Фанастическая любовь. Сборник рассказов - Ирина Станковская

Больше мы с ней ни разу не поднимались в горы. Приехал коллега Аурелии с Ладоги-5, симпатичный норвежец Чель. Они уезжали кататься вместе, и сердце моё каждый раз тоскливо сжималось, когда я думал о том, что они, возможно, сейчас в том же маленьком отельном номере…

– Олег, а вдруг кто-то уцелел?

Лиска потом долго хромала, но к моменту, когда Аурелия приехала на встречу с директором Центра, её колено зажило. Увы, как и предсказывала Лиска, ничего хорошего из моей затеи не вышло. Директор был любезен, даже пригласил Аурелию в ресторан, но работы, по которой она так тосковала, не предложил.

– Олег, я преклоняюсь перед этой женщиной, она настоящая героиня! – взволнованно говорил он потом, расхаживая по кабинету. – Но ты же знаешь, отдел спасателей не для неё! А от кабинетной работы она отказалась!

– Она прекрасный специалист и мы могли бы взять её в штат. У нас есть вакантные должности! – возразил я.

– Какие экспедиции?! Её и на Ладогу-5 еле-еле направили! – разгорячился директор. – Ты представляешь, как это опасно?

– Не знаю, что может случиться. Риск как раз по ней. Такие сотрудники на дороге не валяются! Её опыт и личные качества…

– Друг мой, ты соображаешь, что говоришь? – директор воззрился на меня, и во взгляде его было столько укоризны, что я поневоле почувствовал себя виноватым. – Ей и летать-то запретили, если уж на то пошло!

– О чём вы?

Директор впервые пристально взглянул на моё недоумевающее лицо.

– Ты не в курсе? Ах да, это упоминали всего один раз… У неё были выжжены оба лёгкого, когда она спасала члена экспедиции. Вместо здоровой молодой женщины и трупа – два инвалида. А ведь по инструкции ей следовало без колебаний захлопнуть люк! Ей тогда было всего 22 года. Вот так-то, Олежек. Хорошо, внешность удалось восстановить. Но ты знаешь, медицина не всесильна. Кстати, человек, которого она спасла, стал знаменитостью. Ян Оверкерк очень известный учёный.

Я вспомнил два ряда бледных шрамиков на гладкой загорелой коже, разноцветные баночки с «витаминами», которые якобы должны принимать все обитатели Ладоги-5. Баночки без этикеток. И комната качнулась перед глазами.

– Олег, а вдруг кто-то уцелел?

Потом мы с Лиской проводили Аурелию в космопорт. Она летела домой через Марс.

– Я приглашаю вас к нам на Ладогу. Вы не пожалеете, если проведёте у нас отпуск, – сказала она на прощание и, обращаясь ко мне, добавила:

– По работе тебе там делать нечего! Наша планета вполне благополучна!

Чель, летевший тем же рейсом, дружески пожал нам руки. Аурелия наклонилась и поцеловала мою жену в щёку. Лиска порывисто обняла её, и я вдруг понял, что она с самого начала знала о несчастье моей возлюбленной.

А через два года произошло то, чего никто не мог предугадать.

Мы снарядились основательно, под завязку забив грузовой отсек. Нашему директору пришлось повоевать с бюджетной комиссией, но дополнительные средства он получил. Я как руководитель группы лично отобрал подходящих специалистов. За две недели предстояло изучить обстановку и разработать рекомендации, если восстановление чего бы то ни было ещё возможно. Кроме всего, нам поручили определить место для создания новой колонии. После нашего возвращения вопрос с Ладогой-5 должен был решиться окончательно.

Неприятное чувство оставил у меня предполётный разговор с Александром, который занимал в моей группе должность учёного-исследователя.

– Да, – сказал Саша, – удобная штука эти новые реакторы. Что случись, излучение разрушает клетки, а через несколько дней даже трупов не остаётся. И хоронить никого не нужно. Экономичное решение. Как и всё, что делается в последнее время с освоением Космоса. Перенаселение Земли, создание колоний, новые возможности… Столько лозунгов было на моей памяти! Разбежались повсюду, лишь бы места застолбить, а силёнок-то не хватило. А люди из-за этого гибнут!

Как всегда Александр говорил очень спокойно, но я, хорошо знавший моего внешне неэмоционального друга, понял, что он на взводе.

– Аварии неизбежны, – развёл руками я, – но во многом ты прав. Я, кстати, по поводу Флоры докладывал, что базу давно следовало закрыть.

– Я видел паспорт энергостанции, – продолжал Александр, – вместо пластолита-А при строительстве применили пластолит-B. И легче, и дешевле. И формально все правы, потому что пластолит-B для таких станций – норма. Только это практически уж её предел! Само собой, жилые постройки там, как и везде, из пластолита-С.

