Союз двух сердец - Лора Патрик

- И потом, на скамейке, тоже? - не отступала Шатти.

- Да, пожалуй, - усмехнулся хозяин шхуны.

- Но почему? Почему, ради всего святого?

Кеннет обезоруживающе развел руками.

- Когда я еще подростком был, отец рассказывал мне и моим сестрам истории про наших предков. Прославленных, непобедимых, благородных Лэвероков. Был такой шотландский клан в незапамятные времена. Все до одного - герои, все до одного - рыцари без страха и упрека. Ну а я, видно, запомнил.

Шатти улыбнулась - и вдруг подалась вперед и порывисто чмокнула его в щеку.

- Вот и хорошо, что запомнил, - шепнула она и поднялась из-за стола, прихватив с собою недоеденный бутерброд и молоко. - Увидимся утром.

Укрывшись в отведенной ей каюте, Шатти закрыла дверь и прислонилась к ней, прижимая к груди бутерброд и стакан. Улыбнулась, откусила еще кусочек. Герой - это здорово! Героям полагается думать только о девушке, а вовсе не о ее деньгах. Но как далеко готов зайти этот незнакомец в своем желании помочь ей? Впрочем, почему незнакомец? Кеннет Лэверок!

Шатти вздохнула. Если бы проблема исчерпывалась только этим! Вопрос еще и в том, как долго сумеет она противостоять обаянию такого красивого, такого великодушного защитника...

Глава 2

Кеннет начинал задремывать, когда в дверь постучали. Сначала молодой человек решил, что это воображение некстати разыгралось. Но стук повторился. Лэверок приподнялся на локтях и протер глаза. Кто стоит по ту сторону двери - двух мнений быть не может, а учитывая его недавнюю реакцию на Шатти Арран, вряд ли этот полуночный визит в его интересах. Кеннет перекатился на бок и закрыл глаза.

Стук раздался снова - требовательный, настойчивый. Тихо выругавшись, Кеннет дотянулся до выключателя и зажег свет.

- Заходи! - крикнул он.

Дверь чуть приоткрылась, и Шатти робко заглянула внутрь.

- Прости, что разбудила, - шепотом извинилась она. - Но в моей каюте холодно как в погребе. У тебя еще одного одеяла не найдется?

Кеннет мысленно застонал. "Морской ястреб" к приему гостей не приспособлен, что верно, то верно. Когда на шхуне ночевал кто-нибудь из его закадычных друзей - тот же Гил, скажем, или Рэндал, - никаких таких особенных удобств эти ко всему привыкшие ребята не требовали.

Второе имеющееся в наличии стеганое одеяло в данный момент служило ему дополнением к тоненькому шерстяному пледу. Если он уступит то или другое, то вообще не заснет.

- Надень что-нибудь на себя, - посоветовал Кеннет.

Девушка приоткрыла дверь шире, и молодой человек увидел, что с советом он опоздал. Шатти Арран напоминала солдата наполеоновской армии, бегущей из холодной России: несколько слоев одежды и пижама превратили ее прелестную фигурку в некое подобие живой клецки. Поверх всего Шатти натянула теплый свитер с капюшоном, а капюшон надвинула на самый лоб. И все равно зубы у девушки стучали от холода. Последние опасения на предмет роковых чар красавицы угасли, едва Кеннет разглядел на ее руках красные вязаные перчатки и пушистые тапочки на ногах.

- Я умру от переохлаждения, - с укором сказала Шатти. - И ты будешь виноват.

Кеннет застонал - теперь уже вслух - и откинулся на подушку, прикрывая глаза рукой.

- И почему это во всех твоих неприятностях виноват я?

- Так, видно, судьбе угодно. - Шатти решительно пересекла каюту, присела на край его койки и потянула к себе стеганое одеяло. - Жадина, мог бы и со мной поделиться.

Конечно, в таком виде никто не назвал бы Шатти воплощением сексапильности, но Кеннет отчего-то почувствовал себя крайне неуютно. Он никогда не приводил на шхуну женщин - сестры, разумеется, в счет не шли. "Морской ястреб" - его убежище, и Кеннету казалось, что, пригласив сюда подружку, он совершит своего рода кощунство. А теперь вот нежданно-негаданно на шхуне объявилась Шатти Арран. Впрочем, с какой стати он так разнервничался? Она же ему не любовница. Она всего лишь гостья.

Но едва Шатти легла рядом, как ситуация резко изменилась. Девушка бесцеремонно натянула на себя одеяло, заворочалась, устраиваясь поудобнее, всем телом прижалась к нему. И Кеннет смутился, вспомнив, что под пледом на нем ровным счетом ничего нет, даже плавок... Не то чтобы закутанная в дюжину одежек девушка сумеет распознать это.., и все же.., все же...

- Какого черта ты затеяла? - рявкнул он.

- Просто полежу тут, пока не согреюсь, - как ни в чем не бывало проворковала она. - А потом вернусь к себе. Понимаешь, дело даже не в холоде, а в сырости. Сырость прямо до костей пробирает.

