Два года на северной земле - Николай Урванцев

О многом еще было переговорено в эту ночь в вагоне между Ленинградом и Москвою. И о роли и значении собак, об одежде и походном снаряжении, о возможных случайностях и предстоящих трудностях. Но мы были уверены, что как бы ни сложилась для нас обстановка, четыре здоровых человека при наличии оружия и достаточного количества патронов вполне могут прожить на севере даже охотой. И не только прожить, но и произвести научные исследования. Пример тому хотя бы поход Нансена с Иогансеном и зимовка их на северо-восточной оконечности Земли Франца-Иосифа.

В Москве выяснилось, что проект Ушакова нашел поддержку в правительстве и был утвержден. Для выполнения его отпускалось из резервного фонда СНК около 50 тыс. рублей. Это было немного, но при нашей наметке состава из четырех человек должно было хватить, тем более, что председатель Арктической комиссии С. С. Каменев обещал оказать поддержку и выдать некоторое снаряжение, оружие, патроны, обмундирование и проч. сверх отпущенных средств. Коротковолновая передающая радиостанция системы Телефункен в 35 ватт с переносным аггрегатом в 2,5 лошадиных силы, предназначенная для обслуживания проектировавшегося в 1929 году полета «Цеппелина», также передавались нам. Экспедиция включалась в план работ текущего года Института по изучению Севера при ВСНХ.

В текущем 1930 году институт должен произвести смену зимовщиков полярной станции в бухте Тихой острова Гукера на Земле Франца-Иоси фа, построенной еще в прошлом 1929 году. Станция имела назначение вести метеорологические и другие научные наблюдения на этой земле, чтобы окончательно закрепить ее за Советским Союзом, так как, хотя она и расположена в пределах Советского сектора, но капиталистические государства и, в частности, Норвегия стремились наложить на «нее свои лапы.

Нынешний год, кроме смены зимовщиков, предполагалось построить дополнительно специальное здание радиостанции и произвести исследования всего архипелага, насколько, конечно, позволит ледовая обстановка. С этой целью из Архангельска посылался ледокольный пароход «Георгий Седов», арендуемый институтом на время похода у Совторгфлота.

Начальником и правительственным комиссаром, как и прошлый год, был назначен проф. Отто Юльевич Шмидт, его заместителем — директор института по изучению севера Рудольф Лазаревич Самойлович.

После работ на Земле Франца-Иосифа «Седов» должен был пополниться углем и пойти на восток, чтобы доставить нашу партию на западный берег Северной Земли или, если не позволят льды, куда-либо на Таймырское побережье, по возможности ближе к цели наших исследований.

Вернувшись из Москвы, мы прежде всего принялись за составление подробных списков нужного нам оборудования и снаряжения для зимовки и маршрутных работ. Здесь нужно было предусмотреть все, начиная от астрономических приборов и кончая иголками и пуговицами. Следовало обдумать детально до мелочей всякие случайности. Ведь кооперативов и магазинов там не будет, купить негде, что захватил с собою, — то и есть, что забыто, — пеняй на себя.

В этой работе нам помог опыт предыдущих моих путешествий. От прежних маршрутов по Таймыру и разведочных работ в Норильском районе остались списки взятого снаряжения и оборудования, остались заметки о пробелах, нехватках и организационных промахах. Надо все пересмотреть, изменить, частью дополнить соответственно теперешнему составу экспедиции и стоящим задачам, и все будет в порядке.

В общем, как мы ни сокращали, ни экономили, список всего нам нужного вырос почти до 700 наименований предметов, распределенных по десяти статьям: продовольствие; обмундирование; хозяйственное оборудование и материалы; экспедиционное оборудование и материалы; научное оборудование и материалы; технические инструменты и материалы; оружие и боеприпасы; охотничье промысловое снаряжение; радиооборудование и принадлежности; строительные материалы.

Оставалось реализовать эти списки, превратив названия в конкретные предметы. Своего отдела снабжения в Институте Севера не было, и нам пришлось все операции по закупкам делать самим. Но прежде чем приступить к этой работе, мне еще пришлось добиваться откомандирования в экспедицию из б. Геологического комитета, где я работал.

Пока я путешествовал по Северному Таймыру, Геологический комитет реорганизовался, разбившись на ряд научно-исследовательских институтов, и меня автоматически включили во вновь организованный Институт цветных металлов, основываясь, видимо, на прежней моей работе по изучению и разведке полиметаллических руд в Норильском районе. По возвращении с Таймыра я был назначен ученым секретарем института, что в связи с проведенной в феврале 1930 г, конференцией по цветным металлам загружало работой сверх всякой меры. При первой же попытке намекнуть об уходе в Северо-земельскую экспедицию поднялась буря. Пришлось обращаться за помощью к О. Ю. Шмидту, при содействии которого я наконец и был отпущен.

Это произошло уже в конце апреля. Времени для снаряжения оставалось немного. Скоро моя квартира превратилась в настоящий склад самого разнообразного имущества: тарелки, кухонная посуда, сверла, подпилки, книги, медикаменты и научные приборы лежали всюду по углам, на столах, стульях, дожидаясь своей очереди укупорки. По мере накопления имущество укладывалось в ящики и фанерные чемоданы, специально заказанные в мастерской походного снаряжения. Каждый ящик затем нумеровался, и к нему составлялась подробная опись положенного, чтобы там, на месте высадки, легко можно было бы во всем разобраться.

При укладке старались в ящик класть предметы более или менее однородные по своему назначению.

Наибольшие затруднения при снаряжении происходили с научным оборудованием и инструментами, купить которые было довольно трудно. Приходилось действовать самыми разнообразными путями. Часть мне удалось удержать из снаряжения «предыдущей Таймырской экспедиции, часть ссудили во временное пользование Академия наук, Гидрографическое управление и другие организации. Экспедиция всюду встречала самое предупредительное отношение, и постепенно наш научный инвентарь стал собираться. Появились хронометры, буссоли, фотоаппараты, метео и аэрологические приборы. Особенно внимательное отношение мы встретили в Слуцкой аэрологической обсерватории. Отсюда нас снабдили не только всеми аэрологическими приборами: радиозондом, метеорографом, шарами-пилотами, змеями и всем оборудованием для пуска их, но еще уступили ветровую электробстановку на 1 киловатт мощности и прекрасный радиопеленгаторный приемник Телефункен, хотя директор обсерватории милейший Павел Александрович Молчанов уступал этот приемник не без боли в сердце.