Истинная (не) для президента (СИ) - Альшанская Снежана

- Не томи. Мое время ценно, - продолжал он. – К тому же нам скоро пора идти.

- Куда… Идти….

Словам было трудно рождаться на свет. От страха горло будто уменьшилось вдвое и горело огнем. Уж не знаю, желал ли он сделать это, или хотел меня напугать. Но если второе – у него отлично это получилось.

- Нужно показать мою жену публике, - сказал он. – А тебе еще надо собраться. В таком виде показываться публике никуда не годится.

- Я еще ни на что не соглашалась, - прокряхтела ему.

- Сейчас согласишься.

Он поднял документ, повертел его в руках, положил на стол и подвинул ко мне.

Он был прав. Может, сама я и могла бы это вынести, но подставлять старенькую бабушку, пережившую инфаркт не могу. А он доберется до всех. Не побрезгует ничем. Об этом просто кричал его властный и жесткий взгляд.

Вот же урод. Решил присвоить меня себе, как вещь. И главное, что я не знаю, как ему противостоять. У меня нет выхода. Знаю другое – что ненавижу этого человека, оборотня или кто он там такой всеми фибрами души. А еще знаю, что будучи его женой, обязательно найду что-то, благодаря чему смогу с ним расквитаться. Не знаю, как, но обязательно сделаю это.

Будь ты проклят, Виктор Голубоглазов.

С этой мыслью я подписала документ.

Глава 4

Сперва подручные Голубоглазова, а именно женщина лет сорока, отвела меня в комнату на втором этаже. Принесла длинное черное платье и туфли на каблуке. Сказала надеть. Я делала все механически, как робот. Словно в момент подписания того треклятого контракта у меня забрали душу. Чувства совсем покинули меня. Не осталось ничего. Сплошные опустошение и апатия.

Иногда я пыталась себя утешать, что это лишь на три месяца. Не так и много. А потом получу сумму денег, с которой смогу даже воплотить давние мечты, которые вчера казались глупостью. Поездить по миру, например. Или приобрести собственное жилье.

Но кто сказал, что он мне отдаст эти деньги? Хорошо, если после всего оборотень не решит, что лучше от греха подальше убрать меня. И закопать тело там, где никто никогда не откопает…

Так, хватит себя накручивать! Ну не маньяк же он в конце концов. Хоть похож. Да и черт его знает, что вообще ждать от этих оборотней. Всякое про них говорят.

Нужно надеяться на лучшее.

Сейчас же я смотрела в высокое зеркало на свой новый наряд, и он казался мне совершенно чуждым. Будто клякса.

Платье было вполне симпатичное. Без пошлости, но с какой-то скрытой сексуальностью. Может, в другое время мне бы хотелось его носить, но сейчас то и дело возникало сиюминутное желание порвать этот наряд прямо на себе.

Затем пришли парикмахер и визажист. Оба парни лет по двадцать пять – тридцать. Они колдовали надо мной с час, а после я даже не взглянула в зеркало. Было плевать, как я выгляжу.

Затем меня провели в машину, где уже ждал Голубоглазов.

Охранник открыл передо мной дверь, я присела, и инстинктивно отодвинулась от оборотня настолько, насколько это позволяла длина сиденья. Всей кожей я чувствовала нежелание быть рядом с ним, страх того, что он ко мне прикоснется. А может, и что похуже.

У меня никогда не было клаустрофобии, но закрытый салон автомобиля с перегородкой, отделяющей нас от водителя, пугал. Вызывал чуть ли не панические приступы. Я раз за разом корила себя за то, что пошла на это. Надо было искать другой выход. Но какой – не знала ни тогда, ни сейчас.

Оборотень разглядывал какие-то графики на экране планшета и будто не замечал меня.

Машина тронулась и её просторный салон для меня словно сузился. Казалось, будто сам воздух сгущается в стремлении меня раздавить.

Голубоглазов отложил свой планшет, подвинулся ко мне, я инстинктивно вдавилась в дверь.

- Я не кусаюсь, -  монотонно сказал он, положил руку мне на колено, начал его массировать. От его прикосновений по коже побежали мурашки.

- Может, - едва слышно проговорила я, боясь двинуться, - обойдемся без этого?

