По ту сторону черной дыры - Дмитрий Беразинский

— Если они до нас добрались, то не будет покою, — печально подтвердил бородатый старейшина, наконец уразумев смысл фразы Олега Палыча.

— Не успокоятся, таки мы их успокоим! — заверил его майор, — навеки! Тут он увидел, что его визави с беспокойством смотрит на растерзанные тела татар и их четвероногих друзей. Фрагменты тел поселяне грузили в две поводы со столь равнодушным видом, словно все проходили практику в прозекторской.

— Ты уж не серчай, отец, мы здесь немного насорили — задали вам работенку… Трупы нужно будет вывезти и закопать, а не то это — живая чума.

— Полно, родимый, не этих нужно бояться нам, а тех, кто за ними придет. Гибель грозит нашей Бобровке. Столько лет стояло городище…

— Пойдем-ка, батя, выйдем за ворота.

По дороге старейшина объяснил, что зовут его Ратибор, он — Альтест — вождь. От последнего похода их князя в слободе остались лишь сопливые юнцы да старики мужского полу, а паче — бабы. Еще один разбойничий набег татаринов-аваров, и слободе конец. Места здесь глухие, да вот повадились шастать лихие люди: то сверху по Березовой речке варяги-свеоны налетят, а то с востока пролетит орда узкоглазых. А когда и свои восточные братья-славяне прочешут медведями.

Толку от Новогородского князя мало. До его триста верст по лесу и болоту, а Бобровка — одна, красавица над Березовой речкой. Вот и жгут красоту походя, мерзавцы. Волокут в полон молодых девок и парней, а случается, так и детьми не брезгуют.

Майор представился.

— Так вы — ратники! — догадался Ратибор.

— Можно и так сказать, — согласился Булдаков. Они вышли за ограду.

— В общем, так: нужно чтобы ты, батя, проехался с нами пару километров на нашу Базу, то есть селение.

— Пару чего? — недоуменно округлил глаза Ратибор, — плохо разумею, о чем ты.

— Ладно, допустим, верст. Теперь понятно?

— Но ведь там ничего нет…

— Если там ничего нет, то примчатся санитары и сделают мне клизму! Ратибор удивленно глядел на майора. Три четверти произносимых Олегом Палычем фраз были для него непонятной тарабарщиной. Этот загадочный человек нравился Ратибору своей бесшабашностью и отпугивал воистину нечеловеческими возможностями. Покрошили в мгновение отборную сотню степняков, срыгнули от отвращения и забыли. Любопытство и тревога переполняли душу старейшины.

— Проехать? В этой повозке, вместе с вами? А как же… А мои люди? А как возвернемся?

— Тем же макаром, — привезем. Да не бойся ты, цел будешь! Клянусь Элохимом!

— Аваров я боюсь больше, — пожал плечами Ратибор, — а она плевать огнем не будет?

— Плюет она только на врагов, только по ветру, и только по моему желанию.

Ратибор немного успокоился, хотя опять почти ничего не понял. Они вернулись за частокол. Солдаты уже закончили с обедом и теперь отдыхали, глазея по сторонам. Горомыко дремал, развалившись на лафете, а Абрамович заигрывал с какой-то поселянкой. Мурашевич стоял невозмутимый, как Терминатор, обхватив руками автомат, остальные расположились возле бронетранспортера.

— Так, драконы, по местам! — скомандовал майор. Ратибор что-то прокричал селянам и с опаской подошел к БТРу. На лицах местных жителей застыло выражение покорности судьбе. Бабы, горестно подперев щеки, мысленно оплакивали своего предводителя, а немногие мужики исподлобья глядели на чужаков.

Из заднего люка высунулась рука Горомыко.

— Давай, отец, залезай, не дрейфь! Ратибор схватился за руку и был осторожно втащен внутрь. Его усадили на свободное место.

— Держаться за это, — Мурашевич указал на поручень и захлопнул люк, — ну все, поехали.

Довгалев плавно тронул с места, и БТР покатил вперед, оставив изумленным поселянам облако вонючего дыма.

Путешествие Ратибор запомнил плохо. Голова болталась и больно ударялась о перегородку. Тело швыряло во всех трёх плоскостях и колотило обо все на свете.

«Тут мне и конец будет», — подумал было он. Но Володя, обучивший не одного новобранца, заметил дискомфорт старейшины, и нахлобучил ему на голову собственный шлем. Ратибор почувствовал себя увереннее, но ненадолго, так как помещение наполнилось хохотом солдат. Бойцы изнемогали от смеха. Привыкшие бриться каждый день, они умирали от смеха при виде бородатого мужика в спецназовской каске. Громче всех смеялся раненый Латыш.

Услыхав непонятный шум, Довгалев остановил машину.

