Народные сказки и легенды - Иоганн Музеус

– Уважаемое Чудовище, не отступайте от законов гостеприимства. Позвольте мне насладиться блюдом из рыб вашего пруда. Если же вы когда-нибудь захотите побывать у меня в гостях, – моя кухня и погреб всегда будут открыты для вас.

– Разве тебе не знакомо право сильного пожирать слабого? Ты украл моих подданных, чтобы их съесть, а я проглочу тебя! – и свирепая рыба ещё шире разинула пасть, словно намереваясь похоронить в ней чёлн вместе со всем его содержимым.

– Ах пощадите, пощадите меня! – вскричал граф. – Ведь вы же видите, – я слишком скудный завтрак для вашего необъятного брюха.

Чудовище, казалось, что-то обдумывало.

– Ладно, – наконец проговорило оно.– Я знаю, что у тебя есть красивая дочь. Обещай мне её в жёны, и я сохраню тебе жизнь.

Едва граф услышал, какой оборот приняла беседа, весь его страх исчез.

– Только прикажите, – сказал он. – Вы достойный жених, и ни один порядочный отец не откажет отдать вам своё дитя. Но по обычаю нашей страны вы должны выкупить вашу невесту.

– У меня нет ни золота, ни серебра, но на дне этого озера много жемчуга, и ты можешь получить его столько, сколько пожелаешь.

– Ну, – сказал граф, – три мешка, наверное, не слишком много за такую красивую невесту?

– Они твои! Через семь месяцев я приеду за своей суженой и увезу её к себе.

Чудовище забило хвостом по воде и быстро подогнало чёлн к берегу. Граф принёс форелей домой, велел их приготовить и вместе с графиней и прекрасной Бертой с удовольствием отведал это картезианское [14] блюдо. Причём последняя и не догадывалась, как дорого стоит ей этот обед.

Между тем время шло. Луна уже шесть раз принималась расти и снова убывать, и граф почти забыл о своём приключении, но, когда серебряный месяц начал округляться седьмой раз, он вспомнил о надвигающейся беде и, не желая быть свидетелем несчастья, улизнул из замка, предприняв маленькое путешествие по своим владениям.

Однажды в знойный полуденный час, в день полнолуния, к замку подъехала великолепная кавалькада всадников. Графиня, смущённая таким большим количеством приезжих, не сразу открыла ворота, но, увидев среди них хорошо знакомого рыцаря, впустила гостей. Во времена благополучия и изобилия этот рыцарь часто бывал в замке, участвовал в турнирах, иногда получал даже рыцарскую награду из рук прекрасной Берты и тогда танцевал с ней в первой паре, но с тех пор, как счастье изменило гостеприимным хозяевам, он, так же как и другие гости, исчез. Добрая графиня чувствовала себя неловко перед благородным рыцарем и его свитой за свою бедность. Она никак не могла придумать, чем их угостить. Но молодой человек подошёл к ней и очень любезно попросил только глоток свежей воды из прохладного источника, под скалой у замка, из которого его угощали и прежде. Все знали, что он совсем не пьёт вина, и поэтому, в шутку, прозвали его «Водяным рыцарем». Прекрасная Берта, как велела ей мать, поспешила к источнику, наполнила кувшин и, пригубив, поднесла рыцарю хрустальную чашу с водой. Тот принял её из милых рук девушки, ответив ей восхищённым взглядом, и поднёс к губам тем краем, которого касались её пурпуровые губки.

Графиня между тем находилась в затруднении, так и не придумав, чем бы попотчевать гостя. Но тут она вспомнила, что у неё на грядке созрела сочная дыня, и поспешила в сад. Сорвав дыню, женщина положила её на устланное виноградными листьями глиняное блюдо, украсила всё это чудесными благоухающими цветами и понесла гостю. Когда же она вышла из сада, то увидела, что двор пуст и безлюден, – ни коней, ни всадников там уже не было. Заглянула в комнаты – и там ни рыцарей, ни оруженосцев. Она стала звать дочь и искать её по всему дому, но Берта тоже куда-то запропастилась.

