Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Только в конце октября 1873 г. караван с останками Ливингстона достиг района, где встретил британский отряд под командой 29-летнего флотского лейтенанта Верни Ловетта Камерона. Этот шотландец, сородич путешественника, был послан на помощь Ливингстону. Камерон опоздал. Лейтенант сначала был против движения каравана с телом путешественника по опасному пути к океану. Он предлагал перенести тело покойного в Шупанге на берегу Замбези, где была похоронена жена Ливингстона. Но африканцы твердо стояли на том, что Ливингстон хотел быть похороненным на родине.

Камерон уступил. Двух своих спутников-англичан он отправил сопровождать караван с телом путешественника по ранее намеченному маршруту. Сам же решил завершить намеченные Ливингстоном исследования. Свои путешествия в 1873–1875 гг. Камерон описал в двухтомной книге «Пересекая Африку», вышедшей в Лондоне в 1877 г. (в России эту книгу впервые выпустили только в 1981 г. в издательстве «Наука»).

А караван в феврале 1874 г. достиг побережья в 30 милях от Занзибара. За телом Ливингстона туда прибыл британский консул на Занзибаре. О благодарности африканским спутникам путешественника, донесшим тело своего господина, учителя и друга, англичане на Занзибаре даже не подумали. Но Уоллер, издавая в Лондоне последние дневники путешественника, не только не забыл о них, но, как сказано выше, дополнил книгу записью их рассказов о конце жизненного пути Ливингстона.

Дополнения Горация Уоллера заканчиваются словами, которые должен знать каждый, кто познакомится сейчас с двумя первыми книгами Ливингстона: «Мы многим обязаны пятерым – Суси, Чуме, Амоде, Абрахаму и Мабруку, и это нужно сказать со всей твердостью. Если географы получили новые данные, если им стали известны новые открытия, новые теории в том виде, какой только Ливингстон мог им придать, то нужно, чтобы мы понимали, какую роль сыграли эти люди в сохранении и доставке нам ценных материалов… Никто не может дивиться этому достижению больше тех, кто знает Африку и трудности, которые пришлось преодолеть участникам этого предприятия. Так смерть Ливингстона не меньше, чем его жизнь, свидетельствовала о доброжелательности и доброте, живущих в сердце африканца».

Это было написано 130 лет тому назад, но прямо перекликается с теми словами об Африке и Ливингстоне, с которых начинается наша вступительная статья, подтверждая еще раз, что Давид Ливингстон был не только крупнейшим путешественником и исследователем, но и великим гуманистом XIX века.

Горнунг Михаил Борисович, лауреат Государственной премии СССР, почетный член Русского географического общества

Давид Ливингстон

Путешествия и исследования в Южной Африке с 1840 по 1855 г

Глава I

Страна племени баквейнов. – Изучение языка. – Туземные представления о кометах. – Столкновение со львом. – Названия бечуанских племен. – Сечеле. – Его предки. – Его брак и управление. – Котла. – Полигамия. – Покупка земли в Чонуане. – Отношения с людьми. – Длительная засуха. – Охота посредством хопо

В 1840 г. я сел на корабль, отправляющийся в Африку, и после трехмесячного путешествия прибыл в Кейптаун [Кейптаун].[1] Пробыв там недолго, я отправился дальше, обходя кругом бухты Альгоа, и скоро перешел в глубь страны, в которой провел в безвозмездных медицинских и миссионерских трудах шестнадцать последующих лет моей жизни, с 1840 до 1856 г.

Моя жизнь в Африке не только не благоприятствовала усовершенствованию в литературном языке, вырабатываемом привычкой к письму, но, как раз наоборот, она сделала литературный труд скучным и утомительным. Я охотнее исходил бы снова весь континент из конца в конец, чем взялся бы написать новую книгу. Гораздо легче совершать путешествие, чем описывать его. Я намеревался по прибытии в Африку продолжать свои умственные занятия, но так как для меня было неприемлемым пользоваться готовыми плодами рук людей, среди которых мне предстояло жить, то, кроме преподавания, я принялся за плотничество и всякого рода ручной труд, утомлявший и делавший меня неспособным к умственному труду в вечерние часы. Недостаток времени для самообразования был единственным предметом сожаления во время моих путешествий по Африке. Помня об этом, читатель примет во внимание, что он имеет дело просто с ищущим света любителем науки, которому свойственна тщеславная мысль считать себя еще не слишком старым, чтобы учиться. В таком популярном произведении, как это, опущено много различных подробностей, но я надеюсь дать их в другом труде, предназначаемом для читателя-ученого.

Давид Ливингстон (1813–1873)

Основные инструкции, полученные мною от администрации Лондонского миссионерского общества, заставили меня, как только я доехал до Курумана, или Латакоо, самой отдаленной от Кейптауна миссионерской станции, устремить свои взоры на север. Не задерживаясь в Курумане дольше, чем это нужно было для отдыха быков, сильно утомившихся после продолжительного путешествия от бухты Альгоа, я, в обществе другого миссионера, отправился в страну, занимаемую баквейнами, где в то время находился вождь Сечеле с его племенем, живший тогда в Шокуане. Вскоре мы вернулись в Куруман, который является чем-то вроде главной станции в стране, и, пробыв там три месяца, уехали в Лепе-лоле [Литубаруба], на пятнадцать миль к югу от Шокуане. Здесь я почти на полгода порвал всякую связь с европейским обществом, с той целью, чтобы получить точное знание языка туземцев, и, благодаря такому тяжелому самоограничению, ближе и глубже узнал особенности, способы мышления, законы и язык баквейнов, принадлежащих к бечуанской народности. Это принесло мне неоценимую пользу в моих сношениях с ними.

В эту вторичную мою поездку в Лепелоле я начал приготовления к оседлому жительству, занявшись сооружением канала для проведения в сад воды из источника, в котором в то время было много воды, но который теперь совершенно высох. Успешно закончив эти приготовления, я отправился на север, чтобы посетить племена бакаа, бамангвато и макалака,[2] живущие между 22 и 23° ю. ш. До меня в горах Бакаа был какой-то торговец, который вместе со своими людьми погиб от лихорадки. Обходя северную часть базальтовых возвышенностей около Летлоче, я был всего только в десяти днях пути от нижнего течения р. Зоуги, название которой у туземцев было тождественным с названием оз. Нгами, и я мог бы тогда же (в 1842 г.) открыть это озеро, если бы это открытие было моей единственной целью. Большую часть путешествия я совершил пешком, потому что быки, на которых мы поехали, заболели.