Воспоминания об отце - Светлана Беляева

— Находить-то, может, и находили, да взять не взяли, — загадочно проговорил старик.

— Как это? — удивился Коля.

— А так. Потому что охраняет его сам Всевышний, — ответил монах. — Кто только не искал клад, с каждым приключалось несчастье.

— Может быть, нам лучше уйти? — предложил Коля, начинавший сомневаться в благоразумии их затеи... Но Саша отступать не хотел.

— Будь что будет! — сказал он.

Излазав почти весь монастырь и простучав много аршин кладки, друзья не заметили ничего необычного и, только спустившись в подземелье, обнаружили, что часть внутренней стены имеет массу надолбов и небольших углублений. Здесь же валялись куски выбитых из стены кирпичей. Обследовав стену, друзья сделали вывод, что за ней находится пустота.

— Здесь был ход! — авторитетно заявил Саша. — Не иначе, как клад замурован именно в этом месте!

— Что будем делать? — поинтересовался Коля.

— Долбить, — ответил Саша не терпящим возражений тоном. Саша только пожалел, что, кроме ножа, не запасся никаким инструментом. Но его это не смутило. Рассудив, что первый камень вынимать значительно труднее последующих, он решил начать в том месте, где было уже вынуто несколько кирпичей. Несмотря на старания, работа двигалась очень медленно. Известка была настолько плотной и твердой, что невозможно было найти хоть щели, чтобы всунуть кончик ножа. Пот катился по его лицу градом, но Саша все долбил и долбил с каким-то непонятным упорством и остервенением.

— Дай-ка теперь я попробую, — предложил Коля. Саша отошел, но ненадолго. Ему все казалось, что работа у Коли идет слишком медленно. Немного отдохнув, Саша вновь принялся за дело. Работал он то двумя руками, с силой нанося удар за ударом, то упираясь левой в стену, орудовал правой. В тот момент, когда ему стало казаться, что он никогда не одолеет этот кирпич, Коля закричал:

— Качается, качается!

Все произошло так быстро, что Саша не успел убрать руку и кирпич, оторвавшись от своего места, упал ему на руку, отдавив палец.

— Вот видишь! — испуганно воскликнул Коля. — Не зря же он говорил!..

— Пустяки, — отмахнулся Саша, перевязывая носовым платком разбитый палец. — Это только случайность! — Затянув зубами узел, он сказал: — Давай, теперь ты.

Но Колю невозможно было уговорить. Сам же Саша не мог больше работать — палец опух и болел. Вздохнув с сожалением, он произнес:

— Ничего, когда-нибудь я сюда еще вернусь!

Когда они проходили по монастырскому двору, им повстречался монах. Увидев забинтованную и окровавленную руку Саши, он произнес:

— Неисповедимы пути господни!

В голосе его не было ни злобы, ни насмешки, ни жалости.

— Я еще вернусь! — повторил Саша уверенно. Но выполнить свое обещание так и не смог.

С самого детства отец любил театр. Часто под его руководством устраивались домашние спектакли. В них он был и драматургом, и режиссером, и артистом. Перевоплощался он молниеносно. И роли играл любые, даже женские. Очень скоро весь город уже знал о театре Беляева. Постепенно домашний театр стал кочевать. Играли то у одних знакомых, то у других. А потом пытались даже гастролировать в других городах. Разрешения на выступления у них никто не спрашивал. Каждый, кто хотел, мог арендовать помещение и ставить свои спектакли. Успех не всегда сопутствовал труппе, театр «прогорал», и артистам не хватало денег даже на обратную дорогу. Домой возвращались по шпалам железной дороги. Но деньги не были самоцелью. Главное было играть. И друзья вновь и вновь отправлялись на гастроли.

Однажды в Смоленск приехала столичная труппа под руководством Станиславского. Александр Романович не пропускал ни одного спектакля. И вдруг один из ведущих актеров охрип. Дублера у артиста не было, и на афишах появилось объявление: «из-за болезни артиста спектакль отменяется». Приезд столичной труппы был не таким уж частым явлением, и все театралы были чрезвычайно огорчены случившимся. Поговаривали, что труппа собирается покинуть Смоленск. Отец был огорчен этим не меньше других. Но произошло удивительное. Кто-то из заядлых театралов, знакомый с постановками Александра Романовича, встретившись со Станиславским, рассказал ему о театре Беляева, сделав предположение, что Александр Романович мог бы заменить заболевшего актера. И вот однажды вечером, когда отца не было дома, к ним зашел высокий худощавый мужчина в пенсне и сказал, что хочет видеть Александра Романовича. И хотя отец был в ту пору уже взрослым, у матери привычно екнуло сердце. Кого-то послали на его поиски. Отца нашли. Он пригласил гостя в свою комнату, где они долго разговаривали. После его ухода Александр сообщил матери, что это был Станиславский и что он просил его заменить заболевшего актера. И то, что через два дня он будет играть в спектакле. Мать даже руками всплеснула. Мыслимое ли дело, играть со столичными актерами! Пыталась отговорить сына, но он только смеялся: «Не бойся, мама, все будет хорошо!»

Спектакль прошел блестяще. Смоляне горячо встретили своего земляка и долго ему аплодировали. После этого отец сыграл еще в нескольких спектаклях, пока труппа не закончила свои гастроли и не уехала в Москву. Станиславский, оценив актерский талант Александра Романовича, предложил ему остаться в его труппе, но отец отказался, так как готовился стать адвокатом. Недавно я где-то прочла, что отец якобы два сезона играл в Москве у Станиславского. Ни я, ни мама от отца не слышали ничего подобного. Но, как я уже говорила, многое из жизни отца осталось для меня тайной.

Из истории своей театральной жизни отец рассказал мне три забавных случая. Не могу только вспомнить, в каком театре он тогда играл, профессиональном или любительском, и какие это были пьесы.

В первом случае отец играл бедного студента. На сцене декорации дешевой меблированной комнаты, вылинявшие обои. Входит хозяйка и начинает стыдить студента за то, что он задолжал ей за комнату. Отец уже открыл рот, чтобы ответить ей, но в это время начал падать плохо сколоченный задник. Не растерявшись, Александр Романович подбежал к декорации и, привалившись к ней плечом, не дал ей упасть, а хозяйке, вместо должной реплики, возмущенно воскликнул:

— В комнате уже стены падают, а вы за нее плату требуете!

Занавес закрыли под дружный смех и аплодисменты зрителей.

Второй случай произошел с ним, когда он играл императора. После пушечного выстрела на сцену должны были ворваться мятежники и свергнуть его. Но время шло, а выстрела не было. Тут из-за сцены отец услышал чей-то голос:

— Выходи!

— Не выйду, выстрела не было!

— Выстрела не будет, шнур оборвался. Выходи!