НИИ особого назначения 2 - Саша Фишер

— Не впитал, — кивнул я. — Только сейд, насколько я знаю, это такая здоровая штука из камней… Даже если я каким-то образом пролезу в «тридцать вторую», минуя шлюз, то вытащить его не смогу.

— Мне не нужен сейд, — Роман покачал головой. — Мне нужно… Подожди, я лучше покажу!

Роман снова вскочил и бросился к столу. Откинул крышку и быстро-быстро застучал пальцами по клавиатуре. Над центром стола засветилось изображение каменной пирамидки, на каждой грани которой были выбиты какие-то не то узоры, не то иероглифы. Грани были нечеткими, как у египетских. Больше похоже, будто это просто пирамидальной формы булыжник, на который нанесли изображения.

— Какого размера эта штука? — спросил я.

— Сантиметров пятнадцать в высоту, — ответил Роман. — Она стояла рядом с ногой шамана, когда он камень в воздух поднимал, ты не заметил? Давай еще раз покажу…

— Нет-нет, не надо, я тебе верю, — быстро отказался я. Посмотрел еще с минуту на вращающееся трехмерное изображение. Сунул руку в карман, коснулся пальцами шершавой поверхности каменного амулета, который мне всучила бабушка Федора.

Вернулся в задумчивости обратно в кресло.

— Клим, ты только не думай, что обидишь меня, если откажешься! — затараторил Роман. — Я понимаю, что просьба звучит авантюрной, я все понимаю! Это смертельно опасно, я знаю, но…

— Да не кипишуй ты, — отмахнулся я. — Думать мешаешь. Если что, я тебе помочь согласен. Осталось только придумать, как это все провернуть. Через шлюз исключено, там везде камеры, мы раздеваемся догола, и выносить из «тридцать второй» нам можно только то, что указано в миссии. Значит нужен другой вход.

— Ты же не думаешь, что я просто так тебя брошу на это дело, и буду ждать, когда ты мне притащишь нужный предмет?! — возмутился Роман. — Я всецело и во всем помогу, в моих же интересах, чтобы у нас с тобой все получилось, и осталось в тайне до тех пор, пока я не добьюсь успеха.

— Ну да, когда ты предоставишь Советскому Союзу работающую антигравитацию, вряд ли кто-то тебя будет осуждать, что ты нарушил пару инструкций, — я подмигнул. — Рома, да не смотри ты так странно на меня, я же уже сказал, что согласен!

На самом деле, меня даже азарт некоторый захватил. Очень уж неожиданная просьба Романа пришлась к месту. Я как раз уперся в эти загадочные непонятки, связанные то с поведением Лады, то с нашими «нештатными ситуациями» и их отсутствием всякой логики, то со странностями, связанными с появлением этой самой «границы тридцать два». И тут Рома со своим: «Клим, мне нужна одна штука изнутри, она как раз где-то в Хевозере, про которое ты инфу копал, может сбегаешь, достанешь? Дел на двадцать минут, зайти и выйти…»

Ну и как было не согласиться?

Роман начал что-то говорить еще, насчет точек входа в «тридцать вторую», но вдруг замолчал на полуслове и повернулся к двери.

— Тссс! — он длинным прыжком оказался рядом со столом. Так быстро и бесшумно он это сделал, что у меня даже закралось подозрение, что у него физическая подготовка не хуже, чем у Насти. Изображение пирамидки пропало, на окно моментально упал блэкаут, а на экране проектора замелькало видео с какого-то явно семейного пикника.

— Вы что там, закрылись что ли? — раздался с той стороны голос Бориса.

— Ой, прости, я как-то автоматически! — жизнерадостно сказал Роман, неспешно подходя к двери. — С тобой все в порядке?

— Бывало и лучше, — Борис поморщился. — Что это вы тут смотрите такое?

— Ах это… — Роман махнул рукой. — Да зашел разговор про нашу двоюродную сестру Катю, и я показывал Климу, какой она стала красавицей. Он ее не видел, считай что с шести лет. А она, представляешь, выскочила замуж за военного…

— Та самая Катя, которая этим летом приезжала? — перебил его Борис.

— Да-да, та самая, — быстро закивал Роман.

— А она тоже что ли из этого… как его… — Борис наморщил лоб. — Ай, да черт с ним! Вершинин, ты пока тут чаи гоняешь, там тебя, между прочим, Бубнов ищет! Уже ревет раненой чаечкой на весь коридор!

— О, значит мне и правда пора! — я направился к двери, махнув Роману на прощание.

— Дорогу-то сам найдешь? — спросил Борис у моей спины.

— Топографическим кретинизмом не страдаю, — пробормотал я. Но вслух сказал другое. — Я запомнил, спасибо за беспокойство. А дверь меня выпустит?

— Выпустит-выпустит, — Борис почему-то засмеялся. — Изнутри всех выпускает!

Навык запоминать дорогу меня не подвел, так что я вернулся к тому же месту, откуда меня забрал Борис с первого раза. Не запутавшись ни в одном из поворотов. Хотя в одном месте пришлось сделать над собой усилие, чтобы не задержаться. В той самой комнате отдыха-фонаре. Очень уж приятное место, я бы тут посидел часок-другой, послушал разговоры, на Онегу суровую помедитировал…

Но неумолимая реальность влекла меня к совсем другим делам.

— Вершинин! Вас где черти носят?! — седая бороденка Бубнова воинственно торчала вперед. Он ухватил меня костлявой рукой за запястье и поволок в комнату допроса, бормоча вполголоса всякие нелицеприятные вещи о моей безалаберности и необязательности.

— Вот он, голубчик, полюбуйтесь! — продребезжал он, выталкивая меня на середину комнаты. — Полчаса за ним бегал по всему институту!

Глава 3

За маской спокойствия скрывался человек, чью душу разрывали на части его собственные демоны.

Дэн Браун «Ангелы и демоны»

«Целая комиссия, как на экзамене», — подумал я, оглядывая собравшиеся «официальные лица». Их было трое, не считая сидящей в сторонке стенографистки. Не знаю, в чем конкретно заключалась цель присутствия на этом допросе этой 'серой мышки с двумя короткими косичками и блокнотом, но внешний вид у нее был как у типичного секретаря суда. Во всяком случае, я их как-то так себе и представлял. Интересно, зачем? На меня уставились из-под потолка сразу два немигающих глаза камеры. А перед суровым до синевы выбритым дядькой в строгом черном костюме лежала плюс ко всему серебристая коробочка диктофона. Зачем в таких обстоятельствах записывать еще и от руки — непонятно. Хотя… все зависит от всего. Может это особая тактика какая-то — посадить нейтрального человека, чтобы тот делал пометки, а потом на основании этих заметок делать какие-то выводы…

— …двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? — спросила дама в темно-красном брючном костюме с орлиным взглядом и строго уложенной прической из абсолютно седых волос. Волосы седые, но я бы не назвал ее старой. Морщин на лице нет, фигура подтянутая. Признаки стервозности в мимике проглядывают, но так, в меру.

— А можно повторить вопрос, а то я отвлекся, — вежливо попросил я. Надо бы встряхнуться и отнестись к этому допросу более серьезно.

— Вы встречались с Илзе Павловной Борк двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? — с ноткой неудовольствия повторила дама.

— Я