Темнейший путь - Алексей Русанов

— Не пойду, — мрачно глядя в пол сказал Мордан, впервые в жизни открыто возражая Тефару.

— Что-о-о?! — бешеным медведем взревел Тефар.

От его крика Фроди, как всегда, сидевший на плече хозяина, испугался и взволнованно каркнул.

— А ну заткни свою проклятую птицу! — заорал Тефар, и Фроди каркнул в ответ ещё громче. Тефар одним взмахом своей лапищи сорвал ворона с плеча и шмякнул об стену.

— Не трогай Фроди! — закричал Мордан, но Тефар одним толчком в грудь опрокинул его, а потом, к ужасу Мордана, шагнул к Фроди, который, топорща крылья, сидел на полу и ошалело крутил головой, приходя в себя от удара об стену, припечатал несчастную птицу к полу тяжёлым грязным сапогом.

— НЕТ! — не своим голосом заорал, срывая горло, Мордан, вскочил и с кулаками кинулся на Тефара. От неожиданности тот даже попятился на пару шагов, но потом заревел ещё громче:

— На отца? Руку посмел поднять на отца?!

— Ты мне не отец! — выкрикнул, словно плюнул в лицо, Мордан. В нём как будто пробудилась ярость берсерка: он бил, неумело, но бешено, стараясь сделать как можно больнее. Но сзади на него накинулись Лемме и Гемме, завернули за спину руки, обездвижили, и тогда Тефар стал его бить, смачно, с оттяжкой, то левой рукой, то правой — и по лицу, и под дых, и в пах.

— Так его, отец, так его, — приговаривала наблюдавшая за этим Стемора. — Чтоб знал!

Потом ночью Мордан лежал на чердаке и прислушивался к своему телу, на котором, наверное, не осталось ни одного живого места. Сознание его странным образом раздвоилось: тело с его болью было само по себе, а разум — сам по себе. Сначала он как будто со стороны наблюдал за ней, а потом она ему наскучила, и он стал обдумывать совсем другие вещи, никак с этой болью не связанные, и в процессе обдумывания как-то сам собой сложился план того, что делать и как дальше жить.

Когда за маленьким слуховым окошком ночная тьма начала набухать серым, Мордан, скрипя зубами от боли, приподнялся со своей кучи сена. Вдоль несущей балки у него были развешаны пучки трав, которые он насобирал вместе с Улрином. Он выбрал два — паслён и сине-лиловый колокольчик, сорвал и сунул за пазуху. Потом высунул голову в дыру в полу чердака, недолго послушал заливистый разноголосый храп, бесшумно спустился по лестнице и на цыпочках прокрался на кухню. Там он взял пестик и ступку, в которой Стемора обычно толкла мак для сладкого рулета, положил туда травы и растолок в мелкий однородный порошок. «Лучшее средство, коли в подполе злокрысы завелись», — прозвучал в голове как всегда спокойный голос Улрина. В очаге висел котелок, наполовину наполненный недоеденным вчерашним рагу из кролика. Мордан высыпал порошок в рагу, тщательно размешал всё поварёшкой, а поварёшку вытер полотенцем и положил, как лежала — на крышку котелка. Затем всё так же бесшумно он прошёл в кладовую и набрал там немало вещей: охотничий нож Тефара, его тёплый шерстяной плащ, заплечную котомку. В котомку легли копчёный козий окорок, добрый мешок сухарей, круг эйдарского сыра, пара бутылок эля. Всё так же тихо он обулся в новые сапоги одного из братьев и вышел, в последний раз затворив за собой дверь.

Начинало светать, но на улицах ещё не было ни души. Проснувшиеся птицы пересвистывались в кронах деревьев, совсем недавно одевшихся в новенькие зелёные листочки. Мордан направился к одинокому старому дубу, росшему на окраине возле городской стены. Его корявые ветви оставались угрюмо-голыми. Там он сунул руку в дупло, пошарил и извлёк на свет скрученные в свиток бумажки. Свиток он бережно спрятал за пазухой. Глухими проулками он дошёл до торговой лавки, взошёл на крыльцо и остановился у запертой дубовой двери. Сердце гулко бухало в груди. Мордан достал заветные записи, развернул и нашёл нужную — «Отворение замков и запоров», а дальше следовало заклинание. Прочистив горло, он приложил ладонь к двери, как того требовала запись, и, слегка запинаясь, громким шёпотом прочитал заклинание. Ничего не произошло. Страх неприятным холодком прозмеился между лопаток. Неужели не работает? Она надавил ладонью на дверь сильнее и прочитал заклинание ещё раз. Всё осталось по-прежнему. В отчаянии он представил, как с той стороны двери тяжёлый внутренний засов медленно отъезжает в сторону, словно отодвигаемый невидимой рукой, и медленно и максимально чётко прочитал заклинание в третий раз. За дверью раздался гладкий шорох и глухой стук. Мордан надавил, дверь поддалась и открылась совершенно бесшумно на хорошо смазанных петлях. Затаив дыхание, он шагнул внутрь лавки.

Окованный сундук угрюмо смотрел из угла на незваного гостя. Мордан на цыпочках подошёл к нему и опустился на колени. Замок сундука поддался заклинанию только с пятого раза. Свёрток с бесценной книгой лежал на самом верху. Благоговейно, двумя руками Мордан взял его и нежно, как живого переложил в свою котомку. Плавно и беззвучно опустил крышку сундука. Он уже почти дошёл до входной двери, когда за спиной у него вдруг послышался скрип.

Мордан резко обернулся. На лестнице в одной рубахе стояла Эйра — простоволосая, босая, с заспанным удивлённым лицом.

— Мордан? А ты что здесь?…

Мордан сначала приложил палец к губам, а потом махнул, как бы подзывая Эйру к себе.

Эйра подошла поближе, присмотрелась к его одежде и опять спросила:

— Ты куда-то собрался? Далеко?

— Да, — отрывистым шёпотом ответил Мордан. — Я ухожу из Фолкрита. Навсегда.

— Куда? — удивилась Эйра.

— Куда-нибудь. Куда угодно, — сказал Мордан. Потом вдруг схватил Эйру за кисть и выдохнул:

— Пойдём со мной! Хочешь?

Эйра, пристально глядя ему в глаза, медленно помотала головой и медленно высвободила кисть из его пальцев.

— Тогда прощай! — отрывисто бросил Мордан, развернулся и бросился прочь.

Он почти бежал и думал, что вот сейчас Эйра сообразит что к чему, поднимет крик, проснётся и выскочит её папаша, кинется проверять сундук, всё увидит и поймёт, выбежит на улицу и рванёт, громко вопя, за стражниками… Так рано городские ворота, конечно, были ещё заперты. Но для Мордана, знавшего каждый закуток и закоулок, это не было проблемой. Он легко выскользнул тайной тропинкой из города и зашагал почти бегом, но не по дороге, а через лес на восток. Новоиспечённый вор и убийца оставлял у себя за спиной ещё спящий, только собирающийся проснуться Фолкрит.

Глава 2. Висельник

Верёвка скользнула по лбу, глазам, носу, задела подбородок и, упав на плечи, замерла.

— Проверь… кхе-кхе… чтобы петля… кхе… хорошо скользила, — подсказала слева рыжая