Литературная Газета 6563 ( № 32-33 2016) - Литературная Газета

Особо восторгаться миллиардером-застройщиком, как и республиканцами вообще, конечно, не стоит. Буржуй – он, как известно, и в Африке буржуй. Даже в обличье традиционалиста вряд ли заслуживает восхищения. Не стоит забывать, что времена республиканского могущества, о которых ДТ вспоминает с ностальгией, ЦРУ и АНБ не испытывали больших угрызений, убивая тех, кто им не нравился. Если вместе с конгрессом и Белый дом станет республиканским, то американцам придётся туго – «собесовские» завоевания Обамы (а при нём 20 млн. граждан США получили медстраховку), скорее всего, пойдут под нож. Демократы заметно гуманнее в вопросах соцобеспечения, но всё же паллиативный социализм американского образца ещё хуже кондового капитализма. Вот приверженец социального государства Берни Сандерс сверкнул – и в тину… Только булькает оттуда: хоть за чёрта голосуйте, но не за Трампа …

Доктринёрства с избранием Трампа меньше не станет, но санкции с России снимут и попытаются приблизить отношения если не к нейтральным, то хотя бы к сдержанным. Для нас Трамп может быть выгоден прежде всего тем, что можно будет заняться, наконец, внутренней политикой.

«Мягкая сила» при Трампе станет мягче. Рим правил, используя слабых в борьбе против сильных. Таким «слабым» являемся мы – рядом с Китаем. Дальнейшего укрепления китайской экономики Трамп постарается не допустить. Так что Китай – вторая после мирового либерализма сила, у которой нет интереса к ДТ в кресле президента США.

Представляется, что за отдельными словесными реверансами Трампа в адрес российского руководства, стоит соображение: нет никакого смысла изводить Россию дальнейшими поползновениями на её суверенитет и открыто враждовать с ней. Ведь за истекшие 30 лет Россия уступила столько, что вполне заслуживает немного великодушия. Особенно теперь, когда ещё и Украина под контролем Америки …

Глубинные процессы в американском и российском обществах во многом сходны – это, как правило, противостояние глобо-либерализма и традиционализма. Причём последний может «черпать вдохновение» либо в идеалах отцов-основателей и творцов американской революции (как в США), либо (в нашем случае) жить памятью о досоветской патриархальности или утраченной эпохе СССР. В этом смысле наблюдать за предвыборной кампанией в США и её лидерами особенно интересно.

Трамп – мужик не дюже эрудированный, но и не шибко вредный. Это неплохой шанс для Америки, а равно и для всех остальных. Однако события, подобные тем, что случились в Далласе, вероятно, будут повторяться, а СМИ станут раздувать пожар, обвиняя Трампа в расизме.

Необходимый материал могут предложить и российские СМИ, связанные с цитаделью либерализма системой сообщающийся сосудов. Уже сейчас некоторые наши популярные вещатели, работающие в «режиме эхолокации», искусно подыгрывают лагерю Хиллари Клинтон – их вполне можно цитировать где-нибудь в «Нью-Йорк Таймс» или «Нью Рипаблик». Есть у нас и агенты либерализма, решающие специфические задачи в высших сферах.

Противостояние при подсчёте голосов будет, судя по всему, сильнее, чем полтора десятка лет назад у Буша-мл. и Альберта Гора. Но если подтасовать результаты выборов не представится возможным, либерализм затеет привычную игру – с плавным перетеканием под чужие знамёна и постепенным внедрением нужной ему повестки.

Часть американских аналитиков убеждена, что президентская кампания Трампа изменит природу республиканской партии, а заодно и американского общества – даже если сам он проиграет выборы. Теперь уже трудно представить, как республиканские элиты и неоконский истеблишмент смогут игнорировать чаяния простых американцев. Это, в свою очередь, не может не оказать влияния на общемировые процессы. После того, что США натворили на Ближнем Востоке, Америка нуждается в перелицовке имиджа. Дональд Трамп и есть, видимо, её новый имидж.

Почитать каждое мгновение счастьем

Почитать каждое мгновение счастьем

Литература / Литература / ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА

Теги: литература , литературоведение , эссе , критика

Владислав Бахревский считает, что значение литературы, особенно детской,  сегодня равнозначно православию эпохи патриарха Тихона

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Родился в 1936 году. Окончил Орехово-Зуевский педагогический институт (ОЗПИ). Руководил созданным им литературным кружком, а впоследствии возглавлял Орехово-Зуевское литературное объединение. Автор более 100 книг, повестей и романов о военном и послевоенном детстве, исторических романов, рассказов, сказок, миниатюр, стихотворений, переводов, биографических книг из серии «ЖЗЛ» («Виктор Васнецов», «Савва Мамонтов»). Многие из произведений переведены на иностранные языки и изданы за рубежом. 

– Владислав Анатольевич, вы автор и стихотворений, и книг для детей, и исторической прозы. Как вам удаётся совмещать работу над столь разными жанрами?

– Эпопея – произведение, и скороговорка – произведение. На эпопею уходят годы, на скороговорку – жизнь. И всё это – слово. Глупейшее занятие – изводить тысячи тонн руды единого слова ради. Если твоё слово – любовь, оно придёт как чудо. Всего-то и надо: любить и верить. В чудо.

