Омикрон-4 (СИ) - Гаусс Максим

- Как всегда собираем группу, вооружаемся. Кстати, если хочешь, берем твоих гостей с собой. Ну а там по обстановке. Осматриваем комплекс, если что, вступаем в огневой контакт с...дождевыми червями. – Болотов снова усмехнулся. – Находим тела, поднимаем их и докладываем Клинкову, что проблема решена.

- А видео? – не сдавался Лебедев. - Там же дураку ясно, что-то напало на группу.

- Вот на месте и разберемся! – настроение у майора было хорошее, а особых проблем спуститься в туннели под охраной спецгруппы он не видел. Такое легкомыслие может стоить кому-то жизни, но майор не хотел этого понимать.

- Значит, решили?

- Ага, – майор бросил взгляд на бутылку с коньяком. – Может, еще?

- Нет, – решительно отказался Лебедев и посмотрел на часы. – У меня встреча.

- Дай-ка угадаю. С тем, который в коме?

- Самсонов проболтался?

Болотов понимающе кивнул.

- Ладно, я ушел.

***

Я с трудом приоткрыл глаза. Веки болели, ощущение – словно песка под них насыпали.

Все мое тело отозвалось такой жуткой болью, что я попросту не смог с ней совладать. Изо рта вырвался глухой стон, больше похожий на хрип. Нет, даже не хрип. Какое-то бульканье.

Зрение было совсем отвратительным. Но все же, в пятне яркого белого света я кое-как разглядел очертания чьей-то головы. Затем еще одной.

Слух тоже хромал. Те звуки, что я все-таки фиксировал, доносились как будто бы из соседней комнаты.

- Максим! Ты меня слышишь? – голос был невнятный, приглушенный. Мозг работал туго, словно не хотел просыпаться. Мне было не комфортно. Да что же это такое?

Неподалеку что-то пикало, жужжало. Причем, эти звуки я слышал на удивление хорошо.

Попытка заслониться от слепящего света рукой, ничего не дала - я даже не смог оторвать руку от кровати. Я вообще ее не чувствовал.

Снова вернулась боль, причем невыносимая. Казалось, что болела каждая клеточка моего тела, каждая мышца, каждый сантиметр кожи. Тело вновь и вновь сковывал жесточайший спазм. Отпускал и снова сковывал.

Неожиданно из поля зрения голова неизвестного пропала. Не помню, как я отключился. Не помню, как вновь вернулся к реальности.

Сколько продолжались эти мучения я тоже не помню. Капризное сознание то отключалось, то вновь возвращалось, а весь букет болевых ощущений накрывал меня по новой. Я по-прежнему ничего толком не видел и не слышал. Вокруг меня, то появлялись новые люди, то исчезали.

И в какой-то момент я вдруг почувствовал, что боль начала отступать. Ее сменило какое-то необъяснимое, быстро расползающееся по конечностям приятное тепло. Оно успокаивало, окутывало, словно мягкое одеяло. Но это продолжалось ненадолго.

Затем появился страшный, раздирающий зуд. Боже, какой же он был невыносимый.

Ни руки, ни ноги меня по-прежнему не слушались. Даже просто пошевелить пальцами для меня была непосильная задача.

Когда я в очередной раз открыл глаза, то заметил, что зрение стало немного лучше. Оно восстанавливалось.

- Максим? – снова прозвучал тот же голос, но уже более четкий.

Я попытался ответить, но вместо этого из горла снова вырвалось какое-то жалкое бульканье.

Мне сделали какой-то укол.

Лишь по прошествии нескольких долгих часов, я, наконец, обрел возможность нормально видеть и даже слышать. Говорить пока еще не мог, но мычать получалось неплохо. И чего уж таить, меня это сильно пугало. Я все еще не понимал где я и что происходит. То, что это какая-то медицинская организация стало ясно сразу.

Думаю, что мне ввели серию успокоительных и мощных обезболивающих. А когда я случайно увидел в зеркале собственное забинтованное с ног до головы тело, подвешенные и закованные в гипс ноги, я едва не лишился чувств повторно.

