Сорос о Соросе. Опережая перемены - Джордж Сорос

ДС – Может показаться странным, но наиболее важным качеством является характер. Существуют люд и, которым я могу доверять, и я хочу, чтобы именно они были моими партнерами. Есть невероятно успешные финансисты, которым я не доверяю и которых я не хотел бы иметь в числе своих партнеров. Когда Майкл Милкен вышел из бизнеса, это создало вакуум на рынке высокорисковых облигаций. Я чувствовал огромное искушение и очень хотел заполнить этот вакуум, поскольку этот бизнес обещал принести огромные прибыли. Я побеседовал с некоторыми людьми, работавшими в системе Милкена. Тогда я думал сделать их своими менеджерами или партнерами. Я обнаружил, что все они разделяли одинаковые аморальные идеи, которые были характерны для торговой (в отличие от инвестиционно-банковской) части его системы. Они были очевидно очень активными, способными, знающими, яркими людьми, но вносили в бизнес аморальные отношения, которое сигнализируют заимодавцу «Внимание, тревога!». Я не хотел бы оказаться в позиции заимодавца. Я не чувствовал себя комфортно.

БВ – Сына Дж. П. Моргана однажды спросили, на какие черты характера человека он обращает внимание прежде, чем дать ему деньги взаймы. Он ответил, что наиболее важными здесь являются свойства характера. «Если я не доверяю человеку, я не одолжу ему ни пенни, даже если он внесет в залог все царство Божье».

ДС – Я не такой сноб, как он. Но в то же время я и не занимаюсь предоставлением займов.

БВ – Инвестиции, очевидно, требуют принятия на себя определенного риска. Давайте поговорим о различии между отмеченным аморальным подходом и ответственным, энергичным, высокорисковым подходом.

ДС – Что говорить! Риск – это всегда беспокойство. Либо вы готовы нести его сами, либо перекладываете эту ношу на других. Человек, занимающийся рисковым бизнесом, но не желающий отвечать за последствия, просто непорядочен.

БВ – Что, по вашему мнению, представляет собой хороший инвестор? Как насчет образования? Какую роль играет образование в том, что человек становится хорошим инвестором?

ДС – Люди, обладающие одним и тем же уровнем знаний, могут обладать совершенно различными характерами. Некоторые доходят до края пропасти, но никогда не переступают ее, а некоторые доходят до предела и иногда переходят его. Это нечто, что чрезвычайно трудно определить. Ноя не хотел бы, чтобы человек, работающий на меня, переходил известные границы.

БВ – Но вы хотите, чтобы люди приближались к этому краю?

ДС – Я несколько раз подходил к краю пропасти. Но я ставил на карту все свое состояние. Я не хочу, чтобы другие доходили до края, рискуя моими деньгами. Однажды у меня работал очень талантливый валютный брокер, который втайне от меня произвел весьма рискованную валютную операцию. Это была крайне прибыльная операция, но я немедленно разорвал отношения с ним, поскольку почувствовал, что это было для меня предупреждение: если бы нам пришлось понести неожиданные убытки, я не хотел бы винить никого, кроме себя.

БВ – Некоторые полагают, что в этом виде бизнеса едва ли могут оказаться умные люди и что умные и хорошие люди редко оказываются в числе наиболее успешно действующих инвесторов.

ДС – Я надеюсь, что вы ошибаетесь.

БВ – Это подводит нас к теме, которую вы затрагивали в своих ранних книгах и которой вы лишь слегка коснулись здесь: ваше мнение о самом себе. Вы говорили как-то, что у вас есть своего рода мессианский комплекс, чувство, что вы были посланы на землю для того, чтобы добиться успеха, которого вы и добились. Было ли именно это причиной вашего успеха? Или успех – следствие вашего характера, уровня знаний и чего-то, о чем мы еще не говорили, возможно, определенного бесстрашия, связанного с вашей идеей о крае пропасти, о которой вы упомянули ранее?

ДС – Я не испытываю никаких мессианских чувств в отношении инвестиционной деятельности. Я потворствую своим мессианским фантазиям, раздавая деньги, которые я заработал. Зарабатывая же деньги, я не делаю этого. Я пытаюсь ограничить свои фантазии. И не считаю, что в зарабатывании денег есть что-то мессианское. Но в приближении к краю пропасти есть нечто особенное – такое движение служит определенной цели. Ничто так не способствует концентрации, как опасность, а чтобы ясно мыслить, мне необходимо вдохновение, связанное с риском. Это важная часть моего мышления. Риск для меня – важная составляющая четкого мышления.

БВ – Источником этого вдохновения является ваша любовь к охоте или ее опасность?

ДС – Опасность. Она стимулирует меня. Но я бы хотел, чтобы вы правильно меня поняли: я не люблю опасностей; я люблю избегать их. Именно это заставляет мое сердце биться быстрее.

БВ – Как вам удается обгонять всех остальных «охотников»?

ДС – Как я уже сказал, я ищу ошибку в любом инвестиционном тезисе. Когда я нахожу ее, я действую еще более уверенно. Пока я вижу лишь позитивную сторону, я неспокоен. Вновь постарайтесь меня правильно понять. Я не отказываюсь от инвестиционных тезисов лишь потому, что не могу увидеть их негативную сторону; я лишь продолжаю относиться к ним с подозрением. Меня особенно интересуют те инвестиционные тезисы, которые рынок принимает неохотно. Они обычно оказываются наиболее правильными. Помните, говорят, что «на рынке ходят по ковру, сотканному из беспокойства».

БВ – Хорошо, критическое мышление является одним из важных факторов. Что еще вы считаете важным?

ДС – В области инвестиций удивляет, что существует так много различных способов сделать что-либо. Нас можно назвать инвесторами, играющими на импульсе, моменте движения, но есть такие инвесторы, которые действуют на основе абсолютных котировок и также добиваются хороших результатов. Инвесторы, действующие на основе абсолютных котировок, не вписываются в нашу группу, поскольку им не с кем посоветоваться. У меня был весьма интересный случай с П.С. Четтерджи, одним из моих инвестиционных консультантов. Его концепция заключалась в том, чтобы рассматривать технологические компании как компании, обладающие значительными активами, причем покупатели также рассматривались в качестве активов. Если компания имеет сильную покупательскую базу, она может стоить довольно много, даже если управление там организовано плохо или недостаточный объем продукции. И он чувствовал, что при незначительном толчке эти потенциальные ценности таких компаний могут быть все же использованы. Эта концепция оказалась правильной. Например, он сделал значительные вложения в компанию Paradyne. Я отправился туда и ознакомился с компанией вместе с ним, но когда узнал о проблемах, с которыми они сталкиваются, то очень расстроился. Я все время спрашивал себя, зачем же, черт возьми, нам эти акции и как мы собираемся выбраться из этой ситуации. Тем не менее через несколько недель AT&T купила эту компанию, заплатив вдвое больше, чем мы. Он оказался прав в отношении ценности сильной покупательской базы, но его взгляд на компании не совпадал с моим.