Воины Королевы - НОРМАН СЕЙМОН

Сотник напился и передал кувшин Люсьену, тот, в свою очередь – Долле, но Аль перехватил, сделав выразительное лицо. Пить после странного вида девушки ему не хотелось. Может, она больная? Олаф поднялся, прошел от стены к стене, разминая ноги, потом склонился над своим мешком, что-то рассмотрел там, не доставая.

– Ладно, Арье, спасибо за гостеприимство. Вечером мы уходим.

– В Хаж? А ее, – Арье кивнул на пленницу, – с собой заберете? Зачем она вам?

– Пригодится! – заступился за нее Люсьен, все еще опасаясь, что сотник возьмется за нож. – Тебе какое дело?

– Да никакого, – речник отвернулся к жукам. – Изведут они нас здесь, стрекозы и их люди, всех до одного. Вырастут мои дети – и их в свой город заберут. А меня зарубят. К вам не дойти… Что делать-то думаете?

– Это вам надо было думать, что делаете, когда восьмилапых предали, – проворчал Олаф. – Что-нибудь придумаем. А ты сиди тут тихо, и береги себя – может, еще пригодишься.

Сквозь щели в досках он видел небо, в нем летела эскадра. Девять летучек несли в сетках под брюхом лучников, сотник мог разглядеть даже большие колчаны. Стрел хватит, чтобы перебить сотню пауков, а сколько в городе таких эскадр?.. Барух говорил, что будет больше, много больше. Молодые стрекозы учатся, в середине лета встанет на крыло новое поколение, еще более многочисленное. Осенью в Хаж прилетит такая армия, с которой не справились бы и все смертоносцы Чивья. А во Дворце осталось только пятеро, с переломанными лапами, мало на что годные до линьки. И всего несколько сот стражников… Правда, вооруженных отравленными стрелами.

– Поели? – спросил сотник у воинов, когда Арье вывел жуков из сарая, держа в одной руке лук, в другой – палаш. Травоядные насекомые испуганно жались к хозяину, толкали его блестящими твердыми боками. – Ложитесь тогда опять спать, в ночь пойдем.

– Вчера весь день спали, – заворчал Аль. – Половину ночи спали, теперь весь день спать…

– Такова жизнь стражника, – поучительно заметил ему Люсьен. – И разведчика, как видишь, тоже. Долла, ты не пугайся так, никто тебя не тронет. Полежи, повспоминай что-нибудь о стрекозах… Мы твои друзья, ночью пойдем через степь, в Хаж.

Девушка недоверчиво посмотрела на него, потом одела сапоги, которые все еще держала в руках. Встала, с любопытством сделала несколько шагов и споткнулась.

– У меня никто не было обуви, – призналась она. – Обувь только воинам нужна, а мы в городе живем. Я не хочу идти в Хаж, оставьте лучше меня у стрекоз…

– Чем это тебе наш Хаж не угодил? – ревниво спросил Люсьен. – Будет у тебя свой дом, где-нибудь в поселках на перевалах, хозяйство заведешь, кроликов. Это такие зверьки с красной кровью, но вкусные. Они тебе понравятся, хотя и воняют.

– Звери с красной кровью?.. – округлила глаза пленница. – Как у людей? Не хочу! У вас там, в Хаже, пауки живут. Они меня сожрут… А летучки никого не трогают.

– Летучки людям головы откусывают, – заметил Олаф. – И давай договоримся сразу о двух вещах. Во-первых, не пауки, а восьмилапые или смертоносцы. Во-вторых, твоего мнения я сейчас спрошу последний раз. Слушай внимательно: или ты идешь с нами, или твоя тощая шейка встречается вот с этим ножом. Выбирай.

– Хаж, – Долла даже затряслась, глядя на тускло блестящее лезвие.

– Тогда чтобы я больше не слышал твоего «не хочу». Я приказал спать – ложись и спи. Тебя, Аль, это тоже касается, – сотник убрал нож, взял за руку Люсьена и отвел его в сторону. – Хочу с тобой посоветоваться.

– Твоя воля – закон, Око Повелительницы, – хмуро пробурчал стражник, которому не нравилась такая манера обращения.

– Не злись, – Олаф оглянулся на быстро вытянувшуюся на полу Доллу и понизил голос. – Послушай, дружище, у меня в мешке есть одна вещь… Я нашел ее еще по ту сторону гор, когда нас вел к перевалам Зижда. Это такой странный шарик… В общем, я не хочу, чтобы ты брал его в руки. Это шар Фольша, Люсьен.

– Что?..

После того, как сгорел город Чивья, Смертоносец Повелитель, единственный из степных Повелителей, решился увести свой народ за снежные перевалы, в неизвестность. Он отступил перед лицом врага, поставив под вопрос свою честь. Люди тащили потерявших способность передвигаться от холода пауков на веревках, многие из них все же погибли. Оставив защитников Хажа зимовать, чивийцы, а с ними и Люсьен, вступили в Темьен, новую страну.

Вся зима прошла в войнах, там нашлись и друзья и союзники. У смертоносцев чивийцы получили воздушные шары, у их врагов, двуногих джетов, смертельный яд и арбалеты, стрелы из которых умели летать быстрее, чем стрекозы. Весной, когда перевалы снова стали проходимы, Повелитель отправил маленький отряд в Хаж, на помощь королеве Тулпан. Новое оружие помогло выиграть битву.

За все это время Олаф и словом не обмолвился лучшему другу о своей находке. Хотя кое-какие странности в нем стражник заметил и сам. Да и Зижда, смертоносец, говорил что-то о том, что сотник стал другим.

– Что такое шар Фольша? – Люсьен опомнился и заговорил тише. – Ты мне никогда не рассказывал о такой штуке.

– Я и не знал о нем, пока не нашел… – сотник прислонился к стене, отвел глаза. – Боюсь, Люсьен, что уже немного спятил из-за этого шара. Видишь ли… Восстания людей то и дело случались в степи, повстанцы жгли города, убивали самок и детенышей восьмилапых… А командовали ими колдуны.

– Это я знаю, видел одного, – поморщился Люсьен. – Они курят нас и после этого им видится Фольш.

– И я так думал. Но поверь, я со своими молодцами редко упускал повстанцев. Восьмилапых они каким-то образом умели обмануть, но меня – никогда. Ты знаешь, я не поленюсь содрать с человека кожу или испечь ему глаз в глазнице, если это нужно. Я – каратель, доверенный человек Повелителя. Я видел, что делали повстанцы, эти дикари, с восьмилапыми и с теми из людей, кто оставался верен Договору. Но ни один колдун не дался мне живым…

– Умно с их стороны, – заметил стражник.

– Откуда они берутся, вот вопрос. Возникают будто из воздуха, приходят в города и плетут одни и те же бредни, причем готовы умереть за них. Это странно… Я советовался со Стариком, и он не знал ответа, – Олаф вздохнул, вынужденно признав, что Повелитель Чивья не всезнающ. – А я – каратель. Пойми меня правильно, я конечно ненавижу и речников, и стрекоз… Но мои первые враги – повстанцы.

– Не думаю, что хоть кто-нибудь из них жив, – усмехнулся Люсьен. – Стрекозам они ни к чему.

– Как знать, – покачал головой сотник. – Если кто и спасся, то как раз колдуны Фольша. Их бог помогает им, теперь я это знаю. Все эти слова, всю эту сказку про древнего бога, которого люди плохо чтили, про времена, когда насекомые были крошечными, придумали не они. Им нашептывает ее Фольш из таких шаров как тот, что лежит в моей сумке.