Журналистика XXI. Новые СМИ и свобода слова - Антон Антонов-Овсеенко

Кроме того, если говорить об упомянутой Цзя Лежуном индивидуализации использования как возможности выбора и самостоятельного поиска информации, то, к примеру, печатные медиа во все времена предоставляли для умелых пользователей возможность выбора нужной тематической страницы, не говоря уже о возможности выбора теле- и радиопередач. Что же касается упомянутой свободы коммуникации, то и это отнюдь не бесспорно: разные государства совсем вскоре после появления интернета приступили к ограничению доступа к нему под различными благовидными предлогами – то есть фактически к разработке новых видов и форм цензуры (об этом в подробностях – далее).

По рассмотрении всех этих особенностей онлайн-медиа становится ясно, что интерактивный характер коммуникаций в сочетании с оперативностью, то есть скоростью передачи данных, и глобальным характером общения являются теми главными особенностями и бесспорными преимуществами, которые действительно отличают онлайн-СМИ от их классических аналогов. Неспроста некоторые молодые исследователи интернета, будучи одновременно и его основными пользователями, говорят прежде всего о том, что «особенность теперешнего процесса перемен в том, что происходят они очень быстро» [24, с. 31].

Интерактивный характер коммуникаций в сочетании с оперативностью и глобальным характером общения являются теми главными особенностями и бесспорными преимуществами, которые отличают онлайн-медиа от классических СМИ

Так что и в этом случае СМИ эпохи Гутенберга предстают как очевидные пращуры новых медиа даже с учетом астрономических скоростей передачи информации и других бесспорных преимуществ последних.

Однако помимо очевидных (или не очень) характеристик новых медиа, которые отличают их от СМИ традиционных, следует еще учитывать и условия их формирования. Российский исследователь д-р Елена Вартанова в статье «Конвергенция как неизбежность. О роли технологического фактора в трансформации современных медиасистем» в описании процессов дигитализации и конвергенции (а именно эти процессы сопутствуют формированию новых СМИ) указывает, что перевод содержания из текстовой, графической и звуковой форм в цифровую позволяет ему «легко “транспортироваться” по любому каналу электронной коммуникации. В результате интернет из сети, просто соединяющей компьютеры, превращается в особую среду, где получившее новый цифровой вид содержание преодолевает традиционные “ограничители” старых СМИ» [8, с. 38]. Ксения Карякина из России также развивает предложенную еще в середине 90-х гг. ХХ в. западными исследователями теорию конвергенции в медиапространстве, согласно которой «под новыми средствами массовой информации мы понимаем такие медиаформы, которые создают цифровой контент. Таким образом, дигитализация (или оцифровка данных) становится вторым, после конвергенции, определяющим фактором развития новых СМИ» [14, с. 147].

«Под новыми средствами массовой информации мы понимаем такие медиаформы, которые создают цифровой контент. Таким образом, дигитализация (или оцифровка данных) становится вторым, после конвергенции, определяющим фактором развития новых СМИ».

…А теперь обратимся к описанию того, с чем нам предстоит столкнуться во втором разделе работы, а именно – к теме свободы слова (и разговоров о ней). Ведь насколько далеко вперед ушли и развились методы и способы передачи информации, настолько же твердо стоят на своем месте и сохраняются в прежнем виде все ухищрения государственных институтов в попытке ограничить процесс обмена информацией между людьми под самыми благовидными предлогами. Именно об этом, то есть о наличии или отсутствии свободы слова и СМИ в основном пойдет речь во второй части труда. Дело в том, что в случае с автократиями (не говоря уже о тоталитарных государствах) угасание традиционных СМИ может быть вызвано не только жесткой конкуренцией с онлайн-СМИ, но и прямым воздействием государства, проявляющимся в самых разных модернизированных формах цензуры.

