Пленница французского маркиза (Книга 1) - Лариса Шкатула

Как жаль, что именно подобных людей уважает её дочь, и именно с ними предпочитает общаться. Глупо было надеяться, что Воронцов отвратит её от пагубной привычки, он, оказывается, и сам такой. Неужели все усилия княгини, найти дочери достойного жениха, отца её будущих внуков, тщетны?

Граф Дмитрий Алексеевич за столом сел напротив Сони, Ивана Петровича поместил рядом с нею, а княгиню - подле себя. Теперь он мог продолжать разыгрывать свой маленький спектакль, лицезрение коих в последнее время весьма развлекали его.

Тему разговора, который начался за столом, он сам и предложил. Будто невзначай Воронцов заметил механикусу, что его прелестная соседка весьма образованная женщина, она знает языки, интересуется историей и другими науками...

В ответ на его представление Кулагин повел себя самым странным образом. Он посмотрел на Соню как бы с некоторой брезгливостью и даже слегка отодвинулся, словно объявленная её образованность была сродни нехорошей болезни.

- По моему разумению, - сухо проговорил он, - излишняя ученость не только не красит молодую девицу, а и позволяет ей вступать на поприще, которое издавна было привилегией мужчин. Это так же противоестественно, как словосочетание - женщина и война. Некоторые живописцы изображают женщин с мечом в руке, но только лишь в виде аллегории.

Соня оторопела. Получать незаслуженную отповедь от человека, которого она уважала, ещё не видя его, перед чьим талантом преклонялась... Не в этом ли состоит "опыт" графа - показать ей, что человек, талантливый в механике, вовсе не обязательно будет иметь передовые взгляды в самых обычных отношениях между людьми. Или поколебать её авторитеты, пристрастия, показать, что они на деле преклонения не стоят?

Зато высказывание Кулагина нашло самый горячий отклик в сердце Марии Владиславны. Она посмотрела на него с симпатией и даже с надеждой: если это говорит человек, которого её дочь почему-то уважает, то, может, она прислушается к его словам?

- Император Петр Великий весьма почитал свободные нравы, царящие в Европе. Он многому научил нас, русских, - проговорила княгиня, позволяя себе некоторую вольность по причине своей особой заинтересованности в разговоре, - но я все же думаю, что склад наших отношений, наши законы нам не следует отвергать от начала до конца. Грамотность - пожалуйста, это можно, почитать роман, поучить своих детей, но науки... Что с нами будет, ежели все женщины увлекутся науками?!

- Кланяюсь вам, ваше сиятельство, целую ваши руки, - пожалуй, излишне живо откликнулся на её речь Кулагин. - Женщина создана богом для воспроизведения потомства и поддержания домашнего очага. Ежели она прекратит этим заниматься, в мире настанет хаос. Я представляю себе женщину ученую в виде столь любимого алхимиками растения мандрагора7. Ей приписывают свойства, коими она не обладает. На неё надеются, она надежд не оправдывает. А когда женщине-ученой о том намекают словом или делом, она приходит в негодование, ощущает высказанную ей правду как обиду, и будет до самой смерти грызть несчастного своими ядовитыми зубами, не давая ему ни отдыху, ни сроку. А случись, паче чаяния, судьба вознесет её выше того, кого ученая женщина считает своим обидчиком, она ему ещё и мстить начнет. Причем, используя для того самые недостойные методы...

На взгляд Марии Владиславны гость-часовщик пошел в своих рассуждениях уже непонятно куда, но начало было положено. Софья, похоже, сникла, не встретив в нем поддержки. Ничего, это ей на пользу пойдет!

- Неужели вы действительно считаете, что женщины только и годны для того, чтобы рожать детей да вести хозяйство? - между тем вопрошала Соня, которая никак не могла поверить услышанному.

- Так и считаю, - сухо подтвердил механикус.

- И вы ни разу не встречали женщины умной и образованной, но не мелочно мстительной?

- Не встречал.

- А что вы скажете о Екатерине Романовне Дашковой?

Соня назвала имя своего кумира - женщины, на которую страстно мечтала быть похожей. Княгиня Дашкова имела столько заслуг, столько черт характера для подражания, что в одночасье и не перечислишь. Она и хотела сказать о Екатерине Романовне хотя бы немногое, самое главное, как голос матери прервал её на полуслове.

- Иван Петрович, батюшка, да что же это с вами?!

Соня спохватилась и посмотрела на Кулагина. Тот сидел мучнисто белый, жадно хватая воздух ртом, в то время как рука его медленно ползла к карману, видимо, за лекарством.

Она развернулась на стуле и живо подхватила за плечи начавшего падать механикуса. Воронцов тоже выскочил из-за стола и вдвоем они положили его на кушетку, а княгиня ловко подсунула под голову Кулагина подушку.

