Миллион поцелуев в твоей жизни - Моника Мерфи

сказать мне? До зимних каникул еще три недели, а значит, до того, как мне предстоит стать его ассистенткой в весеннем семестре, осталось больше месяца.

Уж не знаю, о чем еще нам с ним говорить.

– Что он вообще хочет?

Я поглядываю на Мэгги, которая, прищурившись, наблюдает за мной.

– Ты про Фига?

– Да, про Фига. Про кого же еще? – Ее тон звучит неприятно, как будто она злится.

Я слегка откидываюсь на спинку стула, нуждаясь в личном пространстве.

– Он попросил меня задержаться после урока. Предупредил, что ему нужно кое-что обсудить со мной.

– Вероятно, это связано со мной и с тем, чему ты стала свидетельницей. – Лицо Мэгги приобретает понимающее выражение. – Наверное, попросит тебя помалкивать. Он не хочет, чтобы кто-то узнал.

– О чем? – То есть я вроде как догадываюсь, на что она намекает, но Мэгги ведь ни за что не вступила бы в связь с учителем, правда? Она уже больше года встречается с Франклином. У них вполне серьезные отношения, хотя в последнее время они часто ссорятся. Мэгги всегда повторяет, что их отношения во всех смыслах очень страстные, и делает вид, будто ей самой это нравится.

Но зачем встречаться с парнем, которого и любишь, и ненавидишь? Для меня это какая-то бессмыслица.

– О нашей дружбе, глупышка. – Мэгги следит за Фигом, который возвращается к своему столу. На ее лице появляется мечтательное выражение. Такое, которое она обычно приберегает только для своего парня, а не для нашего учителя. – Окружающие не поймут.

– Я уж точно не понимаю, – отвечаю я.

Мэгги откровенно смеется.

– Ясное дело. Знаешь, Рен, порой ты бываешь такой осуждалкой.

Я обижаюсь. И вообще, разве есть такое слово?

– Ты считаешь, что я предвзята?

– Иногда, – Мэгги пожимает плечами. – Ты жутко безупречна во всем, что делаешь, и меришь всех тем же мерилом, а это невозможно. Ты хорошо учишься и никогда не доставляешь проблем. Все учителя и сотрудники школы тебя обожают. Ты вызываешься добровольцем при любой возможности, и младшие девчонки считают, что ты безгрешный ангел.

Она перечисляет все качества так, будто это недостатки в противовес хорошим чертам.

– А что думаешь обо мне ты? – Я собираюсь с духом, чувствуя, что ответ мне не понравится.

У Мэгги вырывается вздох, пока она меня рассматривает.

– Я думаю, что ты наивная девчонка, которую всю жизнь оберегали. А когда ты наконец-то окунешься в реальный мир, тебя ждет большое потрясение.

Как раз в этот момент раздается звонок, и Мэгги не мешкая хватает рюкзак и, сунув в него книгу, уходит, не сказав больше ни слова. Даже не попрощавшись с Фигом.

Остальные ученики спешно покидают класс, даже Крю, который и не глядит в мою сторону. Слишком увлечен тем, что ухмыляется Малкольму по какому-то поводу.

О чем мне уж точно не хочется знать.

Я остаюсь на своем месте, внезапно занервничав перед предстоящим разговором с Фигероа. Кладу рюкзак на парту и убираю в передний карман старенький экземпляр «Великого Гэтсби». Быстро проверяю телефон и вижу сообщение от отца.

Перезвони мне, когда сможешь.

Живот сводит. Когда он шлет сообщение с такой просьбой, обычно это не предвещает ничего хорошего.

– Сейчас у меня окно. – Фиг подходит к открытой двери в класс и закрывает ее, заглушая шум в коридоре. Становится пугающе тихо. – Самое время нам поболтать.

Я кладу руки на свой рюкзак и слегка улыбаюсь учителю, борясь с волнением.

– Хорошо.

Он приближается к парте, за которой сидела Мэгги, и, устроившись за ней, встречается со мной теплым взглядом. Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что Фиг просто нуждается в моей помощи. Неважно, какие слухи о нем и других ученицах доходили до меня за минувшие годы, он никогда не пытался провернуть нечто подобное со мной.

Фиг все прекрасно понимает.

– О чем вы собирались поговорить? – спрашиваю я, когда он медлит, и мне претит, как сбивчиво звучит мой голос. Будто я пытаюсь с ним заигрывать, хотя этого мне хочется меньше всего.

Он рассматривает меня, склонив голову набок.

– В следующем месяце у тебя день рождения, да?

Я гляжу на него, удивившись, что ему вообще об этом известно. Не сомневаюсь, он мог узнать это в моем личном деле, но какая ему разница? У учителей вообще есть доступ к личным делам?

– Верно. Двадцать пятого декабря. – Слова неспешно срываются с языка, взгляд становится вопросительным.

К чему он ведет?

Его губы изгибаются в улыбке.

– Родилась в Рождество. Как мило.

– На самом деле хуже не придумаешь. Все дарят подарки в ярко-красной подарочной бумаге с Санта-Клаусами. – Боже, я кажусь неблагодарной, но такова правда.

– Это смертный грех? – Фиг приподнимает брови, его глаза блестят. Уверена, он дразнит меня, но на самом деле не понимает, каково это.

Никто не понимает, кроме тех, кто, как и я, родился в какой-то важный праздник.

– Не сказала бы, что это настолько ужасно. Просто совсем не весело отмечать свой день рождения одновременно с Рождеством. Твой праздник никогда не бывает таким же особенным, как у того, кто родился, например, в июне, – поясняю я.

– Не сомневаюсь. – Он кивает, его тон серьезен. – Что ж, Рен, я очень рад, что в следующем семестре ты станешь моей ассистенткой.

Облегченно вздыхаю от возможности сменить тему. Не хочу говорить о личном.

– Я тоже. – На самом деле меня просто радует, что в следующем семестре в моем расписании появится окно. Я слышала, что быть его ассистенткой совсем не сложно. Он не требует многого.

– Ты сменишь Мэгги. Вот почему она сегодня плакала. Я сообщил, что ее помощь в качестве ассистентки больше не понадобится.

Меня пронизывает тревога, я вся холодею.

– О чем вы? Я думала, каждый семестр у вас всегда было по двое ассистентов.

– Так и есть. Просто с Мэгги… не заладилось. – Фигероа наклоняется над столом, приближаясь к моему лицу. Это настолько близко, что я невольно отстраняюсь. – Она порой бывает слишком навязчивой.

Он говорит тихо, словно посвящает меня в тайну. По спине бегут мурашки от беспокойства.

– В каком смысле?

Когда он не спешит с ответом, я жалею, что спросила. Может, я и не хочу знать.

– Я дал ей свой номер телефона. На случай, если ей потребуется связаться со мной в чрезвычайной ситуации. Не видел в этом ничего особенного.

Ладно, как скажете. Но я считаю, что это ужасная мысль. Учитель дает свой номер телефона ученице? Пожалуй, ему не стоило пересекать эту грань.

– А она принялась без конца слать мне сообщения. И это стало… проблемой, – продолжает Фиг.

Проблемой, которую