Проклятие Волчьей бухты - Елена Усачева

– Откуда же взяли, что Маринка уехала?

– Ты что за завтраком делала? – От удивления Мишка остановился. – Об этом всем сказали. Повариха на станции была, все выяснила. Гусеву вчера там видели. Наталья Ивановна по телефону с ее мамой разговаривала. Маринка домой звонила из города. Как билет купила, так и кинулась к телефону. Так что завтра она уже будет дома чай пить и плюшками заедать. Да ты что! С утра об этом все говорили. Гусеву из секции исключают. За де-зер-тир-ство.

Томка остановилась.

Сбежала и никому не сказала? Даже ей, Тамарке.

Стало обидно. Так обидно, что и не сказать. В сердцах Цыганова забросила ненужный уже дневник в кусты.

А она-то Светку чуть с обрыва не сбросила. Заступаться начала. Тьфу, дура!

Никакой Чумочки не было. Это все выдумка. И вычеркнула все Маринка сама. Небось, жаловалась там на тяжелую жизнь, на бесконечные тренировки, на плохую кормежку. А перед побегом стыдно стало, и чтобы никто не узнал, решила уничтожить свои записи. Могла бы весь дневник сжечь. Или с собой взять.

Впрочем, об этом Тамарка уже думала.

– Чего встала? Пойдем, – подогнал замершую Томку Богдасаров. – Может, еще на тренировку успеем.

– Слушай, раз ты все знаешь, – Цыганова догнала Мишку и пошла рядом, – расскажи про дельфинов. А то дед что-то такое говорил, а я не поняла. Что они, мол, всех местных ученых в воду утащили.

– Это какой дед? На красной машине? – Мишка поправил сползающую со спины флягу и пошел быстрее. – Он чокнутый. Этот дед нам первый раз такой бредятины нарассказывал, что Наталья Ивановна запретила слушать.

– Какой бредятины?

Тамарке на секунду показалось, что земля с небом меняются местами. Вот уже неделю она живет в этой бухте. Вокруг происходят странные вещи. Все их видят и знают, одна она, как с необитаемого острова – а что? а кто? а куда?

– Цыганова, ну ты даешь! – Они уже стояли около столовой, и Мишка с облегчением сгружал флягу со своей многострадальной спины на землю. – Мы же об этом еще в первый день договорились никому не рассказывать. На общем костре.

А где она была в первый вечер? Вместе со всеми. И ничего не слышала? У нее затычки в ушах стояли? Нет.

Тамарка почесала макушку и вдруг вспомнила. Все сидели у костра, а ее понесло на ночное море посмотреть. Посмотрела. А ребята в это время самое интересное обсуждали. И ведь никто ей потом об этом не рассказал. А еще подружки называются…

Цыганова готова была разреветься от обиды.

Но обидеться окончательно, а заодно и разреветься она не успела. Из кухни с чашкой чая в руках вышла Наталья Ивановна.

– Значит так, голуби мои, – Наталья Ивановна сделала большой глоток.

Она редко когда кричала. Ее холодный взгляд говорил больше. Сейчас тренер на ребят смотрела именно так. Равнодушно. Но ребята поняли, что спасения им ждать неоткуда. Казни не миновать.

– Еще один пропуск тренировки, – Наталья Ивановна обхватила чашку руками, грея свои вечно холодные пальцы, – и можете собирать вещи. Отправитесь следом за Гусевой. Заодно ей привет передадите.

– А мы молоко принесли, – подала голос Тамарка, потому что не считала себя виноватой в этом прогуле. Это было случайное стечение обстоятельств.

– Значит так, – продолжила Наталья Ивановна, недовольным поворотом головы давая понять, что никого слушать она не собирается, – плавать будете в тихий час. А сейчас идите переобуваться. Кросс пять километров. Заодно принесете почту из поселка.

И она пошла к морю, где в радостных всплесках соленой воды проходила тренировка.

Мишка обиженно сопел, но говорить ничего не стал. С Натальей Ивановной спорить было бесполезно. Это ребята усвоили еще в первый год занятия плаванием.

Чтобы выказать Тамарке свою обиду, Богдасаров побежал вперед без нее. Но так как бегал он не ахти как, Цыганова быстро догнала его и пристроилась рядом.

– Так что вам этот дед рассказывал? – вернулась она к прерванному разговору.

Мишка молчал, всем своим видом показывая, что его сегодняшние беды происходят исключительно по вине Цыгановой, поэтому общаться с ней он больше не намерен.

– Мне он говорил про каких-то мертвяков. И что меня за мертвую принял, – не сдавалась Томка. – И что место, где стояла лаборатория, теперь проклято. Я и подумала, что Маринку духи утащили, – Цыганову понесло. Если нет информации, ее нужно придумать. – А тут еще Чумочка. Я ее как раз недавно видела. Она мне и сказала…

– Что ты ко мне привязалась? – не выдержал Мишка. – Хочешь услышать какую-нибудь байку, иди к девчонкам. – Богдасаров остановился и зло уставился на Томку. – Чтобы я еще когда-нибудь с тобой связался… От тебя одни неприятности!