– Как вы оцениваете место литературы для детей в современном мире? Сохраняет ли она до сих пор свою значимость в процессе воспитания детей или её заменяют другие формы и жанры?

– Вы же видите, что происходит с нашими детьми. Произведена искусственная подмена мира слова на мир вытаращенных глаз. Наши дети пялятся в компьютер, в телевизор, а глядеть – потреблять. Чтение, говорение – работа ума, сердца, совести, веры, любви. Созидание самого себя. А главное – взращивание воображения. Стало быть, человека, носящего на себе образ Творца. Творить – быть с Богом, быть в постоянном созидательном движении.

Все эти телевизионные «точь-в-точь», ремейки американских сериалов, насильно насаждаемое а-ля Америка образование – ОБЕЗЬЯНА. Всё перевирающая, но не творящая. ЕГЭ – истребление в молодых поколениях именно творческого начала, Бога. Так что значение литературы, особенно детской, сегодня равнозначно православию эпохи патриарха Тихона. Служить детской литературе – служить России, Богу. И отрицать обезьяну.

– Кого вы могли бы назвать своим учителем? На чью прозу вы ориентируетесь?

– Указчик для меня – время и моя супротивность времени. Это – русское. Оно в нас. Мои учителя – тётя Поля, давшая мне Бога, раскулаченная дочь мельника, умершего в 1915 году, лесники отца, корова Пестравка, я пас её в лесу, ожидая на свою голову бандитов, и все чудеса белого света, какие мне успели показаться. В юности быстро понял: Паустовский – литературщина. Услышать под снегом мышь научил Пришвин. Ёмкости сказанного – Борхерт, в переводах моего друга Юрия Качаева. Разве могут сравниться школа, институт, Союз писателей – с детством? Отец читал мне книги с года. С младенчества со мною томик Пушкина, с пяти лет – «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя и книга русских сказок. В младших классах – «Мастер Мартин-бочар и его подмастерья», «Карлик-нос», жития преподобных отцов киево-печерских, с пятого класса – «Тимур и его команда», но «Евгений Онегин» – с четвёртого.

– Литературная сказка многое берёт у сказки фольклорной, но кажется, что для вас эта связь по-особенному важна. Это форма литературной преемственности или тут скрываются какие-то иные, может быть, личные факторы?

– Внутреннюю рецензию на «Златоборье» давал фольклорист МГУ Аникин. Объявил редакторам: «Здесь невозможно понять, где фольклор, где Бахревский». Не знаю, похвала ли это или укор.

По мне, хоть в чёрную дыру ныряй, но помни траву-мураву, тепло мамы, и да не угаснет в дебрях пространства улыбка Лены, разделившей с тобою жизнь. Зачем блюсти какие-то традиции и правила? Сокровище неведомое – в буднях, в людях, в слове, в самой сути нашей. Может, это и дар – почитать каждое мгновение счастьем.

– Согласно рейтингам продаж, наиболее востребованными среди детских писателей в России остаются авторы XIX – середины XX века (Пушкин, Аксаков, Барто, Носов). Есть ли сейчас в России сильные молодые таланты, пишущие для детей?

– Надо покончить с делением литературы на «молодую» и классику. Книга должна работать. Чудовищно, когда молодых не печатают потому, что «тебя раскручивать надо». Допуская такое, государство становится антигосударством.

Скажите: какие у меня могут быть рейтинги, если мои книги, которые должны быть у каждого школьника и в каждой семье, разделяют участь практически запрещённой литературы? Только что переиздали книгу «Дядюшка Шорох и Шуршавы» с рисунками Г. Валька. Первую мою книгу «Детгиз» напечатал в 1960-м. Последнюю – «Ждите нас волшебниками» – в 1991 году. Выходит, 25 лет моё родное издательство обходилось без меня. Первая книга «Златоборья», изумительно нарисованная Юрием Ивановым, была готова к печати в 1989 году. Свет увидела в 2008-м, но тираж чуть было не сожгли. Какого-то закона не хватало. Книгу раздали библиотекам Московской области только в 2012-м. В 2015 году наконец-то вышли все четыре книги – два тома, тираж – две тысячи экземпляров. А ведь публикация в «Пионерской правде» первой книги всколыхнула моих читателей. 13 миллионов человек требовали продолжения. Думаю, с Барто мог бы посостязаться в рейтингах. Скороговорку «Говорит попугай попугаю…» знает вся страна, не ведая автора. Газета «Унита» напечатала рассказ о спасении Самарканда от наводнения как передовицу. Рассказ был в «Родной речи». Министр Ненашев о моей «Смуте» говорил: «Книга должна быть в каждом доме». Такое же говорили о «Савве Мамонтове», о «Златоборье», о «Святейшем патриархе Тихоне». Но для государства я – писатель третьего сорта. Сам когда-то написал: «Нас не водят за ручку к награде». Как брякнешь, так и будет. А молодое, долгожданное – в братских могилах поэзии, толщиной с телефонные книги, при тираже 300 штук. Свои сборники – 100 штук. В интернете пишущих – полмиллиона.