- Пункт восьмой договора, подпункт пятый. Ты должна изображать чувства ко мне всякий раз, когда мы вместе, - процитировал Голубоглазов.

- Но сейчас на нас никто не смотрит…

- А там ничего и не написано насчет зрителей, - он усмехнулся и продолжил массировать мое колено.

Бляха-муха! Надо было внимательнее все это читать. Искать подвохи…

Я старалась не смотреть. Пялилась в окно, где вечерний город зажигал огни вывесок, а суетливые люди спешили с работы по домам.

Вот же гад!

Но я найду способ с ним расквитаться. Обязательно найду.

Он подвинулся ближе ко мне, забрался рукой в вырез платья. Я как могла сдерживала себя чтобы не наброситься на него или не выброситься из машины на ходу. Сжала пальцы в кулаки настолько, что они начали неметь.

- Расслабься, - сказал он.

Я не могла. Даже при желании. Каждая клеточка тела трансформировалась в камень и всячески сопротивлялась его прикосновениям.

- Знаешь, что хорошо в оборотнях? – Голубоглазов посмотрел на меня.

- Понятия не имею.

- Плохих в постели оборотней не существует. Не знаю, почему так происходит, но мы инстинктивно умеем приносить удовольствие. Чего-чего, а этого у нас не отнять.

И что, он предлагает расслабиться и дать себя трахнуть после того, как шантажом и унижениями заставил меня подписать тот треклятый документ? Кем он себя считает?

- А еще мы всегда добиваемся чего хотим, - добавил он.

Это я уже поняла. И при этом не брезгуя никакими методами. Так и хотелось произнести ему в лицо, но не знаю почему, я промолчала.

- Куда вы меня везете? - спросила я, желая отвлечь оборотня от неуемного желания забираться под мое платье все дальше и дальше.

- Во-первых, прекрати выкать. Я ведь твой муж. А во-вторых, мой знакомый организовывает прием. Подумал, что это неплохая возможность показать тебя публике, - не убирая руку, ответил он. – Главное – не общайся с журналистами. Они точно там будут и не упустят возможности задать тебе пару вопросов.

Его рука поднималась все выше и выше. Еще немного – и она коснется моих трусиков. Блин!

- И по какому случаю прием? – спросила я, положив руки так, чтобы преградить путь пальцам оборотня.

- Сам не знаю. Убери руки.

- Не хочу, - коротко ответила я.

- Убери руки, - медленно повторил он. Его слова звучали как приказ, транслирующийся прямиком в мой мозг.

- Нет, - произнесла я, ощущая, как потеют ладони.

- Знаешь, что самое интересное? То, что очень скоро ты влюбишься в меня настолько, что никакие контракты не понадобятся.

- Вот уж чего…

- Уж поверь, влюбишься.

***

Оборотень резко, как налетающий на добычу коршун, потянулся ко мне и впился своими губами в мои.

Поначалу я вырывалась. Крутилась, мотала головой, но Голубоглазов прижал меня к себе так, что я потеряла возможность двигаться, и запустил свой язык в мой рот. Поначалу было противно, неестественно, словно это был и не язык вовсе, а червяк. Но затем то ли мне показалось, то ли я начала ощущать от этого какое-то странное удовольствие.

Целоваться кандидат в президенты умел. Наверняка продемонстрировал это многим женщинам. Я обхватила руками его за плечи…

Черт, что я делаю!

Нет, не надо так! Я не должна испытывать к нему никаких положительных чувств. Он мне угрожал, перепугал, а теперь получается…

Стокгольмский синдром, или как называется это все…

Нет-нет. Не со мной!

Но что-то в моей душе изо всех сил жаждало расслабиться и получать удовольствие. Просто довериться этому мерзавцу, чей язык бродил в моем рту в поисках точек удовольствия и находил их!

Я даже не почувствовала, как остановилась машина.

- Мы приехали, - сказал он. – Позже продолжим.

- Ни за что! И в контракте не было ни слова про это! – выпалила я.

- Дело не в контракте. Ты сама захочешь продолжить.

Нет-нет! Точно. Он – мой враг. И никем другим быть по определению не может. Я лучше сделаю это с грязным бомжом, чем с ним!