— Хватит! — прокричал Булгаков. Понемногу хохот утихал. Майор еще раз свирепо рыкнул, но, нечаянно взглянув на сконфуженное лицо Ратибора, закатился сам.

— Трогай, — сквозь смех приказал он Довгалеву. БТР послушно покатил к Базе. Ратибор понял, что этот смех был вызван его потешным видом и тоже заулыбался.

— Так держать! — хлопнул его по плечу Мурашевич и показал большой палец.

Глава 2.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то здание штаба напоминает букву «альфа» греческого алфавита. В одном крыле находится собственно штаб, в другом — спортзал, а посередине столовая и огромное фойе, выходя из которого, оказываешься на высоком мраморном крыльце.

На этом крыльце вечером того же дня собралась довольно-таки пестрая компания. Здесь был и командир базы, и начальник штаба, и зампотех. Замполит, пара-тройка офицеров, повариха из столовой с термосом свежеиспеченных беляшей, начальник медчасти, жена майора Булдакова — все они стояли уже часа полтора и нервно похлопывали себя по плечам — под вечер стало зябко.

— Почему они не возвращаются? — то и дело повторяла мадам Булдакова, — Дениска волнуется.

— Беляши остывают! — охала повариха.

— Тихо, женщины! — цыкнул Норвегов, прислушиваясь. У третьего КПП послышалось гудение мотора, дневальный по КПП быстро отворил ворота, и через секунду они увидели запыленный БТР. Все сошли с крыльца, к которому подкатила машина. Открылся люк, из него выбрался майор Булдаков и, спрыгивая, отдал команду спешиться. Затем, подошел к Норвегову, козырнул:

— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! — Константин Константинович пожал ему руку и спросил:

— Как твои орлы, голодны, небось? Вон Ильинична уже больше часа их с беляшами поджидает. Пусть подходят! Но Ильинична уже, не дожидаясь команды, подхватила термос и засеменила к выстроившейся шеренге бойцов.

— Ох, чертушки, проголодались! — заохала она, раскрывая металлическую емкость, — а я вам беляшей испекла. Налетайте, хлопчики! Батюшки мои, а это еще кто такой? На лешего похож немного…

— Смело давайте ему беляш, Ильинична, — сказал Мурашевич, вкусно причмокивая. Тетка сунула в руку оторопевшего бородача пару беляшей и поспешила дальше. Ратибор посмотрел на солдат, уписывающих вкуснятину за обе щеки, и последовал общему примеру. Он так увлекся, что не заметил, как к нему подошел Норвегов в сопровождении майора Булдакова. Тот подождал, пока Ратибор закончит со своей трапезой, и приблизился к нему вплотную.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку для приветствия. Ратибор посмотрел на неестественно чистые руки полковника, затем скользнул взглядом по своим. Тщательно обтерев ладонь о свою рубаху, он осторожно протянул ее Константину Константиновичу. Старейшина до сих пор все еще не мог осмыслить метаморфозу, происшедшую с окрестностями городища.

— Доброго здоровья! — ответил он и поклонился, решив, что этот жест лишним не будет. Норвегов, которого уже иногда помучивал старческий ревматизм, поклон вернул, ругнув матерком про себя японо-китайские традиции. Булдаков, наблюдая за этими циркачами, в душе улыбался так, что больно было рту.

— Вы князь сего града? — осторожно поинтересовался Ратибор. Норвегов рассмеялся.

— Князь не князь, но голова! — произнес Олег Палыч, — причем, толковая.

Откровенная лесть заставила полковника фыркнуть. Старейшина, либо как он сам себя назвал, Альтест, почувствовал легкое недомогание. Прошлым летом он сам собирал грибы в небольшой буковой рощице, расположившейся в паре верст от Бобровки. Да и не одно дерево здесь было срублено — буковые избы были добротными, теплыми и долговечными. Если бы не налеты иноземных воров.

Теперь же вокруг Ратибора земля была твердой, что ток, а высокие каменные дома, окружавшие его, вызывали клаустрофобию. Он присел и пальцами помял бетон, устилавший землю перед штабом. Норвегов посмотрел на майора и пожал плечами.

— Мы вас позвали, Ратибор, чтобы вы помогли нам понять, где мы находимся, — сказал он, — Понятно? Дьявол! Мне самому не понятно, что я спросил…

— Не совсем понятно и мне, но постараюсь помочь, — Ратибор замешкался. В сумерках он плохо видел лицо Норвегова, и поэтому не мог понять, смеется над ним его оппонент или нет. Внезапно на столбах зажглись фонари. Старейшина испуганно дернулся, но Булдаков успокоительно похлопал его по плечу и сказал:

— Это всего лишь свет. Как ваши лучины, только немного ярче. Так, раз в двести. «Бог мой, куда я попал?» — прошептал Ратибор, но Норвегов его услыхал.