Встревоженные тугаи - Геннадий Ананьев

Она говорила и сама удивлялась, отчего вот так, сразу, стала рассказывать о себе. Редко с ней подобное случалось. И только через несколько часов после этой встречи она поняла: пограничник ей понравился. Высокий, чуточку ссутулившийся, словно специально скрывающий широту и силу своих плеч. Глаза открытые, то удивленные, то восторженные, то недовольные – она вроде бы не заметила, как менялось выражение глаз молодого офицера, но, оказалось, все замечала, все запомнила, и сделала открытие для себя, что такие открытые глаза, по которым можно определять состояние души, могут быть только у честного и доброго человека.

А Ярмышев после той встречи все чаще думал о Божене. Он словно наяву видел ее лицо, льняные локоны, голубые глаза и особенно ямочки на щеках. Видел днем, хотя заставская круговерть вроде бы отнимала все время, видел вечером, даже когда проводил беседу с личным составом, видел ночью, когда высылал наряды на границу, – он был удивлен: несколько минут провел с ней и, кажется, влюбился.

– Задумался о чем? – спросил однажды Антонов, понимая состояние своего заместителя, чтобы вызвать его на откровенность.

– Думаю, как воскресенье лучше провести, какие мероприятия организовать.

Ответ не порадовал майора Антонова. Он считал их отношения вполне доверительными, но, оказывается, не совсем так. Почему он не рассказывает о встрече с Боженой? Скрытничает. Видимо, сделал вывод Антонов, приглянулась девушка старшему лейтенанту. А раз так – ему одному отныне ездить к геологам. Так он впредь и планировал. Вторая поездка – несколько дней спустя.

Ярмышев на этот раз был благодарен майору, и дорога среди хмурых скал показалась ему не такой уж скучной.

И – чудо. Все повторилось. И роса на листьях, и крылья Жар-птицы в окнах, и яркий блеск луга-ковра, и дверь отворилась – он сразу узнал Божену, хотя до нее было довольно далеко. Сердце забилось часто и тревожно.

Так же, как и в первый раз, Божена у ручья оказалась одна. Она нисколько не удивилась приезду Ярмышева, будто ждала его. Протянула руку.

– Здравствуйте, Велен. Можно я вас только по имени буду звать?

Они с полчаса оживленно болтали, будто давно знали и хорошо понимали друг друга. Когда же Ярмышев спросил ее о впечатление от работы в геологической партии, она ответили общими словами:

– Первое впечатление хорошее. Думаю, все будет прекрасно, – и, помолчав немного, добавила: – Да вам, наверное, неинтересно: шурфы, минералы, надежда открыть перспективные залежи…

Взгляд Ярмышева посуровел, лучистые глаза его потемнели.

– Для человека с ружьем, как окрестил нас Владимир Ильич Ленин, камень – это укрытие от пуль. А из чего оно, это укрытие, состоит, не так уж и важно. Так, да? Слышал я в детстве песню. И мотив забыл, и слова забыл. Осталось в памяти только одно: упрекал солдат девушку за то, что, кроме серой шинели, ничего она в нем не рассмотрела.

– Не обижайтесь, Велен. Я не хотела… Извините, ради бога!

– Пора мне на заставу, а еще к вашему начальству заглянуть нужно, – посмотрев на часы, сказал Ярмышев и после малой паузы добавил: – Приезжайте к нам в гости.

– Приезжайте вы. Вам легче, – ответила она с нежной улыбкой и протянула руку.

Он уходил нехотя. Хотелось остаться здесь на весь день, походить вместе с Боженой по горам от шурфа к шурфу, полюбоваться вместе с ней горным закатом, но он не мог сделать этого, его ждала застава.

Узнав у начальника партии нужные новости, Ярмышев сел в машину.

– Поехали, Сергей, домой.

– Ох, и жена кому-то достанется, товарищ старший лейтенант. Красивая, – сказал ефрейтор Кочанов, включая зажигание. – Я хорошо разглядел ее, еще при первой вашей встречи с ней.

Ярмышев ничего не ответил, а про себя подумал: «Ну и досужий народ солдаты! Наверное, в курилке уже говорили о Божене, а сегодня решат: подходящая жена. Жена…» И вновь перед его мысленным взором появилась тоненькая стройная фигура. И ямочки на щеках.

А потом их встречи становились все продолжительней. Ходили они к шурфам, к буровым вышкам, любовались зорями, и она говорила вполголоса:

– Смотри, облака как крылья лебедей, а зубастые скалы тянутся к ним, хотят схватить. Страшно, – и прижималась к нему, словно ища защиты.

Он гладил ее льняные волосы и целовал.

И у геологов, и на заставе знали уже об их любви. Когда Ярмышев приезжал к ней, тот, кто первым встречал его, сообщал, где находится Божена, а то и говорил:

– Сейчас позову вашу невесту.