Угасание традиционных СМИ может быть вызвано не только жесткой конкуренцией с онлайн-СМИ, но и прямым воздействием государства, проявляющимся в самых разных модернизированных формах цензуры

При этом темы новых масс-медиа и свободы слова можно было бы отделить друг от друга (и отдельно издать) без видимого ущерба для их содержания. Однако никакое жанровое разнообразие или скорость передачи информации не в состоянии компенсировать отсутствие главного условия для прогресса СМИ – свободы слова как таковой. И лукавят те исследователи, которые в своих публичных выступлениях и печатных трудах настаивают, что на развитие СМИ, возникновение их новых видов и жанров государственная политика подавления свободы слова будто бы не влияет. Масс-медиа в понимании таких «ученых» существуют отдельно, свобода слова – отдельно. Но так на самом деле не бывает. Как заметил однажды российский ученый проф. Ясен Засурский, «особенность четвертой власти состоит в том, что она может действовать нормально только тогда, когда ее значение понимает руководство страны. Ведь информация стала важнейшей связующей нитью всего общества. Без свободы слова не может быть демократии» [12, с. 460]. Таким образом, рассматривать прогресс СМИ и развитие их свободы (или ее отсутствие) следует в совокупности. Так и поступим.

«Особенность четвертой власти состоит в том, что она может действовать нормально только тогда, когда ее значение понимает руководство страны. Ведь информация стала важнейшей связующей нитью всего общества. Без свободы слова не может быть демократии».

В качестве примера зависимости развития СМИ от свободы слова как главнейшего института демократии можно привести происходящее с масс-медиа в современной России. Здесь в марте 2016 г. российское информационное агентство «Новости» сообщило (со слов руководителя правительственного агентства «Роспечать» Михаила Сеславинского), что доходы от размещения рекламы в печати за 2015 г. упали практически на 1/3 (!) в сравнении с 2014 г.[3] «Без финансирования со стороны регионов, со стороны Москвы, печатным средствам массовой информации существовать будет почти невозможно. Мы видим, как падают рекламные доходы печатных СМИ. За 2015 год, например, они упали на 29 % к уровню предыдущего года»[4], – заявил чиновник. Но именно здесь и скрывается причина падения как читательского интереса, так и интереса рекламодателей к печатным СМИ в России: все сколько-нибудь заметные газеты и журналы к этому времени уже так или иначе подпали под влияние государства – через прямую принадлежность или опосредованно – через их владение спонсорами, лояльными власти. Так, некогда популярнейший еженедельник «Аргументы и факты» (в 1990 г. его разовый тираж достигал 33 млн экз.!) перешел к 2015 г. во владение правительства Москвы, а крупнейшим в стране издательским домом «КоммерсантЪ» в начале 2000-х гг. овладел лояльный власти олигарх Алишер Усманов, который вскоре по завершении сделки принялся таким образом перелицовывать содержательную часть своих издательских активов, чтобы публикации не вызывали раздражения властной элиты страны. Яркий пример этой «перелицовки» относится к случаю, произошедшему в декабре 2011 г. в ходе очередных выборов в нижнюю палату парламента России – Государственную думу. Один из избирателей, голосовавших на избирательном участке в российском консульстве в Лондоне, оставил размашистую надпись на бюллетене для голосования: «Путин, пошел на х…й!». Когда фотографию этого листка, приобретенную изданием у информационного агентства, опубликовал главный редактор еженедельника «КоммерсантЪ-Власть» Максим Ковальский, олигарх Усманов попросту его уволил. Многие в России с тех пор заметили, что редакционная политика издательского дома резко поменялась – разумеется, не в лучшую, с точки зрения свободы слова (и даже мысли), сторону… Действия же олигарха Усманова, на наш взгляд, являются очевидным проявлением цензуры, а все случившееся, кроме того, демонстрирует, насколько пагубным для свободы слова в целом бывает нахождение СМИ в руках лояльного власти олигархата.

Однако справедливости ради надо заметить, что зависимость различных СМИ от частного капитала возникла впервые отнюдь не в России. Давид Бойлан, управлявший одно время активами концерна Fox и Руперта Мердока, однажды заявил: «Мы заплатили 3 миллиарда за эти телевизионные станции. Мы сами будем решать, что такое новости. Новости – это то, что мы скажем» [6, с. 79]. Но и он был далеко не первым: первые печатные «Листки новостей» – newsletters – начали выпускать в Англии на рубеже XV–XVI вв. владельцы типографий, которые уже тогда решали, что именно печатать на их страницах. Публиковавшиеся в них сведения, как мы знаем, отнюдь не всегда соответствовали действительности, но, наоборот, во многих случаях представляли из себя настоящие «газетные утки».