Ты создала меня - Лайза Хоган

Нора начала дрожать, сама не зная от чего — от негодования или отчаяния. Зубы у нее громко стучали, к горлу подступала тошнота. Она хотела быть сильной — она должна быть сильной — ради Лу! Если бы не этот постоянный страх перед угрозой Уилли! Он хочет извести ее.

А она желала вернуть своего ребенка! Почему никто не поймет: единственное, что ей нужно, — ее дитя. Как заставить его поверить ей, почувствовать ее боль?

— Неужели вы не представляете, ч-что со мной происходит? — Сильнейшая боль, какую она когда-либо испытывала, смешивалась в ее душе со слепой яростью. — Неужели трудно понять, каково мне сейчас? Я беспомощна, одинока и не знаю, что делать дальше.

Медленно поднимаясь со стула, она смотрела ему в лицо, но он совсем не стремился встретиться с ней глазами.

— Каждый день, когда я просыпаюсь, первая моя мысль — про Лу. Я думаю, что вижу свое дитя, прижимаю к себе ее теплое тельце… — Нора скрестила руки на груди. — И чувствуя, как ее пухлые ручки обнимают меня за шею, — она положила руку на горло, — слышу, как детский голосок шепчет мне на ухо: «Я люблю тебя, мамочка.»

Тут ее голос прервался, а челюсти сжались, чтобы Дуг не услышал, как стучат у нее зубы.

— Потом я вспоминаю, — продолжала она, — что ее нет со мной… что я не могу ее найти. — Напряжение вызывало спазмы, речь ее прерывалась. — Где мне искать ее? — Она вскинула руки. — Она может быть где угодно! А я одна со своим горем, и никто — ни полиция, ни даже ФБР — не в силах вернуть моего ребенка.

Она сделала несколько шагов, став на пути Дуга и гипнотизируя его неотрывным взглядом.

— Он-на потеряна для меня, н-никто не м-может ее найти… кроме… может быть, вас.

Дуг пытался не слушать этот умоляющий голос, не видеть страдания на бледном лице. Но как это сделать? Ведь и он чувствовал ту же безнадежность и отчаяние. Достаточно было лишь взглянуть на нее, чтобы представить, в какой агонии ее душа, однако как успокоить ее? Слов утешения у него не было. И он сделал то единственное, что мог сделать в этот момент.

Он молча покинул комнату.

Нора стояла там, где он ее оставил, и к чувству поражения теперь добавились сильная боль и отчаяние. Ей нужно уйти — ведь он принял решение. Но разве можно смириться? Уступить? Ведь речь идет о жизни твоего ребенка!

Внутренний голос убеждал ее: не отступай, пытайся уговорить этого человека. Это был тот же голос, который заставил ее лететь в Вашингтон, искать Элиаса Брендона и умолять, умолять его сделать что-нибудь еще. Он назвал ей Брауна, Дугласа Брауна. Для нее он стал последней надеждой, она должна склонить его на свою сторону.

Нора приготовилась к уговорам, когда он снова появился в комнате, но, к ее удивлению. Дуг вернулся с дымящейся чашкой в руке. Но и это было не все: подойдя к женщине, он протянул ей чашку.

— Не трогайте меня! — отпрянула от него Нора.

Дуг стоял молча, не отводя руки. Наконец она взяла чашку нервным движением, и горячая жидкость пролилась на пол. Тогда Дуг перешел к действиям. Придерживая ее голову, он обхватил своей рукой ее руку и поднес чашку прямо ко рту Норы. Она еще колебалась, смотрела на него с упрямством и вызовом, но от борьбы уже внутренне отказалась. Когда чашка коснулась ее губ, она приоткрыла их и попробовала жидкость кончиком языка. Мужчина хмуро наблюдал за ее действиями.

— Это не мышьяк, — сказал он. — Моя… мама очень верила в целебные свойства чая с медом.

Нора уловила легкую заминку перед тем, как он произнес слово «мама».

Глубоко вздохнув, она сделала большой глоток и прошептала:

— Скажите, вы не передумали? Может быть, измените свое решение и поможете мне?

Нет! Снова этот ответ готов был слететь с языка, но на этот раз губы его не послушались.

— Почему я? — только и спросил он.

Нора смутилась.

— Что вы имеете в виду?

— Почему вы пришли ко мне? — повторил он. — Если вы говорили с Элиасом Брендоном, то от него должны были узнать, что я больше не работаю в агентстве. Больше не занимаюсь такой работой.

— Но вы самый лучший…

— Вы меня не поняли? — переспросил он сердито; ее напористость начала сердить Дуга. — Неужели нужно снова повторять? Я больше не работаю в агентстве. Уволился! Найдите хорошего частного детектива, кого-нибудь, кто специализируется на…

— Я это сделала, — прервала она его нетерпеливо. — И нашла вас.

— Но я не могу помочь.

— Вы самый лучший…

— Нет! — закричал он зло. — Я не самый лучший. Неужели трудно понять? И… я… не… возьмусь за это дело, — прогремел он с расстановкой.

— Вы должны. — Она сказала это спокойно, отказываясь соревноваться с ним в крике. — Он сказал, вы лучше всех, кто был и кто будет. — В упрямстве и ей трудно отказать.

— Элиас Брендон так сказал? Что я самый лучший? — быстро спросил он.

Нора кивнула.

— Я вам не верю.

Элиас находился с ним в ту ночь, когда его ранили. Он знал все про Лили и Джун Стэплтон. Невозможно, чтобы Брендон рекомендовал его.

— Это он сказал, где я? — отрывисто продолжал Дуг.

— Да.

— Черт бы его побрал! — Дуг размахнулся и так стукнул кулаком по камину, что почувствовал боль в спине.

Нора с испугом увидела красное пятно на белой повязке, обернутой вокруг его руки. Очевидно, он разорвал швы.

— Послушайте. — Она придвинулась к нему, все еще держа чашку в руках, затем поставила ее на камин. — Я не знаю, почему вы оставили свою работу и что имеете против мистера Брендона. И меня это не интересует, — быстро добавила она. — Я знаю только одно: мое дитя, моя маленькая Лу в опасности. Я нужна ей.

Голос Норы дрогнул, но она постаралась взять себя в руки и не дать волю эмоциям.

— Лу в опасности… — Кажется, она проигрывала сражение. Голос ее дрожал. — Я нужна ей, ей нужна мама. — Как заведенная, Нора повторяла свой единственный и самый важный, с ее точки зрения, аргумент. — Вы понимаете? Мой ребенок нуждается во мне!

Вцепившись в его рубашку обеими руками, она пыталась поймать взгляд Дуга. Он перестал сопротивляться и увидел трясущиеся губы, дрожащий подбородок Норы, измученные тревогой и надеждой глаза. Господи, как же избавиться от этого?

— Помогите же мне, — шептала она в отчаянии, как бы отвечая на его немой вопрос, — помогите, и я клянусь, что больше вы никогда меня не увидите и не услышите обо мне. Как только я получу Лу, я все забуду, даже ваше имя. Никто не узнает, что именно вы мне помогли, если вы так хотите. — Ее руки при каждом слове теребили рубашку Дуга. — Так вы поможете мне?

Дуг заставил себя еще раз посмотреть в ее глаза. То, что он там увидел, его явно обеспокоило. Словно через эти серые глаза он заглянул в ее душу. Конец!