В сенях графиня наткнулась на оставленные кем-то три новых полотняных мешка, которые поначалу, в смятении, не заметила. На ощупь они, казалось, были наполнены горохом, – проверить же эту догадку не позволила нахлынувшая на неё скорбь. Несчастная всецело предалась отчаянию и громко плакала до вечера, пока не вернулся супруг. Она не могла скрыть от него случившееся, хотя охотно сделала бы это, так как ожидала, что муж станет её упрекать: впустила, мол, в замок чужого рыцаря, а тот похитил их любимую дочь. Но вместо упрёков граф принялся ласково утешать жену и попросил лишь поподробнее рассказать о мешках с горохом, после чего вышел в сени, осмотрел и вскрыл один из них. Каково же было удивление огорчённой графини, когда она увидела выкатившиеся из мешка жемчужины, – крупные, как садовый горох, тонко обработанные, совершенно круглые и чистейшей воды, – и поняла, что похититель дочери заплатил по жемчужине за каждую её материнскую слезу. Графиню, правда, немного успокоило, что гость оказался таким богатым. «Хоть этот зять не какое-то там чудовище, а знатный рыцарь», – думала она, и граф не пытался её в этом разубедить.

Итак, родители лишились всех своих дочерей, но зато стали обладателями несметных сокровищ, часть из которых вскоре была обращена в деньги. С утра до вечера в замке толпились купцы и евреи, желавшие приобрести превосходный жемчуг. Граф вскоре выкупил все принадлежавшие ему города, сдал в аренду лесной замок и переехал в прежнюю резиденцию. Восстановив придворный штат, он стал жить не как расточитель, а как хороший хозяин, ибо дочерей на продажу у него больше не осталось. Благородная чета снова получила возможность наслаждаться комфортом. Только графиня никак не могла примириться с потерей дочерей. Она постоянно носила траур и никогда не бывала весёлой. Долго ещё не покидала её надежда снова увидеть Берту с богатым «Рыцарем Жемчуга», и всякий раз, когда кто-либо подъезжал к замку, ей казалось, что это вернулся её зять.

Графу стало наконец невмоготу поддерживать призрачные надежды супруги, и однажды в уютной спальне, которая так часто служит многим мужчинам местом откровенных признаний, он открыл ей, что этот великолепный зять на самом деле отвратительная рыба.

– Ах я несчастная мать! – запричитала графиня. – Для того ли я родила детей, чтобы они стали добычей ужасных чудовищ? Что значат все земные блага, все сокровища мира для бездетной матери?!

– Милая жена, – успокаивал её граф, – если дело только в детях, то вы могли бы и не иметь в них недостатка, – ведь это зависит от меня.

Графиня приняла слова мужа близко к сердцу, полагая, что тот упрекает её за то, что она уже стара и бесплодна, тогда как сам он ещё здоровый и бодрый мужчина. Добрую женщину охватила такая тоска, что если бы приятель Гейн [15] задумал посетить её, он был бы у неё желанным гостем.

Книга вторая

Все девушки, прислуживающие графине, близко к сердцу принимали страдания доброй госпожи, горевали и плакали вместе с ней, старались развлечь её пением и игрой на арфе, но сердце несчастной женщины оставалось невосприимчивым к радости. Не было ни одной придворной дамы, которая не дала бы графине мудрый совет, как изгнать дух уныния. Всё было напрасно,– ничто не могло заглушить её материнскую печаль. Одна из девушек, та, что подавала воду для мытья рук, была умнее и целомудреннее других служанок. Она всем сердцем сочувствовала горю госпожи, чьи страдания вызывали порой слёзы у неё на глазах. Боясь показаться нескромной, девушка долго молчала, но наконец не смогла противостоять внутреннему порыву и тоже дала добрый совет.

– Сударыня, – сказала она, – если вы захотите меня выслушать, я открою вам хорошее средство. Оно залечит раны вашего сердца.

– Говори, я слушаю тебя, – ответила графиня.

– Недалеко от замка, в ужасной пещере живёт благочестивый отшельник, у которого находят прибежище многие странники, – каждый со своей бедой. Если бы вы пожелали получить утешение и помощь от праведного человека… По крайней мере, его молитва вернёт вам покой.

Графиня послушалась доброго совета, оделась в платье странницы и вместе со служанкой отправилась к набожному пустыннику. Она рассказала ему о своём горе, подарила жемчужные четки и попросила благословения, которое оказалось таким действенным, что не прошло и года, как у графини родился сын, и печаль оставила её.

Велика была радость родителей, когда на свет появился чудесный последыш. Всё графство превратилось в место ликования и веселья, по случаю рождения маленького наследника. Отец дал ему имя «Рейнальд Вундеркинд». Мальчик был прекрасен как Амур. Его воспитанием занимались с особым вниманием. Забавный малыш был радостью для отца и утешением для матери, оберегавшей его как зеницу ока. Он был её любимцем, но, не смотря на это, в памяти женщины не угасало воспоминание о дочерях. Часто, обнимая маленького смеющегося Рейнальда, она не могла удержать навернувшуюся слезу, и тогда мальчик спрашивал с грустью в голосе:

– Милая мамочка, о чём ты плачешь?