– Надо обязательно написать об этом в отчёте. Думаю, директор нас поддержит! – сказал я.

– Попробуем, попробуем, – протянул Саша скептически. – Мои предложения уже несколько раз заворачивали.

Первая неожиданность ждала нас на орбите – планета оказалась целёхонька. Мы пролетели над единственным крупным городом, засекая незначительные повреждения домов. О страшной катастрофе свидетельствовало лишь до основания разрушенное здание энергостанции. И людей на улицах мы не заметили, ведь прошло почти четыре недели!

– Гарь и дым осели, – начал было капитан, но закашлялся и смущённо замолчал.

– Космопорт в норме! – констатировал я и обратился к капитану. – Коля, думаю, надо садиться. Зонды посылать – только время тратить.

Он энергично кивнул:

– Возражений нет!

– Не ожидал, что мы так сразу сядем, – буркнул Томек, – придётся вводить данные заново.

Они углубились в обсуждение предстоящего манёвра, а я сидел, тупо уставившись в пространство. Прошлой ночью мне приснилась Аурелия. Она вошла в мою крошечную каюту и встала, придерживаясь за косяк. Нет, я не видел лица – лишь очертания стройной фигуры в полумраке, – но это была она. Её голос прозвучал в тишине так громко и ясно, что ощущение реальности происходящего на минуту стало необыкновенно острым. Я попытался встать и не смог.

– Олег, ты знаешь, как называют сотрудников твоего отдела? – задала она странный вопрос.

– Не знаю, никогда не интересовался! – пробормотал я, напряжённо вглядываясь в темноту.

– Я сама первый раз услышала. Когда летела на Марс, – Аурелия замолчала, словно раздумывая, продолжать или нет.

– Ты здесь или мне привиделось? – спросил я.

– Я сейчас уйду, – произнесла она с ноткой печали в голосе. – А вас называют «стервятниками». Потому, что вы прилетаете туда, где смерть и разрушение, и кружите, оценивая ситуацию, можно ли чем-то поживиться. Извини… Ты помог многим людям, работая со спасателями, но знают об этом единицы. Отдел экстремальной оценки упоминают в новостях только в одном случае. Знаешь, до Марса я летела с маленьким печальным мужчиной в трауре. Он осознал, что его дочка умерла, только тогда, когда на ту станцию, где произошла авария, отправили ваш отряд.

– Какое злое прозвище! – сказал я потрясённо. – Никогда не слышал! Мне очень неприятно!

– Я тоже считаю это несправедливым, – раздался затихающий голос Аурелии, – но что поделать…

Ещё мгновение, и она исчезла, растворилась…

Можно понять, какое у меня после этого было настроение! Приснится же такое!

Ещё через один виток мы благополучно приземлились возле здания космопорта.

– Как там дела? – спросил капитан, осторожно ставя корабль подальше от маленького пассажирского звездолёта. Из-за подломленной опоры создавалось впечатление, что кораблик вот-вот завалится на бок.

Александр почему-то не отвечал. Его пальцы скользили по клавишам анализатора. Молчание затягивалось.

– Приборы в порядке! – с вызовом бросил Томек.

Николай успокаивающе кивнул ему. Высокий голубоглазый блондин Томек славился педантизмом – проверял всё до мелочей. Он не терпел никаких замечаний по своей работе.

Александр медленно поднял голову.

– Чисто, – сказал он без эмоций. – Атмосфера практически один в один, как на Земле.

Мы некоторое время молчали.

– Судя по данным приборов, средства защиты нам не понадобятся! – добавил Саша для ясности. – Напомню, что до катастрофы колонистам приходилось выходить на улицу в респираторах!

– Может быть, действительно неисправность какая? – с надеждой спросил капитан.

– Я лично проверил все приборы, о какой неисправности ты говоришь? – Томек поджал губы и обиженно отошёл в сторону.

Да, такая ситуация кого угодно собьёт с толку. Мы переглянулись, чувствуя себя на редкость неуютно.

– Может быть, пока не стоит сообщать об этом на Землю? – продолжал капитан. – Такого просто быть не может! Мы видели снимки со спутника.

– А самого спутника нет, как нет, – подал голос Александр. Его худое лицо с резко выступающими скулами было бесстрастно.

Мы склонились над экраном анализатора. Да, все в норме. Но это немыслимо!

– Матка боска! – раздался вдруг изумлённый возглас.

Бортинженер тыкал пальцем в иллюминатор – совершенно несвойственный нашему хорошо воспитанному коллеге жест. Мы быстро подошли к нему и взглянули сквозь стекло. К нам присоединился Питер, подвижный как ртуть бортмеханик с пухлым розовощёким лицом доброго повара. Он также был у нас по хозяйственной части и знал в лицо каждую пылинку на корабле.