Пролог (Окончание) - Генрих Боровик

На войну во Вьетнаме взгляды Хэмфри не были одинаковыми даже в течение одной недели предвыборной борьбы. Весьма непостоянен, мягко говоря, был в отношении войны во Вьетнаме и Никсон.

В конце концов оба кандидата настолько сблизили, переплели и перепутали своя позиции в обоюдном стремлении придать им наиболее товарный вид для продажи избирателям, что очень многие «покупатели» потеряли к ним интерес.

Как водится, журналисты кинулись проводить исследование на тему: что происходит с энтузиазмом рядовых избирателей в рядовых американских городишках.

Вот ответы.

«Мы город маленький. И очень хорошо. Конечно, мы говорим, о чем и все говорят, — о выборах. Но хотелось бы забыть о них. И мы меняем тему. Толкуем о школьном футболе. Или о том, кто кому изменяет и с чьей женой…»

В этом городе 26 тысяч человек, и корреспондент «Нью-Йорк тайме» делает вывод, что большинство будет, как видно, голосовать за Никсона. По двум причинам: во-первых, по традиции город голосует за республиканцев, а во-вторых, нынешняя администрация мало кому нравится. Надеются, что Никсон будет другим. Что касается городской полиции, то она полна энтузиазма и будет голосовать за Уоллеса.

«Тут у нас живут люди бывалые. Кругом — простор, и мы привыкли смотреть на жизнь спокойно… Вот с табаком в 1968 году плохо. Цены, правда, ничего, но урожай легковат… На свои деньги зиму не протянем. Придётся занимать…»

Официальные лица в городе сообщают, что большинство горожан проголосует за Уоллеса.

«Если бы у нас случился лесной пожар — вот тогда да. А политика… Я вообще не разговариваю о политике и могу поспорить, вы не найдете здесь таких, кто бы много говорил о политике… Я просто не обращаю внимания на выборы и даже выключаю телевизор, если передают о выборах».

«У нас есть поговорка: даже если дьявол соберется в президенты от республиканцев, все равно проголосуем за него».

В общем, как заметил один нью-йоркский журналист, торговля позициями уже не пользуется успехом; на заключительном этапе выборов кандидатам остается торговать лишь собой.

Сейчас — заключительный этап. До выборов остались считанные дни.

Хюберт Хэмфри, выступая на митинге возле большого универмага, сказал: «До выборов осталось двенадцать торговых дней».

Идёт последняя распродажа.

Кандидаты принялись торговать собой, вернее, своим кандидатским образом — имидж.

О, имидж — это сложнейшая штука.

Требуется великое искусство, чтобы создать нужный имидж.

Ещё в конце 1967 года гримёры, режиссёры и драматурги политической борьбы начали создавать имидж Никсона для продажи избирателю в ноябре.

Лучшие рекламные умы работали над произведением политического искусства. Главным автором или, точнее сказать, художественным руководителем образа называют Харри Трелевана из крупнейшего в США рекламного агентства Уолтера Томпсона.

Трелеван рассказывает, что, прежде чем приняться за работу над образом Никсона, он тщательнейшим образом просмотрел все кино- и телевизионные документы, которые касались проведения Никсоном избирательной кампании в 1960 году. Он изучал его манеры, жесты, дикцию, выражение глаз, улыбку, процентное соотношение острот и серьезности в предвыборных речах.

Трелеван увидел, что Никсон казался напряжённым на экране, что он небрежно брился перед телевизионными выступлениями и потому лицо его имело сероватый оттенок.

Трелеван пришёл также к неутешительному выводу, что образ неудачника, создавшийся в результате проигрыша на выборах, приобрел в глазах избирателей еще и черты, характерные для честолюбивого политического манипулятора. Надо было создать образ «нового Никсона»: искреннего, задушевного человека, который умеет быть милым, общительным, даже обсуждая вопросы общенациональной важности. «Новый Никсон» должен держаться свободно и просто, но при этом все время находиться в «контексте» будущего президентства. Бриться тщательно. Грима не снимать с лица ни при каких обстоятельствах. Телеоператорам приказывали показывать Никсона крупным планом, чтобы публика убедилась в том, что «Никсону нечего скрывать».

Трелеван решил, что Никсон в 1960 году несколько переборщил с речью «бедного простого парня, которому не угнаться за миллионными возможностями богатого соперника». Тему эту, правда, оставили (для борьбы с Рокфеллером), но авторы речей теперь разрабатывали её с известной долей иронии, чтобы она не звучала чересчур пессимистически.