Приезжала Божена и в поселок у Ташхемки. В нем у геологов была небольшая гостиница. Сразу же звонила на заставу Ярмышеву. Антонов планировал ему на эти сутки выходной и, отпуская, желал хорошо провести время. Тамара же Васильевна каждый раз просила: «Привел бы Божену к нам. Я ее как сестренку встречу».

Но ни Божена, ни Ярмышев не хотели проводить время, как они выражались «в семейном уюте», они уходили в сельский клуб на танцы, либо смотреть кино. И хотя часто оказывалось, что Божена видела этот фильм, когда была еще студенткой, она все же шла, если он хотел. В один из таких вечеров, когда они возвращались из клуба, он заговорил о свадьбе. Она выслушала, приподнялась на цыпочки и поцеловала его особенно нежно.

– Какой ты хороший.

Через несколько дней вызвали Ярмышева в отряд на сборы и совещание. Неделю пробыл там. Вернувшись, доложил майору Антонову, какие задачи начальник отряда, и тут же спросил:

– Божена не звонила?

– Нет. К ним новый начальник назначен. Дней пять, как приехал. Познакомься с ним. Мне все не удавалось с ним поговорить. Расскажи обстановку, чтобы почувствовал границу и свою роль здесь.

Собрался Ярмышев быстро. Дорогой мысленно поторапливал водителя, и тот, видимо, понимая состояние старшего лейтенанта, ехал быстро. Воображение Ярмышева рисовало встречу с Боженой – он даже чувствовал, как она ласково прижмется к нему, ощущал порывистый ее поцелуй; он с трудом заставлял себя продумывать предстоящий разговор с главным инженером геологической партии, чтобы он стал убедительным, настраивающим на глубокое понимание границы.

Божена оказалась дома. Кинулась к нему, обняла, положив голову на его широкую грудь и радостно зашептала:

– Велен, милый! Приехал! Как я соскучилась!

– Я тоже. А что нам мешает быть вместе все время?

– Нет-нет. Не теперь, Велен… Мы давно не видели друг друга, – торопливо заговорила она. – Снимай свои ремни. Отдыхай с дороги.

– Нужна же нам ясность?

– Не знаю я пока ничего. Я много думала. Я не могу бросить свою мечту. Открытие – вот оно, рядом. В моих руках почти. Пойми меня, Велен. Ты должен понять. Обязан. Давай пить кофе. Я счастлива, что ты со мной, и сегодня ни о чем не могу думать, – она поцеловала его и подтолкнула к столу. Спросила: – Сегодня можешь остаться со мной?

– Да, – ответил Ярмышев, – только мне с главным инженером нужно познакомиться и переговорить. Не провожай. Я один. Ладно?

Через несколько минут он вошел в кабинет главного инженера, и каково же было удивление Ярмышева, когда встретил его не пожилой, как почему-то представлялось ему, а молодой мужчина. Чуть-чуть, может, старше его самого.

– Здравствуйте. Рад познакомиться. Кондрашов Иван Георгиевич, – заговорил он, выходя из-за стола навстречу Ярмышеву и протягивая руку. – Наслышан о вас, если вы тот самый заместитель начальника заставы.

Они стояли рядом и смотрели друг на друга оценивающими взглядами. Оба одинакового роста. Плечистые. Только Ярмышев немного сутулился, будто стеснялся своих плеч, а Кондрашов, наоборот, стоял подчеркнуто прямо, словно демонстрировал свою атлетическую фигуру.

«Спортом занимался, – определил Ярмышев. – Или гантелями грудь накачал. А одет, как с иголочки».

Действительно, одет главный инженер был так, словно демонстрировал дань моде: голубая рубашка, цветастый широченный галстук и темно-серый костюм в крупную клетку. Все это вроде бы только что из-под утюга.

– Знаю, нелегкая у вас служба, но, как говорит народ, почетна, – голос у Кондрашова был мягкий, приятный, но тон, как показалось Ярмышеву, явно покровительственный. Неприятно резанула слух и банальная фраза о тяжелой, но почетной службе. Ярмышев нахмурился и прервал главного инженера:

– Немного не так народ говорит о нас. Но не об этом сейчас речь. Должен проинформировать вас, в пределах допустимого, об обстановке на нашем участке границы и в связи с этим объяснить, как новому человеку, ваши обязанности по организации охраны поселка вашего и мест геологических работ. Граница, хочу заострить ваше внимание, совсем близко. А граница, она ведь, Иван Георгиевич, есть граница. Давайте уточним с вами систему охраны и связи с пограничной заставой.

– Предшественник передал мне все документы. Я успел уже с ними познакомиться.

– И тем не менее.

– Тогда прошу, присаживайтесь, – пригласил Ярмышева Кондрашов и сам сел за свой рабочий стол.