Река смерти. Сан-Андреас - Алистер Маклин

же ветхих стульев из гнутого дерева, покоробленный стол с двумя ящиками, несколько полок и плита, почти полностью покрытая ржавчиной, сквозь которую кое-где проглядывали островки черной эмали. Судя по обстановке, хозяин дома не любил роскошь.

Гамильтон устало присел на кровать, которая, жалобно затрещав, просела под ним. Он достал из-под кровати бутылку с какой-то неопределенной жидкостью, сделал несколько больших глотков из горлышка и нарочито неверной рукой поставил бутылку на стол.

Его действия не остались незамеченными. Снаружи у окна появился какой-то человек и стал всматриваться внутрь хижины, держась на безопасном расстоянии, хотя подобная предосторожность была излишней: довольно сложно что-то увидеть, глядя из освещенного помещения во тьму, тем более через такие грязные стекла, которые и днем-то не позволяли что-либо разглядеть. Лицо наблюдавшего было видно неотчетливо, но установить его личность не представляло труда: Серрано был, наверное, единственным человеком во всем Ромоно, который носил костюм, пусть даже не совсем белый. Серрано улыбнулся, умудрившись выразить этим одновременно насмешку, удовлетворение и презрение.

Гамильтон извлек из застегнутых карманов своей изодранной одежды два кожаных мешочка, высыпал содержимое одного из них себе на ладонь и восхищенно уставился на горстку необработанных алмазов, позволив им тонкой струйкой стечь на стол. Нетвердой рукой он взял бутылку и слегка подкрепился, потом открыл второй мешочек и высыпал его содержимое на стол. Это оказались монеты, блестящие золотые монеты, не меньше пятидесяти штук.

Не зря говорят, что золото с незапамятных времен притягивает людей. Оно, конечно же, притянуло и Серрано. Совершенно забыв о том, что его могут обнаружить, он придвинулся поближе к стеклу, настолько близко, что зоркий и наблюдательный человек внутри хижины легко смог бы различить бледное пятно его лица. Но Джон Гамильтон, по-видимому, не был ни зорким, ни наблюдательным. Он завороженно смотрел на лежащие перед ним сокровища. Тем же был занят и Серрано. С его лица исчезли насмешка и презрение, немигающие глаза едва не вылезали из орбит, от волнения он то и дело облизывал губы.

Гамильтон достал из рюкзака фотоаппарат, вынул отснятую пленку и внимательно осмотрел ее. При этом он нечаянно задел два алмаза, которые упали на пол и закатились под стол, на что Гамильтон не обратил никакого внимания. Он положил кассету на полку, где уже лежало несколько таких же кассет и дешевое оборудование для фотографирования, и снова обратился к монетам. Взяв в руку одну из них, он стал тщательно рассматривать ее, словно видел впервые.

Монета, несомненно золотая, была явно не южноамериканского происхождения. Изображенная на ней голова имела очевидное сходство с греческими или римскими образцами. Гамильтон внимательно изучил обратную сторону. Безупречно четкие буквы на монете были греческими. Гамильтон вздохнул, еще больше понизил уровень стремительно уменьшавшегося содержимого бутылки, сложил монеты обратно в мешочек, но по некотором размышлении вытряс несколько монет на ладонь и убрал их в карман брюк, а мешочек положил в застегивающийся карман рубашки. Алмазы он ссыпал во второй мешочек, который спрятал в другой карман. Сделав последний глоток, Гамильтон погасил лампу и вышел. Он не стал запирать дверь, хотя бы по той причине, что даже в запертом состоянии между язычком замка и косяком оставалась щель шириной в пять сантиметров. Было уже совсем темно, но Гамильтон прекрасно знал, куда идти, и через минуту он уже исчез в мешанине лачужек из рифленого железа и толя, образующих оздоровительные пригороды Ромоно.

Благоразумно выждав пять минут, Серрано вошел в хижину Гамильтона с фонариком в руке. Он зажег масляную лампу и поставил ее на полку так, чтобы ее не было видно из окна. Светя себе фонариком, он отыскал на полу два упавших алмаза и положил их на стол. Потом забрал с полки кассету, только что помещенную туда Гамильтоном, заменил ее другой из лежавших там же и как раз собирался положить кассету рядом с алмазами, когда у него неожиданно появилось неприятное ощущение, что он уже не один. Мгновенно обернувшись, Серрано обнаружил, что смотрит в дуло пистолета, который находится в уверенной и опытной руке Хиллера.

- Так, так, - добродушно протянул Хиллер. - Как я понимаю, вы коллекционер. Ваше имя?

- Серрано, - выдавил из себя тот. - Зачем вы наставили на меня оружие?

- В Ромоно визитные карточки не в ходу, поэтому я использую вместо них пистолет. А у вас есть оружие?

- Нет.

- Если оно все же есть и я его найду, то убью вас, - по-прежнему любезно предупредил Хиллер. - Так у вас есть оружие, Серрано?

Серрано медленно сунул руку во внутренний карман, и Хиллер заметил:

- Ну конечно, классический способ. Возьмите свой пистолет двумя пальцами за ствол и аккуратно положите на стол.

Повинуясь приказу, Серрано осторожно достал тупоносый автоматический пистолет и выложил его на стол. Хиллер подошел и сунул оружие Серрано к себе в карман вместе с алмазами и кассетой.

- Вы следили за мной целый день, - задумчиво сказал он. - Начали за несколько часов до посадки в самолет. Кроме того, я видел вас вчера и позавчера. Последнее время вы вообще часто попадаетесь мне на глаза. Советую вам сменить костюм, Серрано. Невозможно вести слежку в белом костюме и остаться незамеченным. - Тон его голоса изменился, и Серрано почувствовал себя еще неуютнее. - Почему вы следите за мной?

- Я слежу вовсе не за вами. Просто нас обоих интересует один и тот же человек.

Хиллер поднял пистолет на несколько сантиметров выше. Но даже если бы он поднял свое оружие всего на миллиметр, это не укрылось бы от внимания Серрано, все чувства которого обострились до предела.

- Мне почему-то не нравится, когда за мной следят, - заявил Хиллер.

- Господи! - с тревогой воскликнул Серрано. - И вы убьете человека из-за такой малости?

- Какое мне дело до всяких подонков? - небрежно бросил Хиллер. - Но вы можете перестать дрожать. В мои намерения не входит вас убивать, по крайней мере сейчас. Я не стану убивать человека за то, что он следил за мной. Но вполне способен прострелить вам коленную чашечку, чтобы вы в ближайшие несколько месяцев не смогли таскаться за мной по пятам.

- Я ничего никому не скажу! - с жаром заявил Серрано. - Клянусь богом!

- Ага! Это уже интересно! А если бы решили сказать, то кому?

- Никому. Абсолютно никому. Да и с кем мне говорить? Это просто такое выражение.

- В самом деле? А если бы вы все