Образ кандидата — это очень сложное сооружение. Его возводят люди самых неожиданных профессий и занятий. На приёмах у Никсона я несколько раз видел знаменитого американского бейсболиста, возвышавшегося над толпой гостей головы на четыре. Он присутствовал на приеме и тем создавал имидж кандидата. Знаменитый комик в сером костюме в крупную клетку старательно веселил в зале гостей кандидата, отпускал остроты, давал автографы. Он был тоже частью образа. И дочери Никсона, и жена, и будущий зять, внук Эйзенхауэра, — все это строители имиджа, создаваемого под художественным руководством Трелевана из рекламного агентства…

У Хюберта Хэмфри с его образом все оказалось значительно сложнее. Ему так и не удалось создать свой собственный имидж. Четырёхлетнее служение верой и правдой Джонсону, одному из самых непопулярных президентов в истории Соединенных Штатов, оставило на демократическом кандидате несмываемую печать.

В последние дни перед выборами люди Хэмфри делают все возможное, чтобы привлечь на сторону своего босса как можно больше знаменитостей.

Знаменитых артистов просят сфотографироваться с вице-президентом. Род Стайгер, отличный голливудский киноактер, по просьбе Хэмфри снялся в телевизионной рекламной политминутке, известный певец Эд Эймс пел на обеде в честь Хэмфри (то ли случайно, то ли по какой-нибудь иной причине, он спел песню под названием «Несбывшаяся мечта»). К любому мало-мальски популярному человеку обращается Хэмфри за поддержкой. Газета «Нью-Йорк пост» утверждает, что человек не может считать себя знаменитым, если Хэмфри не попросил у него помощи в предвыборной борьбе.

Переход от «продажи идей» к «продаже образов» ознаменовался изменением тона предвыборных выступлений. От «позиционного» спора кандидаты перешли, так сказать, к личным атакам.

Вице-президент, надо сказать, начал первым. Он уже несколько раз называл Никсона обидным прозвищем «трики Дики», что значит «Дики-трюкач», и уличал его в разных грехах. Никсон долго терпел, не желая разрушать созданного под руководством Трелевана образа благородного, спокойного человека. Он лишь говорил на митингах, что Хэмфри бьёт ниже пояса только потому, что пребывает в панике.

Но когда Хэмфри назвал Никсона «Ричардом цыплячье сердце», человеческое сердце республиканского кандидата не выдержало. Он решил отвечать.

На девяти станциях вдоль железной дороги в Огайо, в девяти речах Никсон непременно посвящал несколько слов своему конкуренту.

В Мидтауне:

— Хэмфри — самый дорогой сенатор в Америке, — кричал Никсон сквозь, репродукторы на крыше вагона. — Он тянет из казны и не верит, что у нее есть дно…

В Марионе:

— Голосуйте за меня и управляйте своим районом сами. Или голосуйте за Хэмфри, который будет управлять вашим районом за ваш же счёт. Выбор у вас один. Или Никсон — и деньги в вашем кармане, или Хэмфри — и тогда в вашем кармане его рука!

Продажа имиджей вступила в решающую стадию. До выборов остается лишь 12 торговых дней.

Глава одиннадцатая

НОЯБРЬ

Самая длинная ночь

Пятое ноября 1968 года.

17.00. Лифтёр дома, узнав, что я отправляюсь в «Уолдорф-Асторию», говорит: «Никсон сегодня пострадает, пострадает. Вот увидите, проиграет Никсон…» И язвительно улыбается.

— Почему? — спрашиваю я.

— По четырём причинам. Во-первых, ему давно уже не о чем говорить. Это раз. Во-вторых, никто, ему не простит, что он отказался от телевизионных дебатов. А почему отказался? Потому что боится. Знает, что не сдержится, начнет злиться. Все увидят. А президент не имеет права злиться. Это два. В-третьих, Джонсон приостановил бомбёжку. В-четвертых… Была у меня четвертая причина, но я забыл. Но, в общем, Никсон пострадает, сегодня пострадает. Вот увидите…

18.10. Один за другим на аэродроме в Нью-Йорке приземляются три «Боинга-727». Никсон — в последнем. Толпа на аэродроме небольшая. Длинный парень, разглядывая самолет, который перемигивается желтым глазом с полицейскими машинами, кричит, перекрывая шум двигателей: «Проголосовали утром. Жена спрашивает: „За кого голосовал?“ А я ей: „Ты первая скажи“. — „За Никсона“, — отвечает. „А я, говорю, за Уоллеса“».