Генрих VIII и его королевы - Дэвид Лоудз

Мало что известно об их жизни в течение следующих четырех месяцев, и остается полный простор для воображаемых реконструкций того, что происходило внутри мрачного замка, где советники принца пытались установить мирные и добропорядочные отношения между сторонами. Екатерина пока не говорила по-английски и немного объяснялась по-французски. Поэтому латинский язык Артура был, вероятно, основным средством общения, причем оба они считали уэльский диалект, на котором обычно говорило местное население, совершенно недоступным пониманию. Кроме того внимания, которое мог оказывать ей муж, о принцессе заботились не только ее великолепная дуэнья, донья Эльвира Мануэль, но также камердинер Артура, сэр Ричард Поул и его жена. Маргарита Поул была дочерью Джорджа, герцога Кларенса, и следовательно, принцессой королевской крови. Вероятно, именно в это время начала складываться дружба между этими двумя женщинами, которой суждено было выдерживать удары судьбы в течение многих лет. Артур умер 2 апреля 1502 года от «чахотки», которая в данном контексте обозначает скорее пневмонию, чем туберкулез, оставив своих родителей безутешными, а невесту, насколько нам известно, еще девственной. Екатерина не видела помпезных, под проливным дождем, похорон своего мужа, которые прошли в соборе Вустера три недели спустя. Она сама тоже была больна и лишь с наступлением теплой погоды смогла совершать необременительные поездки в Лондон[15]. Кроме горя семнадцатилетней вдовы, смерть Артура имела множество последствий. Генрих и Елизавета, теперь серьезно опечаленные смертью двух своих сыновей, решили сделать еще одну попытку. Елизавета зачала, но ребенок оказался девочкой, родив ее И февраля 1503 года, королева также умерла. Между тем в Испании реакция более выразилась в форме политической тревоги, нежели личного сочувствия. Фердинанд, занятый своей войной с Францией, был особенно заинтересован в том, чтобы не потерять связи с Англией. Он не мог признаться в своей слабости Генриху, и в Англию был направлен Эрнан, герцог д’Эстрада, который получил жесткие словесные инструкции потребовать возвращения той части приданого Екатерины, которая уже была выплачена (сто тысяч крон), ее вдовьего права на одну треть доходов от Уэльса, Честера и Корнуэлла и ее немедленной отправки в Испанию[16]. Это, конечно, была торговая сделка, и Эстрада это очень хорошо понимал, но в отличие от постоянного посла, Родриго де Пуэбла, он не был профессиональным дипломатом и вскоре увяз в сложных деталях этого дела. Генрих был в равной степени заинтересован в укреплении такого альянса, но все же не желал раскошеливаться. Он потребовал баланс невыплаченной вдовьей доли Екатерины. Но поскольку Эстрада постепенно продвигался к главному пункту полученных им инструкций, острый спор возник по поводу фактического осуществления брака умершего принца. Противниками стали де Пуэбла, который, ссылаясь на духовника Екатерины, утверждал, что брак состоялся и принцесса, возможно, носит в себе ребенка, и донья Эльвира, которая клялась, что ее подопечная является virgo intacta, и обвиняла посла во лжи своему хозяину. Пуэбла почти наверняка был неправильно информирован, но поскольку именно он, а не Эстрада, должен был вести серьезные переговоры, его позиция была принята как более безопасная. Весной 1503 года Генрих попытался намекнуть, что он и сам может жениться на юной вдове, но благодушно принял резкий отказ Изабеллы и 23 июня 1503 года подписал новый договор, согласно которому Екатерина обручалась с его оставшимся сыном Генрихом, которому в ту пору было двенадцать лет.

Именно этот договор стал причиной многих последующих волнений, потому что он содержал пункт, согласно которому в том случае, если стороны были связаны первой степенью родства, подписывающие обязаны были получить необходимое разрешение из Рима. После этого брак должен был свершиться, когда Генриху исполнится пятнадцать лет. Король получал недостающий баланс вдовьей доли, и Екатерина отказывалась от своего вдовьего имущества, поскольку обретала такое же обеспечение после своего второго брака. Хотя этот договор удовлетворил стремление Фердинанда закрепить связь с Англией, он оставлял за Генрихом более сильную позицию. Он не был обязан исполнять этот договор в течение двух лет, а потом должен был выполнить его только после уплаты еще ста тысяч крон. Между тем Екатерина оставалась в Англии если не как заложница, то по крайней мере как объект королевской щедрости и под сильным контролем короля. Принцесса, как кажется, приняла эту ситуацию скорее весьма положительно, чем негативно. Англия была, так сказать, ее «плацдармом», местом исполнения долга, и, может быть, ее даже волновала перспектива выйти замуж за парня, который уже обещал быть вдвойне мужчиной по сравнению со своим братом[17]. Итак, она приготовилась ждать, в Дарем-хаусе, в Стрэнде, в резиденции, которая была ей пожалована. Генрих выделил ей 100 фунтов стерлингов в месяц и назначил одного из собственных чиновников надзирать за исполнением. Примерно в течение восемнадцати месяцев в доме Екатерины отмеряли время с разумным спокойствием, хотя внутри этого сообщества людей, живущих вне родины, не обходилось без некоторых своих мелких ссор и обид. Переговоры с Римом шли положенным чередом, и наконец в конце ноября 1504 года Юлий II дал разрешение, исходя из первой степени родства, на брак Екатерины и юного Генриха. Другими словами, папа официально признал, что между Екатериной и Артуром были сексуальные отношения. Однако пятнадцать лет Генриху исполнялось 28 июня 1506 года, поэтому надо было еще в течение некоторого времени ждать. Многое произошло, прежде чем этот договор вступил в силу.