- У Ивана Петровича больное сердце? - шепотом спросила Соня Воронцова, пока маменька вдвоем с вызванной ею Агриппиной поили Кулагина его же лекарством.

- Его болезнь как раз и именуется - Дашкова, - желчно пояснил Воронцов.

- Вы хотите сказать, что неприятие механикусом просвещенных женщин происходит по вине Екатерины Романовны? А разве не возглавляет он механических мастерских, которые суть вотчина княгини?

- Это так. Будет возглавлять, ежели сиятельная директор академии не оставит его в покое.

- Что вы такое говорите? - подивилась Соня. - В какой области могут столкнуться интересы двух столь разных по своему положению людей? Княгиня и простой механик.

- Гениальный механик, - поправил Воронцов. - И столкнуться они могут в той самой области: как директор академии и один из её работников. Оба талантливы. Каждый по-своему, но княгиня все время помнит, кто по происхождению Кулагин, и кто она. И требует от него безусловного преклонения и почитания. Ждет, что он начнет, как все прочие, курить ей фимиам8. Деньги, нужные ему для работы, подолгу задерживает, отчего планы механика летят ко всем чертям. Он, конечно, впрямую не жалуется на притеснения, но когда есть возможность, лично просит у императрицы денежной помощи мастерским. Императрица по своей слабости к людям талантливым, деньги ему дает, часто в обход её сиятельства, чем вызывает ещё больший гнев Екатерины Романовны.

- Об этом я и подумать не могла, - чуть ли не простонала Соня. - Эта женщина сделала столько для российской науки, она происходит из старинной аристократической семьи, она друг Дидро, лично знакома с Вольтером...

Нет, положительно, увлечение Сони, историей не прошло даром. Понятное дело, с течением времени недостатки героев легенд и мифов забываются, в представлениях потомков они получают некий ореол, идеальные нравы и поступки. Вот и княжна считает, что происхождение её кумиров, их поведение в обычной среде должно быть выше всяких похвал. Идеально.

Граф улыбнулся её словам, как улыбаются наивности ребенка, и произнес:

- Насчет пользы Академии для науки спорить не буду - кое-что Екатерине Романовне удалось, а вот насчет её сиятельных предков... Вы не забыли, Софья Николаевна, что княгиня Дашкова - в девичестве Воронцова, и мы с нею дальние родственники? То-то же! Потому о нашей фамилии я знаю, возможно, несколько более других. Например, о том, что в свое время отца прекрасной Катеньки петербуржцы звали меж собой Роман - большой карман. За его лихоимство сверх меры. А всего два года назад наша императрица преподнесла ему в подарок большой кошелек. Не надо пояснять, почему?

- Свергаете моих кумиров? - невесело усмехнулась Соня. - Только не пойму, зачем? Кстати, ваш друг Кулагин, кажется, пришел в себя. Узнайте, не нужно ли ему чего?

Граф помог Кулагину подняться с кушетки, и все вернулись за стол, но разговор иссяк, и напрасно княгиня пыталась его оживить. Так славно начинали. И о Дашковой заговорили, которую, кстати сказать, княгиня Астахова не очень любила. Уж больно Катерина Романовна вознеслась над всеми. И сама стала гордячкой, не подступись! Недаром же императрица Екатерина Алексеевна потихоньку отдалила её от себя. А то уже петербургский бомонд стал поговаривать, что это Дашкова подарила своей вельможной подруге российский престол. По крайней мере, со слов самой княгини...

Мария Владиславна обычно в такие дела не вникала. Она твердо была уверена, что политика - дело мужчин. Но тут в неё вплетались и другие интересы. Ведь за что-то же императрица поставила бывшую подругу заведовать вначале Петербургской, а потом и Российской академиями наук. На такой должности, и вдруг женщина!

Пусть бы и женщина. Поставили, доверили, - управляй, но зачем же внушать другим, что ты - ангел на земле? И уж такая она бескорыстная, и такая чистая помыслами, и ничего-то ей не надо. А как же её настырность, с коей она вытребовала у фаворита Потемкина военный чин для своего сыночка? Сопливому мальчишке дали сперва чин штабс-капитана, а потом и сам Потемкин его к себе адъютантом взял! Небось, вздумай пойти по её пути княгиня Астахова, сиятельный Григорий Александрович её и слушать бы не стал!

В свете поговаривали, будто Екатерина Романовна не возражала бы видеть сына в роли фаворита самой императрицы. А чего стоит один только роман Дашковой с дядюшкой по мужниной линии Никитой Паниным! Понятное дело, княгиня Екатерина вся отрицала, но, по мнению Марии Владиславны, нет дыма без огня. Дочери, понятное дело, о том знать не стоит, не для девичьих ушей такое...