Записки современной московской дамы - неизвестен Автор

Мы выпили. Причем, я решила попробовать водки. Не в смысле первый раз в жизни, а в смысле первый раз в этот вечер. Ни одна падла из собравшихся не курила. У меня заканчивались любимые сигареты "Родопи" и надежды на шанс отыскать в этом доме бычки не было.

Я с некоторыми трудностями поднялась с паршивого плетенного кресла. Контуры деревянной дачи Севы размылись в пространстве. Мне было нехорошо. Вид креветочных останков усугубил неприятное состояние. Надо каким-то образом, ненавязчиво и интеллигентно...Ик...Икаю что-то...выяснить где в этом оазисе хорошей жизни уборная.

- Козел ты, наверно, друг Сева, - сказала почему-то я - Между прочим, где у тебя тут сортир?

Сева абсолютно не удивился и тем более не рассердился. Видимо привык или на правду не обижался.

- Миледи найдет туалет в глубине сада. Ориентиром Вам смогут послужить белые шорты и незагорелые ноги Наташи. Видите, все это синеет в кустах.

Дурак. Неужели трудно понять, что я не могу сейчас фокусироваться на отдаленных объектах. На самом деле неплохим ориентиром могли служить всхлипы Наташи. Она сидела у деревянного сортира, прямо на земле и тихо ревела.

- Зачем ты бьешься в истерике? - спросила я. - Ты же видишь, что ему наплевать. Он сволочь, пошли его в задницу.

Наташа заревела громче.

- Ведь ему стоит сказать только слово "останься" и я останусь. Я же жду этого слова. А он говорит "езжай, устраивай свою жизнь".

Ик...Черт, икаю и все тут! Что за напасть?

- Благодари Бога. Он спасает тебя дурочку от этого урода.

Видимо в глубине души Наташа понимала все лучше меня. Но глупая женская натура, которая суть есть или преданность или упрямое чувство собственности, что это конкретно я еще не разобралась, протестовала в ней. Дальнейший разговор представлялся мне бессмысленным. Пускай езжает к своему Гансу, лет через пять еще дантисту спасибо скажет. Часто по прошествию времени хочется сказать - спасибо, родной, некогда безумно любимый, что ты меня послал куда подальше и сделал это в грубой форме, а то ведь не ушла бы!

Я ставила Наташу наедине с ее вселенским горем, тем более, что тошнить меня перестало. Обследовав окрестности, я обнаружила очень полезное помещение, а именно - душевую. Она была летней и там, наверняка отсутствовала горячая вода, но мне было все равно. Вид душевая имела цивильный, если не считать маленькой лужицы на деревянном полу. Видимо кто-то недавно мылся.

Ик...Жарко, душно. Очень хочется освободиться от собственного пота. Я растегнула сарафан-халат и он упал на пол прямо в лужу цветастым краем. Я хотела его быстро подхватить, но потом не стала. Наплевать, пусть валяется. Ля, ля, ля. Перед глазами медленно заплавало зеркало с отражением моего лица. Все ясно. Земляничный ликер из белой непрозрачной бутылки возымел свое действие. Какая все ерунда. Пока пьешь приятно, а утром ощущения, как после дешевой водки.

Я попыталась сфокусироваться на своем отражении в зеркале. За моей спиной стоял Игорь Петрович.

- У тебя платьице упало, - сказал он и нагнулся, чтобы поднять его.

- Это сарафан-халат, - поправила я.

- Почему не просто сарафан?

- Потому что на пуговицах и на бретельках одновременно.

- В твоих определения слишком много логики, - улыбнулся он, вешая мою одежду на крючок. - -Давай я тебе помогу принять душ..

Конечно, можно было отказаться. Сказать, спасибо, я сама. И, честно говоря, я бы предпочла такой ход развития событий. Но все было предопределено. Всем было все понятно. Увы, он мне не нравился как мужчина, но, впрочем, и не вызывал неприязни.

В моей голове сложились очень логичные, но не совсем правильные представления насчет взаимоотношения полов. Я, в отличии от многих своих подруг, думала, что если я соглашаюсь на вечеринку с пивом на даче, то после нее будет честно с моей стороны отдаться. Ведь я же соглашаясь на предложение попить пивка прекрасно понимала почему меня приглашают. Таким образом, я много знала о сексе, и очень мало об искусстве кокетливого отказа. Мужчины, которые хотели меня, не имели возможности ухаживать, ждать от меня великого подарка, а иногда даже и жертвы, любви и, за время длительно ожидания, хотеть меня все больше и больше. Наверное, у меня тогда было не очень хорошее мнение о себе.