Кеннет резко сел и отодвинулся к самой стене. Нет, ханжой и пуританином его бы никто не назвал, но всему есть границы...

- Здесь ты спать не будешь, - категорически заявил он. - Это моя каюта!

- Ну и что с того? - недоуменно отозвалась Шатти. - Ничего же не случится. Я просто пытаюсь согреться.

- Шатти, уходи к себе, - процедил владелец шхуны сквозь зубы.

- Нет, - отозвалась девушка, плотнее закутываясь в одеяло. - Я буду спать здесь, и точка. - И насмешливо добавила:

- Тебе не о чем тревожиться. Я вовсе не собираюсь задушить тебя во сне. И ты мне ничуть не нравишься. Ты для меня просто теплое тело. Досадливо вздохнув, Шатти вытащила из-под его головы одну из подушек. - Ну и самомнение у тебя, я скажу! Считаешь себя неотразимым, не иначе? Но, честно говоря, не такой ты и красавец! - Девушка тихо засмеялась и повернулась к соседу спиной.

Ну что ж, вот он и получил ответ на незаданный вопрос. Если между ними и промелькнула искра влечения, то чувство это явно одностороннее. Гостья, ничуть не смущаясь, готова провести ночь в его постели и ровным счетом никакого значения этому эпизоду не придает. Ей дела нет до того, что он лежит нагишом, в чем мать родила, и с трудом сдерживает возбуждение. Ей нужно одно: выспаться в тепле и уюте.

Сущая малость, не правда ли? И он, Кеннет, может предоставить ей и то, и другое. Да, но какой ценой?

Кеннет долго разглядывал бесцеремонную девицу, а затем раздраженно сбросил со своей подушки ярко-рыжий локон.

- Чур, ты держишься своей половины койки, а я - своей, - предупредил он. - Иначе будешь спать на полу.

- Как скажешь, - сонно пробормотала она, сворачиваясь под одеялом клубочком.

Но сколько бы Кеннет не вжимался в стенку, упругие ягодицы девушки дерзко упирались ему в бедро. Он замер неподвижно, опасаясь пошевелиться, едва осмеливаясь дышать.

Ночь с женщиной обычно означает несколько часов возбуждения и страсти, а затем накатывает блаженная истома. Сейчас же он оказался под одним одеялом с закутанной до ушей эскимоской, для которой он, Кеннет Лэверок, источник тепла наподобие электрообогревателя!

Кеннет понятия не имел, сколько пролежал, не смыкая глаз, знал лишь, что Шатти давно заснула. Во сне девушка опять придвинулась к нему вплотную - рыжие локоны защекотали ему нос. Тишину в каюте нарушало лишь ее ровное, спокойное дыхание. Кеннет честно попытался уснуть, но стоило ему смежить веки, как в воображении оживал рой непрошеных фантазий.

Он живо представлял, как раздевает гостью, сбрасывая на пол ее одежду слой за слоем, затем привлекает девушку к себе, и жар их разгоряченных тел возбуждает и дразнит, хотя и не является уже насущной необходимостью...

Ногу свело судорогой, и Кеннет тихонько застонал. Единственный способ потянуть мышцы - это перебросить ногу через ее бедро. Так он и поступил. И лишь мгновением позже осознал, чего ему стоило это минутное облегчение.

Теперь он прижимался к девушке всем телом, и возбуждение его достигло апогея. Тихо выругавшись, Кеннет отодвинулся - и натолкнулся на стену. Свободного места между ним и досками уже не осталось.

Злополучному хозяину шхуны оставалось лишь одно, и мысль эта возмущала его до глубины души. Он осторожно перебрался через спящую девушку, спрыгнул с койки, поспешно натянул джинсы - и негодующе воззрился на гостью, что расположилась на его законном месте, точно у себя дома. Пока девица здесь, глаз ему не сомкнуть - это ясно, как дважды два - четыре. Кеннет в сердцах прикинул, не отнести ли нахалку обратно в ее каюту, но передумал: она такой шум поднимет, что только держись Так что Лэверок тихо выскользнул за дверь, отправился в каюту для экипажа и кое-как устроился под колючим шерстяным одеялом. Койки здесь действительно были неудобные. Места они занимают немного, так что на них и не потянешься толком, особенно если ростом ты под шесть футов.

Кеннет скрестил руки на груди и мрачно уставился в потолок. Что за безумие на него нашло, какого черта он пригласил на шхуну эту настырную девицу? Он же с первого взгляда понял: с такой неприятностей не оберешься!

Выкладывает без колебаний все, что у нее на уме, даже не задумываясь, что может ненароком обидеть собеседника! Ведет себя так, словно он, Кеннет, - виновник всех ее бед, растравляет в нем угрызения совести, а потом вертит им как хочет! И ведь хватило же наглости, как ни в чем не бывало забраться к нему в постель!