ходил взад и вперед вдоль стола в своем рабочем кабинете. На столе лежало второе письмо, полученное на этой неделе епископом захолустного прихода от верховного понтифика (первосвященника) вселенской церкви Папы Климента VII.

В первом секретном послании, полученном неделю назад, Папа указывал епископу, как следует вести себя в связи с обращением прихожанина графа де Шарни. Молодой граф пожелал выставить в храме на всеобщее обозрение верующих так называемую плащаницу – отрез полотна с изображением тела, якобы погребальные пелены Христа.

Раб рабов божьих, как именует себя в письме Папа, считает, что требуется время для принятия решения о разрешении или запрещении публичного показа. По мнению Святого престола, следует проверить, что же представляет эта плащаница: есть ли это произведение рук человеческих или нечто большее.

Достопочтенному епископу было настоятельно рекомендовано выбрать из художников своего города человека богобоязненного и порядочного. Следовало проинструктировать этого человека о деликатном характере его миссии и предложить дать заключение об изображении на полотне. Для заключения предписывалось взять с полотна нитки с тех мест, где есть изображение. Художник должен попробовать определить, как именно, какими средствами создано на полотне изображение.

Это заключение должно быть сделано письменно и отправлено вместе с пробами в Ватикан при строжайшем соблюдении конфиденциальности. При этом высочайше обещано было, что в ближайшие дни будет направлено еще одно послание. Папа обещал детально разъяснить, почему нужно быть предельно осторожным при обращении с плащаницей и принять всяческие меры для сохранения результатов исследования в тайне.

Уже на следующий день после получения первого письма Папы, епископ пожаловал в дом де Шарни со своим знакомым художником. Его старый приятель, можно сказать друг детства, уже много лет зарабатывал на жизнь написанием парадных портретов многочисленных представителей бедного, но гордого местного дворянства.

Молодого графа де Шарни неожиданный визит епископа нисколько не удивил. Граф уже несколько месяцев назад обратился письмом к Святому Престолу за разрешением на показ плащаницы, однако и не надеялся получить ответ от недавно избранного Папы лично.

Узнав о полученном высочайшем указании провести небольшое исследование, граф, не раздумывая, провел гостей в комнату, соседнюю с приемной.

Кроме покрытого белоснежной скатертью длинного большого стола с деревянным ковчегом посредине, в комнате ничего не было. Стол был низким, его столешница находилась на уровне немного выше колен взрослого человека. Было понятно, что этот стол был сделан специально, не для трапез.

Не без труда сняв и отставив крышку ковчега, граф бережно вынул сложенное полотно и аккуратно развернул его на столе во всю длину.

На льняном полотнище, длина которого соотносилась к ширине примерно как четыре к одному, были явственно видны желто‑коричневые пятна. Граф предложил гостям отойти от стола так, чтобы можно было охватить взглядом все полотно. При таком цельном взгляде становилось очевидным, что в левой половине полотна находится как бы отпечаток человека, лежащего лицом вверх, головой к центру полотна, а в правой половине – отпечаток той же фигуры, но лицом вниз. Отпечатки головы почти соприкасались друг с другом.

Помимо желто‑коричневых отпечатков лица и тела, на полотне были четко видны более темные, красно‑коричневые пятна. И епископу и художнику по малому размышлению стало понятно, что эти пятна в принципе могут соответствовать по месту расположения большим и малым ранам Христа, нанесенным бичом, терновым венцом, гвоздями и копьем.

Приглашенному художнику графом было разрешено взять образцы волокон полотна из двух пятен, соответствующих правой руке и правой ноге. После совместного обсуждения, было также решено взять пробу и из большого пятна, расположенного на боку. Небольшие, почти невидимые кусочки ниток художник брал острым пинцетом и складывал в маленькие пакетики из тонкой полупрозрачной бумаги.

И вот в ожидании заключения уважаемого художника, епископ вновь и вновь перечитывал только что доставленное гонцом второе послание понтифика.

Как следовало из второго письма Папы, им создана особая комиссия для формирования официального мнения Святого Престола по поводу возможного происхождения плащаницы. Конечно, если будет доказано, что это всего лишь изображение, творение рук человеческих, то дискуссия будет закончена. Но если останется повод для сомнений, то следует достопочтимому епископу принять к сведению следующее.

В ряде не вошедших в канон, но сохранившихся до наших дней письменных памятников первых христиан, плащаницу упоминают в связи с апостолом Фаддеем (он же Иуда апостол, не Искариот), братом Иисуса по плоти. Как следует из упомянутых источников, апостол Фаддей унес обнаруженную в гробнице по вознесению Христа плащаницу от преследования иудеев в Эдессу[2].

Следует сопоставить это предание с другими фактами. Уважаемому Епископу наверняка известна история исцеления царя Авгаря. Римские, а позднее византийские историки, начиная с Евсевия Кессарийского, пишут о том, что Царь Эдесский Авгарь V, современник Христа, излечился от проказы, при коснувшись к нерукотворному образу Спасителя.

Святой Престол не препятствовал распространению легенды о том, что это был плат, который Спаситель приложил к своему лицу и затем послал царю. Ведь другого толкования нерукотворного образа Спасителя ранее не было. Однако, в легенде этой всегда было непонятно, почему историки Византии называли плат с нерукотворным обликом Спасителя «тетрадион»[3].

Как следует из обращения молодого графа де Шарни, полотно, судя по всему, многие годы хранилось свернутым вчетверо так, что было видно лишь лицо. Учитывая все изложенное, созданная комиссия считает возможной гипотезу о том, что недавно обретенная плащаница могла быть тем самым нерукотворным образом, которому поклонялись сначала в Эдессе, а затем в Константинополе.