Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

в июне мы приехали в Америку. Все суммы, полученные в течение [19]26 и [19]27 годов, пошли на экспедицию. Ведь Вы знаете, с какою задолженностью мы пришли в Дарджилинг, какие расходы потребовались на служащих экспедиции и на все завершение с приездом в Нью-Йорк. Конечно, счета и записки с приложенными пальцами вместо подписи не могут сохраняться девять лет, когда, как Вы пишете, даже в Правительстве по истечении трех лет многое уничтожается. Но в общих назначениях эти суммы пошли на экспедицию, и мы можем подтвердить это. Подумайте только, что и жалованья мы не получали. А если бы мы получали шесть лет жалованья, хотя бы по расчету текущей экспедиции, то на нас троих это составило бы 93 тысячи шестьсот ам[ериканских] долл[аров], не считая ежедневного содержания, которое, опять-таки по расчету теперешней экспедиции, составило бы 39 тысяч четыреста двадцать долл[аров], не считая всех служащих, всех подарков, всех транспортов, всей экипировки. Ведь один Кардаш[евский] сколько стоил! Все эти расходы вообще неизбежны при экспедициях. Опять не забудьте, что Яковл[ев] на полном содержании получил за год миллион франков, при этом дал за это только часть картин. Помножьте это на шесть лет. Понимают ли адвокаты всякие обычные экспедиционные цифры? За два спрашиваемые года я не мог быть резидентом, ибо в двадцать четвертом году я выехал уже нерезидентом. Квартира же была от конца [19]29 года и закончилась в [19]34-м. Ведь в [19]34 году, когда я приезжал, нашими комнатами я уже не пользовался. Теперь спешно заканчивается отчет, который будет, как указано, послан первого февраля. Надеюсь, что не произойдет никакого нового злоумышления. Во всяком случае, до всех этих окончаний нам нельзя разделяться с Юрием, ибо приходится подписывать бумаги и ваучеры то мне, то ему. Одно дело — приехать свободным, без связей с Департаментом[26], а другое дело — подставиться под новые злоумышления. Кроме того, Вы уже читали в копии письма для передачи, что даже на адвоката приходится собирать деньги, значит, откуда же деньги на приезд, на жизнь, когда злоумышленники постарались пресечь обычный наш заработок картинами? Смешно, если кто-то говорит о каком-то эвежион[27], когда хитроумными махинациями вместо Амер[ики] нам было указано немедленно ехать в Индию и кончать отчет здесь. Значит, проезд был оплачен лишь до Индии, а не в Ам[ерику]. Злоумышленники обдумали все заблаговременно. Ав[ирах] не писал нам, что случилось с письмом Эмм[онсу]. Если это было письмо в просительных тонах, то, конечно, человек, лишившийся сердца, такой голос услышать не может. Такие бессердечные и несправедливые люди не поймут никаких сердечных обращений, они понимают лишь удары и грозные осуждения. Хорошо, что южн[ые] ам[ериканцы] отзываются так справедливо, как и подобает людям, не утратившим понятие сердца и чести. Если бы даже Постоянный Комитет[28] прикончился, то ведь существует Комитет под председательством Формана, которому никто не может запретить продолжать свои благотворные занятия. И если бы даже ему пришлось собираться в каком-либо частном помещении, то это всюду так и бывает. Также и Комитет защиты может начать свои действия вне учреждений. В этот Комитет по его образованию могли бы прислать свои негодующие заявления и другие европейские группы. Как только образуется такой Комитет, сообщите сюда.

Как относится Форест Грант? Ведь он всегда относился справедливо и доброжелательно. Наверное, Вы уже получили его мнение, иначе трио не преминет забежать ко всем таким полезным деятелям. Во всяком случае, дело наше настолько чисто, ясно и культурно, что можно несломимо нести Знамя порученное. Самое же главное, чтобы между нашей группой не было никаких трений, раздражений и непониманий. Через каждую такую трещину могут влезать самые злые и опасные сущности. Конечно, мы уверены, что особенно в такое небывало ответственное время никто не нанесет единству трещины, ибо это было бы равносильно предательству. Но понятие единства так ценно, так священно, что всегда нужно друг другу твердить его, как цементирование самого пространства. Если злобное трио проворно и дружно, то ведь и мы все сумеем доказать, что благо еще дружнее, еще крепче и взаимопреданнее. Если бы помимо всяких измышлений какие-то друзья или бондх[олдеры][29] почувствовали бы какие-то взаимораздражения или несогласия, то ведь это было бы разрушительно. И тогда где же была бы разница от разрушителей плана? Сейчас так нужно продвижение, а вместо того приходится искать деньги на адвокатов. Только подумайте, на что посягают темные! Они не только своекорыстны, но они посвящают себя разрушению всего созидательного, готовы посягнуть даже на пространственные решения. Но только временно могут они задержать и загнать в катакомбы. Но в такое время неслыханной битвы нужно быть на священном дозоре.

Зина пишет о трудности переписки присылаемых статей в газеты. Не стоит их переписывать, пусть пошлется присланный экземпляр, ведь у нас имеются копии. Так что если бы газета не напечатала, то в таком случае всегда можно повторить. Интересно, приходил ли знакомый Зины Роз. потому ли, что его письмо пропало, или вне этого обстоятельства? Установлено ли, что было в его письме? Не было ли сообщение о масках, и по туманности выражения не выходило ли, что «маски были сняты» не со злых, а с другой стороны? Ведь тогда такое толкование для трио было бы находкою. Говорящий о масках делает ли сам что-либо в защиту (конечно, без упоминания ненужных вещей)? Впрочем, Вы знаете, с кем быть осторожными. Характерно, что заказной пакет из Пекина с монгольск[ой] биограф[ией][30] Зиной не получен, это показывает, сколько писем теряется в руках захватчиков. Посылаем Вам три экземпл[яра] биогр[афии]. Пусть Кеттун[ен] напишет, отвечу ей, что все Общества продолжаются и без злоумышленников.

Очень важно запомнить: 1. В 1926 и [19]27 годах Свет[ик] был в Нью-Йорке и Леви ничего ему не говорил ни о каких налогах. 2. Когда Вы приезжали к нам в [19]26 и [19]27 годах, никаких поручений от Леви о таксах Вы не имели, и в письме его к нам, Вами привезенном, о таксах упоминаний вообще нет. 3. Никаких телеграмм о таксах я не получал. В 1932 году была лишь одна телеграмма о том, что по отсутствию дохода налога не пришлось платить. Никаких других телеграмм не было. Таким образом, все это достаточно показывает, что и сам Леви в течение [19]26 и [19]27 годов отлично понимал, что экспедиционные суммы не подлежат налогам. Лишь теперь по явному злоумышлению он устроил вольт-фас. Для Вас посылаем копию его отчета за эти два года, которые были присланы в конверте с