Творимые легенды и апокрифы - Александр Беляев

– Трудный случай, – сказал он. – Сам Вагнер, очевидно, затрудняется поставить диагноз. Видно, всерьез заболел наш Казя...

В это время замерзшая дверь ужасно затрещала, заскрипела и открылась. Клубы пара на мгновение наполнили всю комнату, и, когда они рассеялись, мы увидели нашего друга, вышедшего из морозного облака, как Венера из морской пены. Мы внимательно смотрели друг на друга: Дашкевич на нас – с загадочной насмешливостью, мы на него – вопросительно.

Наконец Пронин не выдержал и спросил:

– Был?

Дашкевич с той же загадочной улыбкой молча кивнул головой.

– Вылечил?

Дашкевич не отвечал. Лицо его было очень красно, и он быстро и часто дышал. Очевидно, его лихорадка усилилась. Мне даже показалось, что от него пышет жаром, как от нашей железной печки, когда она накалена.

– Перелечил меня профессор Вагнер! – со смехом ответил Дашкевич и быстро прошел в свою комнату.

– Скверно! – тихо сказал Пронин. – Если Вагнер не помог, то Дашкевичу не выжить...

Мы углубились в работу. Вдруг дверь из комнаты Дашкевича открылась, и из нее вышел он сам, но... в каком виде! Он был в спортивном бескостюмье. Весь красный, словно только что парился в бане до седьмого пота, Дашкевич быстро прошел через комнату, не обращая на нас никакого внимания, открыл дверь... и вышел на сорокаградусный мороз.

Это было нелепо, неожиданно и страшно. Поступок Дашкевича был равносилен самоубийству. В несколько минут он отморозит себе руки и ноги и смертельно застудит легкие. Бедный Казя, он мог совершить это только в бреду! Однако что же мы сидим? Надо бежать на помощь, пока не поздно! Я быстро поднялся и начал надевать свою доху. От волнения никак не мог попасть рукою в рукав. Пронин уже оделся и помог мне.

– Скорей, скорей!

Мы выбежали за дверь. Стояла светлая лунная ночь. От дома дорога шла вниз, к небольшому озеру, из которого мы брали себе воду. На этой дороге мы увидели необычайный феномен.

По дороге медленно катился огромный шар из клубов пара. На морозе пар превращался в иней, который составлял как бы внешнюю подвижную оболочку шара. Лунный свет отражался на сверкающих кристаллах инея и давал радужные ореолы. Позади шара тянулся хвост из снежных хлопьев. Можно было подумать, что по дороге катится маленькая планетка, упавшая с неба вместе со своим атмосферным одеянием. Но мы сразу поняли, что это за планетка: странный феномен оставлял на снегу ясные и довольно глубокие оттиски босых человеческих ног. Это шел наш Казя, окутанный облаком пара, который валил от его разгоряченного лихорадкой тела.

«Быть может, это пар, – думал я, – несколько охраняет тело Дашкевича от жгучего действия холода, совершенно так же, как атмосфера охраняет Землю от действия абсолютного холода межзвездных глубин. Но надолго ли Казе может хватить его внутреннего тепла? Оно улетучится из его тела прежде, чем Казя дойдет до озера».

– Казя! Казя! Остановись! – кричали мы, преследуя облако, катящееся по дороге.

Самого Казю мы не могли рассмотреть в этом облаке пара.

Дашкевич ничего нам не ответил, но ускорил шаги. Маленькие снежные вихри закружились за ним. Он уже подбежал к берегу озера, ступил на лед, остановился и вдруг отчаянно закричал. Над местом, где он стоял, поднимался целый столб пара. Мы побежали на крик, вошли в молочный пар и осторожно, ощупью пробрались к тому месту, откуда слышался голос Дашкевича. Голос этот доносился снизу.

– Черт возьми, лед растаял под ногами! – кричал Казя. – Я провалился и теперь не могу выбраться. Когда я хватаюсь за край льда, лед тает и превращается в воду...

Я разглядел смутное пятно Казиной головы и схватил наугад руку. Да, это была рука, если только я не схватился за горящую головню: жар этой руки ощущался даже сквозь мою меховую рукавицу. «Однако какова же должна быть температура его тела?» – с удивлением подумал я.

Мы вытащили нашего друга на берег. Из ледяной ванны на сорокаградусный мороз! Но несчастный Казя в бреду и огне лихорадки не чувствовал холода и опасности. Он встряхнулся, как медведь, вылезший из воды, и побежал от нас вдоль озера. Ему легко было бежать. Он бежал по утоптанной дороге со скоростью собаки, мы в наших меховых костюмах не могли догнать его. Скоро блестящий шар нашего «парового» друга сверкнул на бугре и скрылся.

Что делать? Бежать следом за Дашкевичем? Но мы не могли надолго оставить радиостанцию. В нашей работе и так произошел перерыв. Мы решили, что один из нас должен отправиться работать, а другой займется поисками сбежавшего больного. Но так как Дашкевич был сильнее каждого из нас в отдельности, то мы решили пригласить на помощь профессора Вагнера. Пронин поспешил на радиостанцию, а я помчался к Вагнеру.

– Что вы сделали с нашим другом? – спросил я Вагнера.

Профессор посмотрел на меня одним глазом и ответил, не отрываясь от лампового передатчика:

– Я ничего ему не сделал плохого. А что наш больной? Как он себя чувствует?

– Сбежал! – поспешно ответил я. – Сбежал, когда у него, вероятно, не менее сорока градусов температура. Голый сбежал!

Профессор Вагнер улыбнулся.

– Хорошая штучка? – спросил он, указывая на аппарат. – Такой конструкции вы еще не встречали.

Аппарат был действительно занятный, но мне было не до него.

– Коротковолновик? – небрежно спросил я и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Послушайте, профессор, оставьте ваши опыты и помогите мне поймать и вернуть нашего убежавшего друга, пока он не погиб окончательно.

– При обычном порядке вещей, – ответил Вагнер, не двигаясь с места, – товарищ Дашкевич должен был давно погибнуть. И нам оставалось бы только разыскивать его мертвое обледеневшее тело. Но так как товарищ Дашкевич чувствует себя превосходно...

– Откуда вы это знаете?

– Из ваших же собственных слов. Ведь Дашкевич не погиб, даже покупавшись в озере. Он дышит парами, как паровоз, и гуляет в трусиках за Полярным кругом, как будто он на пляже в Крыму. Не беспокойтесь о вашем Казе, садитесь вот сюда и слушайте. Ведь вы сами спрашивали, что я сделал с Дашкевичем.

– Но, профессор, теперь не время...

– Самое время! Садитесь же. Уверяю вас, что с Казей ничего плохого не случится. Опыт удался.

– Опять опыт? – удивленно спросил я.

– Ну, разумеется.

Вагнер неожиданно сжал мою руку у локтя. Я вскрикнул.

– Больно? Я так и думал. У вас болят суставы, когда вы работаете с регенеративным приемником. Чувствуете повышение температуры. Ну, открыли радио, но еще совершенно не изучили характера этого зверя. То, что мы знаем о радио, это еще только детский лепет. Наши знания и область применения радио расширяются с каждым днем. Вы знаете, что короткими волнами сейчас начали пользоваться врачи для лечения некоторых болезней, искусственно поднимая радиоволнами температуру тела больных. И вот мне пришла в голову мысль: а почему бы не отапливать искусственно человеческое тело при помощи коротких радиоволн?