Сначала случилось так, что 26 ноября 1504 года, через несколько дней после получения разрешения, умерла Изабелла, и политическая ситуация в Испании изменилась. Кастилия перешла, в соответствии с правами наследования и с последними четкими распоряжениями королевы, ее дочери Хуане. В случае если Хуана и ее муж Филипп намерены были заявить о своих правах, власть Фердинанда ограничилась бы Арагоном и его международный авторитет существенным образом снизился. Более того, поскольку у Филиппа и Хуаны было двое сыновей и дочь Мария Португальская, было мало шансов, что Екатерина вдруг станет королевой Кастилии. Возникла также острая напряженность в англо-испанских отношениях, когда совет Кастилии отказался ратифицировать последний торговый договор Изабеллы с Англией и несколько сот английских купцов были выдворены из Севильи, а их товар конфискован[18]. Даже если бы он этого хотел, Фердинанд не мог сделать ничего, чтобы изменить эту ситуацию. И Генрих начал догадываться, что остаток приданого Екатерины никогда не будет выплачен. 27 июня 1505 года, накануне своего четырнадцатилетия, юный Генрих выступил с официальным протестом против своего обручения, поскольку оно было совершено при его малолетстве и без его согласия. Король был теперь волен ловить рыбу в других водах. В сложившихся обстоятельствах его действия были разумными и оправданными. Но они, однако, не дали никаких результатов. Летом 1505 года он прекратил выплачивать Екатерине содержание, прекрасно зная, что ее отец не имеет возможности прилично ее обеспечить. Возможно, он рассчитывал заставить ее вернуться в Испанию. Если это так, то он недооценил ее твердости и целеустремленности. К тому же и Фердинанд не желал возвращения дочери. Он не отдавал Кастилию без боя, и Екатерина создавала сложности, без которых он мог бы обойтись. Более того, английский брачный договор был для него теперь более значим, чем когда-либо. Итак, Екатерина оставалась на своем посту, фактически без денег и с очень малыми надеждами.

Подробный анализ политики в течение последующих трех лет не должен нас интересовать, а Генрих перенес все свое внимание с Испании на Нидерланды. Существовали три возможных брачных союза, которые могли бы укрепить такой альянс. Сам король мог жениться на дважды овдовевшей сестре Филиппа Маргарите; принц Уэльский мог взять в жены его дочь Элеонору, которая имела подходящий возраст, а младшая дочь Генриха, Мария, могла быть обручена с шестилетним сыном Филиппа, Карлом. По иронии судьбы, главным представителем Филиппа в этих переговорах был дон Хуан Мануэль. Бывший прислужник Фердинанда, он теперь полностью посвятил себя ликвидации арагонского правления в Кастилии и воцарению Филиппа и Хуаны. Парадокс был в том, что донья Эльвира, поддерживавшая железной рукой пошатнувшееся благосостояние Екатерины, была его сестрой. Действуя вместе, брат и сестра замыслили воспользоваться принцессой, чтобы устроить встречу Генриха и Филиппа, целью которой было бы выдворение Фердинанда из Кастилии. Этот заговор был вскоре раскрыт послом Фердинанда, де Пуэблой, и после страшной вспышки гнева в духе Трастамары, который обрушила Екатерина, достигшая двадцати одного года, донья Эльвира была уволена, а Генрих воздержался от этой встречи. Для принцессы это были очень трудные дни. Лишенная опеки доньи Эльвиры, она быстро повзрослела, но без защиты со стороны своей компаньонки и фактически лишенная каких-либо средств, она была неспособна сопротивляться давлению короля, который принуждал ее отказаться от отдельной резиденции и жить при дворе даже с еще меньшим содержанием. Более того, последствия разоблачения ею махинаций Мануэлей оказались временными. В начале 1506 года, скорее случайно, чем намеренно, в Англию приехал Филипп. Был подписан договор об альянсе, и представилась возможность заключения браков, которые уже были намечены. Екатерина, несмотря на краткую радость, которую доставила ей первая за многие годы встреча с любимой сестрой, была в отчаянии. Интересы ее отца и собственные надежды на брак с принцем Уэльским были теперь, как кажется, полностью разрушены.