Неожиданно, как-то само собой, в памяти всплыли последние моменты моих приключений – спасительная шахта воздуховода, туннель, по которому несся вал адски раскаленного пламени. Помню, как меня тогда подвели сломанные пальцы, соскользнувшие с лестницы... А ведь оставалось совсем немного, всего несколько метров. Помню, как я летел вниз, прямо в поднимающееся по шахте пламя. Помню адскую, невыносимую боль, когда огонь сжигал лохмотья комбинезона и живую кожу. И тяжелый, жесткий удар, после которого все закрыла тьма.

- Максим, ну как ты себя чувствуешь? – голос вырвал меня из воспоминаний.

Я медленно приоткрыл глаза. Передо мной стояли двое – симпатичная медсестра - блондинка и лысый человек средних лет, в черной медицинской форме. На носу очки, в руках планшет.

- Я-я... – в горле пересохло.

- Просто кивни, если терпимо, – лысый поднес палец ко рту и издал характерный звук.

Я кое-как кивнул. Боли не было, но далось мне это нелегко – раздражал ужасный дискомфорт. Зуд все еще присутствовал.

- Наберись терпения, сейчас ты ощущаешь отходящие последствия искусственной комы, остаточные эффекты нескольких хирургических вмешательств и эффекты общего наркоза. Да, самочувствие дрянь.

Я снова кивнул.

- Ты помнишь, что с тобой произошло? – лысый заглянул в планшет, а затем снова посмотрел на меня.

Я устало прикрыл глаза. О да, я очень хорошо помнил все, что со мной произошло. Все, за прошедшую пару недель. Расскажи мне кто такое, я бы посчитал его безумцем. Но нет, бывает вот и такое.

- Сейчас ты находишься в специальном хирургическом отделении центра генетических исследований особого медицинского учреждения. Да, знаю, название так сразу и не запомнишь. Не переживай, я отвечу тебе на любые вопросы, если это в моей компетенции. Но чуть позже. Примерно в течении часа... – лысый быстро взглянул на наручные часы. – Должны восстановиться все речевые навыки. Тогда ты сможешь говорить. Но должен предупредить, возможны непредвиденные эксцессы. О твоем состоянии поговорил позже. Думаю, ты и сам удивлен тому факту, что все еще жив.

Я снова кивнул. Это все, что я мог сделать в своем теперешнем положении.

- Отлично,– он указал пальцем на блондинку. - Моя ассистентка Марина останется здесь, будет следить за твоим состоянием. Выполнит любые просьбы, окажет нужную помощь. А потом к тебе кое-кто зайдет. Не переживай, ты в полной безопасности. Отдыхай.

...Как и сказал лысый врач, речевые функции действительно почти в полной мере восстановились где-то, через час. Сначала я мычал, стонал, а после приноровился. Ассистентка, постоянно улыбаясь, вертелась вокруг меня, меняла капельницы, делала какие-то уколы. Даже пыталась рассказывать не смешные анекдоты.

- Где остальные? – спросил я, когда понял, что язык наконец-то начал меня слушаться.

- О ком вы говорите? – удивилась та.

По ее лицу я понял, блондинка ничего не знает. То есть, вообще ничего. Ее роль проста - оказать медицинскую помощь, развлечь, составить компанию мужскому полу, при необходимости продемонстрировать свои физические параметры, но не более. Помню, где-то читал, что такой подход стимулирует пациента к более успешному восстановлению. Умно, но весьма шаблонно.

Я не ответил. Выдохнул. На губах была какая-то слизь, которую внимательная медсестра оперативно убрала тампоном. Также та сняла часть повязок и бинтов, поставила новую капельницу.

Все отработанные организмом жидкости выводились посредством специальной системы трубок.

Увидев фрагменты собственного, изуродованного ожогами тела, я едва не отключился. Выглядело это все просто ужасно.

Когда ассистентка заметила мою реакцию, она тут же поспешила меня успокоить.

- Не переживайте Максим, все это заживет. Причем очень быстро. Доктор Самсонов об этом позаботиться. Он проделал колоссальную работу, чтобы вытащить вас с того света.

Я устало опустил голову. Как это все мне надоело – опять «талантливые» врачи, опять вмешательство в мой и так, уже порядком настрадавшийся, организм. Долбанная генетика.

- А ноги? – я чуть повернул голову и уставился на гипс.

- А что ноги? Кости скрепили титановыми пластинами. Они уже почти срослись, – она широко улыбнулась, обнажив идеальные белые зубы. – Я же говорю, доктор Самсонов мастер своего дела. Он профессионал, генетик высочайшего уровня. Вам очень повезло.