Грех, который не будет прощен. О самоубийстве с христианской точки зрения - Ф. Орнатский

Можно себе представить заранее, каковы были, при таких религиозных убеждениях, нравственные идеалы римского общества. Язычеству чуждо было даже представление о загробной жизни, о бытии по ту сторону гроба. Цель, к которой оно стремилось, для него всегда заключалась только в этом мире. Жизнь древних язычников всегда ограничивалась лишь интересами о земном счастье, о земном благополучии. Как же определялась эта цель?

Более благородные души искали себе утешения и мира в стоической философии. Нравственный идеал стоицизма состоял в том, что мудрец, которого одного он признает царем, жрецом и судьей мира, с холодным равнодушием подчиняется железной необходимости немилосердной судьбы. На первый взгляд мужество стоика вызывает удивление, но удивление исчезает, если вспомнить, что это мужество, в сущности, есть ничто иное, как непомерное высокомерие. Мужество стоика холодно, как лед, и мрачно, как могила, оно - голый эгоизм, лишенный всякой любви и потому неспособный врачевать и утешать. И в преддверии могилы он проявляет то же самое равнодушие по отношению к железной необходимости. Бессмертие для него мечта, прекрасный сон. Оттого-то стоик так равнодушно расстается с жизнью и так радостно глядит в глаза смерти, как верному исходу из безысходного положения. Эти безотрадные воззрения все-таки были лучшими пред пришествием Христовым.

Большинство же людей, в том числе и некоторые образованные люди, оставались преданы эпикурейской философии, девизом которой было: "будем есть, пить и веселиться, потому что завтра умрем". Какую вели жизнь представители этого взгляда, предававшиеся самой грубой чувственности, самому пошлому разврату, можно видеть из описания их святым апостолом Павлом в Послании к Римлянам. За то, что славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, - то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так, что они сквернили сами свои тела... они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства... злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы (Рим. 1, 23-24, 29-30). Не было порока, которым бы не запятнало себя римское общество. Описания нравов того времени, вышедшие из-под пера самих язычников, представляют нам печальную и ужасную картину. Римский философ Сенека говорит о нравственном состоянии своего времени: "Все полно преступлениями и пороками; преступлений совершается более, нежели, сколько могло бы быть прекращено силой. Происходит ужасное соревнование в распущенности. Ежедневно возрастает страсть ко греху, ежедневно теряется стыд. Страсть, отвергающая уважение ко всему лучшему и святому, не знает себе никаких границ. Порок уже не скрывается более, а явно выступает напоказ. Распущенность стала столь явной и до того овладела всеми, что невинность уже не только просто редкость, но и совсем исчезла". И вот, в это-то время упадка веры или, лучше, время совершенного неверия, а за ним и упадка нравов и торжества распущенности, когда жизнь казалась несчастием, - раздаются частые и красноречивые голоса в пользу самоубийства, как необходимости. Не стоит жить, - заявляет человечество, - исход из этой жизни есть, и именно - смерть. "Видишь ли ты, - восклицает не кто-либо, а философ, человек высокопоставленный, - видишь ли ты те крутые высоты? Оттуда вниз идет дорога к свободе. Видишь ли то море, ту реку, тот колодезь? Там, в их глубине живет свобода. Видишь ли ты то низкое сухое дерево? Там, на нем висит свобода. У тебя есть горло, сердце? Перережь его, пронзи его - в этом для тебя спасение против рабства". Можно ли красноречивее рекомендовать людям, в качестве исхода из безвыходного положения, - самоубийство, чем как оно рекомендуется в этих словах? И надо сказать правду, самоубийство в то время было так распространено, как никогда впоследствии. По словам апостола Павла, за то, что люди уклонились от Бога истинного к почтению твари, Господь Бог предал их в нечистоту и другие пороки. Поистине, за то же Он попустил людей и на самоубийство. Человечество ввергло себя в пучину порока и, не избежав чрез то борьбы со злом жизни, наконец, нашло для себя исход из этой жизни чрез самоумерщвление.