Цыганова опешила.

Ничего себе заявочки! Это от нее-то неприятности? Кто бы говорил? Да если бы не Мишка!..

Она смотрела в спину удаляющемуся Богдасарову.

Ладно. Не хочет говорить – не надо! Без него обойдемся.

Тамарка глянула вверх на дорожку, где в жарком мареве исчезала бегущая фигура.

Хорошо! Богдасаров сам нарвался на неприятности.

Цыганова окинула взглядом склон и начала карабкаться наверх, срезая приличный кусок дороги.

Они с Мишкой встречаться не будут. Сейчас она его легко обгонит, добежит до поселка, заберет письма, и пускай потом Богдасаров сколько угодно доказывает, что он пробежал свои пять километров.

Карабкалась вверх Тамарка долго. Сыпучий камень выбивался из-под ног. Она ободрала все коленки и около поселка оказалась в весьма запыленном и изрядно побитом виде.

– А письма уже все забрали, – из-за окошка почты на Тамарку смотрели удивленные глаза служащей. – Минут пятнадцать назад прибегал мальчик и все взял.

Вот так-так!

Томка вылетела из почты.

Пятнадцать минут! Это с какой скоростью он мчался? Надо было внимательно посмотреть Мишке на ноги. Вдруг у него там сапоги-скороходы.

Цыганова сжала кулаки и побежала вниз по дорожке. Но чем быстрее она бежала, тем непонятнее становилась ситуация. Два с половиной километра легко пробегаются за десять минут. А именно такое расстояние от лагеря до поселка. Если Мишка был на почте пятнадцать минут назад, то он не только до лагеря добрался, но и письма отдать успел. Но это невозможно! Богдасаров бегает не быстрее черепахи. Он не мог за те десять минут, что Тамарка карабкалась по горам, пробежать два с половиной километра. Не мог!

Томка прибавила ходу. Сейчас она его догонит и все выяснит. Наверняка у Мишки есть какая-то своя тайная тропа. И когда Цыганова о ней узнает, Богдасарову по-любому придется выложить все, что им в первый день нарассказывал дед.

Дорога вниз была не очень крутая. Тропинка словно сама подталкивала вниз. Тамарка бежала легко, быстро найдя нужный ритм.

Бежала, бежала… Бежала, бежала…

А потом посмотрела на часы. В хорошем темпе она шла минут десять, а вокруг был все тот же кустарник, белесые камешки на тропинке и никаких признаков моря. Как будто она не бежала, а все это время на месте простояла.

Цыганова споткнулась на ровном месте и растянулась, добавляя к своим ссадинам еще парочку.

– Черт! – выругалась Томка, звонко чихнула и поднялась на ноги. – Этого еще не хватало.

Она снова побежала вперед. Тропинка какое-то время шла вниз, а потом стала взбираться вверх.

У Тамарки в душе родилось нехорошее предчувствие, что она побежала не по той дороге. Видимо, от поселка вниз шло несколько троп, и сейчас Томка уверенно двигалась прочь от бухты.

– Ладно, уговорили, – пробормотала Цыганова, поворачивая в обратную сторону.

Она плохо ориентировалась на местности, поэтому не рискнула бежать по этой тропинке до конца. Внизу она и подавно потеряется, а из поселка ее направят в нужную сторону.

Камешки, колючие кусты, белесая пыль. Тамарка стала выдыхаться. Все-таки свои законные пять километров она уже отпахала. Дорога резче взяла вверх, неожиданно став чуть ли не отвесной.

Такого спуска Цыганова на своем пути не помнила. Дорога вниз была более-менее пологой.

Она опять бежит не туда?

Томка вскарабкалась на пригорок и остановилась. Даже отсюда море было не видно. Цыганова зябко передернула плечами.

День какой-то сегодня странный. Сначала дневник, потом дед с молоком. Теперь загадочная тропинка, которая не хочет никуда вести.

Можно и дальше карабкаться наверх, но сил уже не было. Для очистки совести Тамарка прошла несколько шагов в сторону поселка. Сверху посыпались камешки, предупреждая: «Не туда идешь».

– Уговорили, – повторила Томка, делая очередной поворот на сто восемьдесят градусов.

Она не была уверена, что тропинку спутала. Скорее всего ей просто не хватило терпения добежать до конца. Видимо, какой-то выступ в скале загораживает и море, и их лагерь. Его нужно просто обогнуть, а там уже свои.

И вновь Цыганова бежала вниз. Впереди нее подскакивали мелкие камешки. Словно обрадовавшись, что Тамарка возвращается, тропинка опять стала пологой и очень удобной.