Предзнаменование - Андрей Суровый

из Харькова, ей написали Марго и Олег, справлялись об ее самочувствии. После нескольких минут раздумия, она им честно ответила, что вновь у неё было видение, на что ее местные приятели ответили жгучим желанием встретиться и обсудить это. За окном щебетали пташки, солнце озаряло безоблачное небо. За дверью её комнаты раздавалась странная музыка. Настя переоделась из ночной сорочки в шорты и топ и вышла в коридор. Рок-музыка с ярко-выраженными восточными мотивами доносилась из комнаты родителей. Она заглянула туда; Арсений Витальвевич лежал на двуспальной кровати. Увидев Настю, он медленно, как-то «по-брежневски» помахал ей рукой.

— Привет, пап. Опять слушаешь свой… как там его… иранский прогрессивный рок?

— Ага, — ухмыльнулся отец, — ты же знаешь, у твоего папки изощренный музыкальный вкус.

— Ну да… — ответила Настя, — пап, я пойду встречусь с друзьями. Мобилу я возьму, не переживай.

То ли мужчина был поглощен музыкой, то ли он еще пока до конца не простил дочь за то, что пренебрегла телефоном в прошлый раз; поэтому, вместо ответа он лишь махнул рукой с ухмылкой, глядя при этом в окно.

Вприпрыжку спустившись по винтовой леснице, Настя крикнула:

— Мам, я гулять!

— Даже не позавтракаешь, дочка? — тревожно отозвалась с кухни Мария Владимировна.

— Не, я потом — ответила та, закрывая входную дверь.

Друзья сидели на скамейке там, где вчера играли в прятки. Настя рассказала им про вчерашний «обморок».

— Вот реально, — высказался Димка Репейчук, — если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты наркоманка. Теперь и говорящее дерево еще!

— Для меня самой все это звучит как бред… — тихо сказала Настя и развела руками, — но что я могу поделать? Со мной что-то происходит и я не хочу никому говорить об этом. Ни даже маме с папой.

— Боишься, что уволокут в психушку? — спросил Витька Грицак, на что его сестра ему ответила легким подзатыльником.

— Щас я тебя уволоку, дуралей — ответила ему Рита.

— В психушку… — задумчиво и в то же время испуганно произнесла Настя, — вот этого только не хватало! Я же здорова!

— Настюш, мы знаем — отвечала Рита, — Нам-то ты можешь доверять.

— Это да, но… — сказал Олег, — что если родители её спалят за этим? Войдут к ней в комнату и увидят, как их любимая дочь пребывает в прострации.

— Это мы уже не сможем контролировать — рассудила Рита, — но треплом быть я не собираюсь и, надеюсь, вы все тоже!

Ребята одобрительно закивали.

— Вот вы тут все такие умные, заговорщики — встрял Дима, — а вы не подумали о том, что Настька будет, к примеру, дорогу переходить и тут ее внезапно заглючит! Прямо на проезжей части!

Тут все замолчали и задумались.

— Не волнуйся, Дим, — с улыбкой сказала Настя — Дорог тут мало и они все проселочные. Буду стараться не переходить их.

В целом, день прошел без приключений. И лишь когда Настя легла спать и еще не успела закрыть глаза, ее снова вырвали из реальности…

6. ВНУТРИ

Снова это занудное дерево:

— Охх…мне… мне плохо…

Настя беспомощно стояла перед ним, обдуваемая потоками сильнейшего ветра. Ее светлые волосы как будто пытались вырваться из плена ее головы.

— Но что я могу для вас сделать?! — кричала Настя.

— Я… я не знаю… к-то ты… — продолжало страдальческим голосом дерево, прежде назвавшее себя Илоной, — Но… ты должна спасти… спасти лес…

Девочка огляделась. Голые, уродливые деревья все так же колыхались на ветру. Её ноздри также уловили ярко-выраженный запах гари.

— Послушайте, — затараторила Настя, — Я вообще не знаю, что это за место и каким боком я здесь! Я не понимаю, что вы все задумали и что вам от меня надо! Потрудитесь сначала рассказать мне что здесь происходит, где я и чем я могу помочь!

Дерево Илона смотрело своими огромными несчастными глазами, из уголков которых густо сочилась смола. Кора частично обвалилась со ствола.

— Скажи, а… как… тебя… зовут? — спросила оно.

— Меня? Настя.

— Прости… не поняла… как?

— Настя!

— Ох, я не слышу… очень сильный ветер… как тебя… зовут?!

— Я говорю, На-астя! На-стя!

7. СНАРУЖИ

Так, подумала Илона, в очередной раз проснувшись среди ночи. Значит, зовут её Аня? Кажется так. Чёртовы помехи! Поди разбери, чего там она мне во сне говорила… Апть-ам-ап-тэп-мэп… Вот примерно так слышала её Илона. Поэтому, неудивительно, что имя этой загадочной молодой особы ей было усвоено как «А-йя». А может, это Аля?..

Илона включила свет и посмотрела на стену. Дыры в ней не было. А могли бы ее сделать! Ведь уже есть новости по их вопросу. Вот так всегда, приходят когда не нужно…

Она кинула свой взгляд на свечение на столе. Покрытый куском темной ткани «виртуальный» лес мерцал и полыхал, словно был охвачен пожаром. Однако Илона знала, что это — лишь особенность голограммы. Ночью она светится, а днем почти не заметна.

Призвать их, что ли, подумала Илона. Или поспать спокойно? А вдруг, еще чего привидится с этой странной девахой…

Всласть зевнув, она все же отправилась в обитель Морфия, который пришел с опозданием и ближе к рассвету. Видимо, не решался помешать ей не сводить глаза со стены в ожидании открытия портала.

8. СНАРУЖИ

Настя уже не на шутку начала полноваться. Было десять утра. Обычно она либо нежилась под одеялом, либо уже вставала к этому времени, однако сейчас она непривычно для себя сидела, глядя в пол. Этому нужно положить конец. Иначе придется всё рассказать родителям, а их крайне скептическое отношение ко всему паранормальному (особенно этим славился папа), очевидно, не станет для неё решением проблемы. Напротив, еще и к психиатору того и гляди отведут. Чем это все может закончиться — одному Богу известно.

Просидев так примерно четверть часа, она нашла в себе силы подняться и выйти из комнаты. На кухне родители что-то обсуждали. Почему-то Насте показалось, что они говорили именно о ней, однако, постояв недалеко и подслушивая их беседу, она убедилась в несколько ином ее характере.

— Когда, ты думаешь, мы могли бы переехать? — с некоторой тревогой спрашивала Мария Владимировна.

После некоторой паузы Арсений Витальвевич угрюмо отвечал:

— Надо еще раз созвониться с братом. Он же всё это мутит. К следующему году точно уже должны быть в России…

— Но не в Москве? — перебила жена.

— Маш… — с некоторыми нотками раздражения отвечал он — Я тебе говорил же, что максимум на что мы можем расчитывать — это Восточная Сибирь. У него же в Красноярске