Этот вывод наш о самоубийстве как следствии неверия и материализма, а также ограничения цели жизни жизнью настоящей, подтверждается и данными статистики. Так, рассматривая самоубийство у христианских народов, различающихся по вероисповеданиям, можно видеть, что во времена наибольшего распространения своего, оно чаще всего повторяется у народов протестантских, затем католических и меньше всего, к нашему счастью, у православных. Рассматривая самоубийство по сословиям у одного и того же народа, можно видеть, что оно чаще случается среди людей образованных и редко у простонародия, крепче держащегося заветов Церкви и веры. Чаще в городах, где столь доступны человеку всякие излишества, чем в деревнях, - чаще среди мужчин, чем женщин, которые своим полом ограждены от многого такого, что допускают себе без зазрения совести мужчины.

Обращаясь к настоящему веку, мы должны повторить то, что сказали вначале, именно, что самоубийство в наше просвещенное время чрезвычайно распространено и, к сожалению, нередко находит себе оправдания и извинения со стороны общественного мнения или, по крайней мере, в выразителях его посредством печати. Причины его распространения в наше время, без сомнения, те же, что и всегда. Только успехи просвещения нынешнего века сделали самоубийство, как и многие другие тлетворные учения, нравы и обычаи, более или менее общим всем народам. Действительно, ныне и мы, православные христиане, почти не можем сказать, что мы отстали по количеству самоубийств от других народов. В чем же причина? К сожалению, в характере просвещения нашего века...

Я не буду умалять значения просвещения для человечества. Я понимаю, что и сам я только просвещению обязан тем, что имею честь публично излагать свои мысли. Но просвещение просвещению рознь. Когда просвещение стремится к тому, чтобы изгнать Бога и поставить на место Его кичливый разум человеческий, тогда оно тем вреднее, чем распространеннее. Бог есть Любовь, и вся жизнь по Боге должна быть выражением любви к Нему и ближним. Если человек, во имя гордого своими успехами разума, отвергает Бога, то он невольно отрешается и от любви, как руководящего начала жизни, и превращается в холодного, черствого, практического или распутного эгоиста. А без любви никакая жизнь, будь то жизнь просвещеннейшего человека, не имеет цены. Без одушевляющей человека любви не имеют значения никакие его подвиги, ни дарования, даже пророчества, даже вера, горы переставляющая. Выслушайте многознаменательные слова апостола Павла:Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви - то я ничто. Несли я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13, 1-3).

Как же так современные нам люди отрешились от любви, столь высокие образцы, которой мы имеем и в Основателе нашей веры, и в ее распространителях, и в пострадавших за нее мучениках? А вот как. Господь одарил человека великой и плодотворной силой разума. Благодаря этому Божьему дару, людям удалось сделать многие завоевания в мире вещественном: подчинить себе силу стихий, изобрести удобные пути сообщения, средства связи и прочее. Но, достигнув всех этих успехов, человечество вообразило себе, что оно все может своей силой - и может знать, и может сделать. Вновь раздался искусительный шепот древнего змия: Откроются глаза ваши, и вы будете, как боги (Быт. 3, 5). Люди вняли этому шепоту и что же? Не только не отверзлись глаза их, но, напротив - покрылись глубокой слепотой.

Ибо как только люди сказали себе: станем служить и угождать человечеству, то тотчас же обнаружилось, что всему человечеству служить и угождать нельзя. Если же Богу служить не желаешь, а человечеству не можешь, то остается одно: служить и угождать самому себе. И началась работа не Богу, а маммоне. Люди поставили себе идеалом, которого нужно достигать - свое личное благополучие, и всякий устремился в погоню за удовольствиями. На деле люди стали пользоваться жизнью только для того, чтобы есть, пить и веселиться. Богатые забыли, что богатство дано им от Бога для облегчения участи бедных, а бедные - что в самой их бедности заключается удобное средство для спасения. Отсюда все удручающие благомыслящих людей современные недуги и нашего русского общества. Отсюда же и частые самоубийства: у одних вследствие утомления роскошью, у других - черствою жизнью, без идеала и возмездия за гробом, без привязывающей к жизни любви к людям, без веры и любви к Самому Источнику всякого бытия Творцу и Создателю Богу.