Короче говоря, я согласилась принять помощь Игоря Петровича. Очень странно, но я его стеснялась. Не могу сказать, что я в восторге от своего тела, но когда дело доходит до койки, я совершенно спокойно сбрасываю с себя все тряпки и не ощущаю комплексов, сейчас же мне потребовалось некоторое время, чтобы морально подготовиться к снятию трусов. Наконец трусы шмякнулись в ту же лужу, что и сарафан-халат и я с помощью Игоря Петровича оказалась под нагревшейся в бочке за день струей воды.

Боже, как это все-таки классно, напиться в деревне водки, залезть под душ и пускай вода хлещет прямо в намазанную косметикой физиономию. Голова становится легкой, почти невесомой и, главное, пустой-пустой. Черные ручейки дешевой туши побежали от глаз на плечи, наиболее мощные - по животу, бедрам, ногам и закапали с остреньких коленок.

Я совсем забыла об Игоре Петровиче! Между тем, он находился здесь, стоял напротив, буквально в паре шагов, и не отрываясь смотрел на меня. Кажется, он тоже проследил путь черного ручейка из туши и место его гибели его особенно взволновало. Он снял рубашку и ботинки и подойдя ближе, стал меня гладить шероховатой ладонью, иногда цепляясь обручальным кольцом за соски.

- Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя красивая грудь? - спросил он глухим незнакомым голосом.

- Да, мне очень часто врали на эту тему. Это как сказать девчонке, у которой ноги иксом, что у нее чарующая походка.

Весь его торс был покрыт густыми светлыми волосками. Игорь Петрович был достаточно неплохо сложен для своего возраста.

- У тебя темные соски. Это от природы или ты рожала?

- Вы имеете ввиду, делала ли я аборт?

- Нет, я хотел спросить, то что спросил. Кстати, обращайся ко мне на ты, если тебе не очень трудно.

- Скорее да, чем нет. А на ты трудновато.

- Ну может, если я буду обнаженным как ты, тебе будет проще?

Сейчас начнет раздеваться и лезть под мою воду. Я так и знала! Действительно, Игорь Петрович обнажился и полез ко мне. Очень странно. Он гладил меня полчаса. Я стояла перед ним голая и мокрая, а у него еще не наступила эрекция. Любой из моих партнеров уже бы кончил. Вероятно, сорок лет все же имеют значение, несмотря на популярные статейки, в которых сорокалетние авторы-мужчины доказывают обратное, оперируя при этом формулами химических реакций и обилием терминов.

- У Вас щетина, - я погладила его щеку.

- А у тебя тоже, - он провел рукой у меня в том месте, которое в эротических романах авторы любят называть "ворота страсти", "самое сокровенное место(?!)", "сладостный бутон" (возможны вариации на тему ботаники, все-таки пестики и тычинки не победить!), "холмик покрытый колечками (обязательно!) темных (реже светлых, рыжеватых, золотистых) волос", между ног, короче. Я смутилась.

- Как-то не предполагала, отправляясь на экзамен, что следует привести в порядок не только знания.

- Сейчас мы все исправим. - Игорь Петрович взял с полки бритву и баллончик пены для бритья Севы.

Я так и думала, что он маньяк- извращенец! Но, ничего ужасного не произошло. Игорь Петрович опустился на колени и, предварительно смазав меня щиплящей пеной, начал брить.

- Ой, щекотно! И страшно. Вы меня сейчас порежете! А зачем все-то? - Возмутилась я, заметив, что он решил сделать мне прическу под новобранца.

- Так гораздо эротичнее.

- Вы, наверное, педофил. Я теперь выгляжу там, как пятилетняя девочка.

- И прекрасно! Да, я педофил, и еще герантофил, фетишист и люблю подглядывать.

- Одно слово, извращенец.

Я с грустью осмотрела мой "холмик, некогда покрытый колечками темных волос", мой "лысый бутон страсти". Ничего эротичного в этой картине я не обнаружила. Зато Игорь Петрович пришел в восторг и у него наступила эрекция. А потом... Потом было то, что должно было быть. К сожалению, я не обладаю даром написания любовно-эротических сцен, по прочтению которых бегут слюни. По-просту говоря, мы трахались в душевой. Причем, он попытался заниматься со мной любовью, а не просто сексом. Он делал все так нежно и предусмотрительно, что я медленно умирала. Неожиданно для себя я переняла его темп, его правила игры, хотя привыкла к более энергичным действиям. Позже, вспоминая эту историю, я все больше утверждалась в мысли, что молодые бычки в подметки не годятся одному интеллигентному преподавателю университета.

***

"Боже, кто это такой? У него седые волосы...Это же мой преподаватель! Вот надралась вчера...А что он у нас ведет? Нет, в профиль я его не узнаю совершенно. Надо немного приподняться и посмотреть, как он выглядит в фас."

Я медленно начинаю приподниматься над спящим возле меня мужчиной, стараясь не скрипнуть кроватью. И когда я уже почти достигаю цели, он вдруг открывает глаза.