Взрыв всегда возможен - Роберт Хайнлайн

Харпер рассмеялся:

— Тебе останется только заказать пару ангельских крылышек, и тогда все будет в порядке! Ты не сможешь даже доставить такое горючее на ракету, оно взорвется, еще не дойдя до камеры сгорания.

Упрямый скандинав уже готовился выдвинуть новое возражение, когда появился официант с подносом. Он поставил рюмки на стол и расплылся в торжествующей улыбке:

— Прошу вас, все готово!

— Не хочешь кинуть кости в счет выпивки, Иззи? — спросил Харпер.

— Это можно.

Негр достал из кармана кожаный стаканчик, и Харпер кинул кости. Он тщательно выбирал комбинации, и за три раза ему удалось выкинуть двадцать четыре очка. Потом стаканчик взял Израэль. Он выбрасывал кости в лучшем стиле, раскачивая стаканчик в гибкой кисти и далеко закидывая его назад. После третьего раза, набрав двадцать пять очков, негр любезно спрятал в карман стоимость шести рюмок. Харпер пощупал пальцем костяные кубики.

— Иззи, а это те же самые кости? — спросил он.

— Мистер Харпер! — Лицо негра приняло обиженное выражение.

— Ну ладно, забудь, — вздохнул Харпер. — Зря я вздумал с тобой тягаться. За шесть недель я не выиграл еще ни разу. Так что ты хотел сказать, Густав?

— Я хотел сказать, что должен быть другой, более надежный способ получения энергии из…

Но тут их опять прервали. На сей раз это было весьма соблазнительное существо в вечернем платье, которое словно стекало с пышной фигуры. Существу было лет девятнадцать-двадцать, не больше. Опустившись в кресло, оно промурлыкало:

— Скучаете, мальчики?

— Спасибо за внимание, но мы не скучаем, — терпеливо и вежливо ответил Эриксон. Потом, указав пальцем на одинокую фигуру за столом у другой стены, предложил; — Поди-ка поболтай с Ханнинганом! Видишь, он один.

Существо скосило глаза и недовольно фыркнуло:

— Этот? От него никакого толку! Он так сидит здесь третью неделю. И ни с кем ни словечком не перемолвился, Если хотите знать, он уже тронулся.

— В самом деле? — равнодушно проговорил Эриксон, доставая пятидолларовую бумажку. — Вот, пойди пока выпей. Может быть, мы позовем тебя позднее.

— Спасибо, мальчики! — Деньги исчезли где-то под струящимся платьем, и она встала. — Спросите Элит, и я приду.

— Ханнинган и в самом деле плох, — согласился Харпер, отметив про себя мрачный взгляд и апатичное выражение лица одинокого посетителя. — И последнее время он что-то слишком самоуверен. Это на него не похоже. Как думаешь, мы должны об этом сообщить?

— Не беспокойся, — ответил Эриксон. — Здесь уже есть соглядатай. Видишь? — Проследив за его взглядом, Харпер узнал доктора Мотта из психологического отдела. Он сидел в дальнем углу бара, вертя в руках высокий бокал, чтобы не бросаться здесь в глаза. Со своего места ему было очень удобно наблюдать не только за Ханнинганом, но и за Харпером и Эриксоном.

— Да, ты прав, — пробормотал Харпер. — И он следит за нами тоже. О дьявольщина, почему, когда я вижу кого-нибудь из них, у меня прямо мороз по коже?!

Вопрос был чисто риторический, и Эриксон на него не ответил.

— Пойдем отсюда, — предложил он. — Закусим где-нибудь в другом месте.

— Пойдем.

У выхода их перехватил сам де Лансей.

— Вы уходите так рано, джентльмены? — спросил он, и по его голосу можно было догадаться, что после их ухода ему останется только закрыть бар. — Сегодня у нас превосходные омары. Если они вам не понравятся, можете за них не платить. — Он широко улыбнулся.

— Нет, Лансей, сегодня никаких даров моря! — объяснил ему Харпер. — Скажите мне лучше другое: какого черта вы здесь околачиваетесь, зная, что реактор в любую минуту может отправить вас к праотцам? Неужели вы не боитесь?

Хозяин бара удивленно вскинул брови:

— Бояться реактора? Да ведь это же мой лучший друг!

— Делает вам деньги, не так ли?

— О, об этом я даже не думаю. — Де Лансей доверительно наклонился к ним. — Пять лет назад я приехал сюда, чтобы быстро подработать для моей семьи, пока меня не изгрыз рак желудка. Но в клинике новые изотопы, которые вы, джентльмены, создаете в своей Большой Бомбе, излечили меня, и я вновь живу. Нет, я не боюсь реактора, мы с ним хорошие друзья.

— А что, если он взорвется?

— Господь Бог призовет меня, когда я ему понадоблюсь, — ответил он и быстро перекрестился.

Когда они уже уходили, Эриксон тихо сказал Харперу:

— Ты слышал? Вот тебе и ответ. Если бы все инженеры могли так же верить, наша работа была бы куда легче.

Но Харпер не был в этом убежден.

— Не думаю, — проворчал он. — Не думаю, чтобы это была вера. Просто недостаток воображения. И знаний.

Ленц не оправдал самоуверенности Кинга и прибыл только на следующий день. Его внешность невольно поразила генерал-директора: он представлял себе выдающегося психолога эдаким длинноволосым старцем с черными — пронизывающими глазами и в рединготе. Но перед ним предстал крепко сколоченный, почти толстый мужчина хорошего роста, который с тем же успехом мог бы сойти за мясника. Маленькие поросячьи глазки блекло — голубого цвета добродушно посматривали из-под кустистых белесых бровей. Больше на его огромной голове не было ни волоска, даже круглый, как яблоко, подбородок был гладким и розовым. Одет он был в мятый костюм из небеленого полотна. Длинный мундштук постоянно торчал из угла его широкого рта, казавшегося еще шире от неизменной улыбки, выражавшей бесхитростное удивление перед всем злом, которое творят люди. В Ленце определенно был свой смак.

Оказалось, что договориться с ним не составляет труда. По просьбе Ленца Кинг начал с истории вопроса.

Был только один способ экономически выгодного производства плутония — с помощью высокого напряжения в реакторе с неустойчивой реакцией природного, слегка обогащенного урана. При энергиях в миллион с лишним электронвольт уран-238 начинал расщепляться. При незначительном уменьшении напряжения он превращался в плутоний. Такой реактор сам поддерживал в себе «огонь» и вырабатывал больше «топлива», чем сжигал. Он мог поставлять «топливо» для множества обычных энергетических реакторов с устойчивой реакцией.

Но реактор с неустойчивой реакцией представлял собой, по сути дела, атомную бомбу. Что может произойти в таком реакторе — этого никто не знал. Он будет вырабатывать большое количество плутония, ну а если он взорвется?

Инженерам-атомщикам пришлось пережить мучительный период неуверенности. Может быть, неуправляемая реакция все-таки управляема? Или в крайнем случае пря взрыве будет уничтожен только сам реактор и этим все кончится? Может быть, он даже взорвется, как несколько атомных бомб, но не причинит особого ущерба? Но могло быть — и эта возможность оставалась, — что вся многотонная масса урана взорвется одновременно.