Дуэль на Марсе - Пол Андерсон

Резко вздрогнула и прозвенела тетива в унисон с диким воплем Криги — стрела пронзила собаку насквозь. Раненый зверь подпрыгнул, а затем с воем покатился по камням, пытаясь ухватить зубами торчащую из груди стрелу.

Словно серая молния, марсианин метнулся со скалы. Если бы топор смог разбить шлем…

Крига ударил противника, вложив в удар все силы, и они вместе упали на землю. У Криги не было возможности размахнуться, как следует. Он бешено рубил шлем топором, но топор каждый раз отскакивал от пластика… Риордан взревел и нанес мощный удар кулаком. Еле сдерживая тошноту, Крига откатился в сторону. И Риордан выстрелил, не целясь.

Марсианин вскочил и бросился бежать. Человек же встал на одно колено, стараясь взять на прицел серый силуэт, взвившийся вверх по ближайшему склону. Но что такое? По ноге охотника скользнула маленькая песчаная змейка и обернулась затем вокруг запястья руки. Небольшой змеиной силы как раз хватило на то, чтобы отклонить ружье немного в сторону: пуля провизжала мимо уха Криги, когда он уже исчезал в расщелине.

Странно… но марсианин внезапно почувствовал острую боль предсмертной агонии змейки, раздавленной ногой человека. Пока это странное чувство блуждало в его душе, до него донесся звук взрыва, эхом прокатившийся между горами. Это человек достал взрывчатку из своей ракеты и взорвал башню Криги.

Теперь марсианин остался совершенно безоружным. Кроме того, что он потерял топор и лук, ему некуда теперь стало отступать для последнего боя. Человек же не собирался отказываться от охоты, без животных он станет преследовать Кригу медленнее, но так же неумолимо.

Марсианин рухнул на камни. Сухие рыдания сотрясали его тело, и предзакатный ветер плакал вместе с ним.

Крига устремил взгляд далеко, через красно желтое огромное пространство — на низкое солнце. Длинные тени крались по вечерней земле. Мир и спокойствие воцарились на короткий момент перед наступлением резкого холода ночи. Эхо донесло откуда-то тихую трель песчаного бегунка; заговорили кусты, перешептываясь на своем древнем бессловесном языке.

Пустыня и ветер, песок под высокими холодными звездами, мир тишины и одиночества говорили с Кригой. Великая жажда гармонии и единства жизни на Марсе, сплотившемся в борьбе против жестокого окружения, проснулась в его крови. И когда солнце зашло, а звезды расцвели своей морозной красотой, Крига снова начал думать.

Он не испытывал ненависти к своему мучителю, но сам суровый Марс не позволял ему сдаваться. Крига сражался за планету — древнюю и примитивную, погруженную в собственные мечты. Сражался против чужака и осквернителя. Эта война была столь же древней и безжалостной, как сама жизнь. И каждая битва, выигранная или потерянная, имела значение, даже если никто не знал о ней.

— Ты сражаешься не один, — шептала пустыня. — Ты сражаешься за весь Марс и мы рядом с тобой.

Что-то шевельнулось в темноте. Крошечное теплое существо пробежало по руке Криги. Эта маленькая мышь рыла ходы в песке и жила незаметной жизнью, вполне довольствуясь ею. Она была частью этого мира, и не могла ослушаться его безжалостного голоса. Сочувствуя всем сердцем, Крига прошептал на странном языке:

«Ты сделаешь это для нас? Ты сделаешь это, маленькая сестричка?!»

Риордан слишком устал, чтобы быстро заснуть. Он долго лежал и думал, а это не поднимает дух одинокого человека в марсианских горах: «Итак, собака погибла! Но неважно, пучеглазый никуда не убежит!» Риордан погрузился в мысли о древней пустыне. Она шептала ему что-то, шелестели редкие кусты и кто-то пищал в темноте. Ветер дул с диким, стонущим воем над скалами, освещенными слабым звездным светом. И возникло впечатление, что звезды тоже имеют свои голоса. Все звуки сплелись воедино, словно ночной мир тихо и вкрадчиво пытался втолковать человеку — что?… В голове Риордана промелькнуло смутное сомнение в том, подчинят ли когда-нибудь земляне Марс? Не столкнулась ли человеческая раса с явлением, которое она не в состоянии оценить по достоинству?

Но он быстро одумался, заставив себя повторить, что все это, конечно же, ерунда… Марс уже был старым и бесплодным, медленно погружающимся в сонную смерть. Поступь человеческих ног, голоса людей и рев штурмующих небо ракет разбудили планету. Впереди было новое будущее, которое принадлежало человеку. Да и куда смотрели древние боги Марса, когда столица землян Арес поднимала свои прочные шпили над песками пустыни?

Ночь надвигалась на планету огромной черной громадой, и с ее приближением становилось все холоднее. Звезды — сверкающие алмазы на совершенно черном небе — казались и огнем, и льдом одновременно. Время от времени Риордан слышал слабый треск, передававшийся через почву. Это камень или дерево не выдерживали мороза. Ветер утих, словно замерз от холода; остался только суровый чистый свет звезд, падающий из космоса чтобы разбиться о скалы.

Риордан забылся в сетях беспокойного сна, но странный шорох заставил его очнуться. Он увидел небольшую тварь, бегущую к нему, и схватился за ружье, лежавшее рядом со спальным мешком. Затем хрипло рассмеялся. Это была всего лишь песчаная мышь. Его бдительность и чуткость лишний раз доказывали, что марсианин не имел никаких шансов подобраться к нему во время отдыха.

Человек резко оборвал смех. Слишком гулко отдавался в шлеме звук…

Риордан встал вместе с угрюмым рассветом, испытывая сильное желание закончить, наконец, охоту. Ему хотелось скорее избавиться от скафандра: он чувствовал, каким грязным стало тело и небритым — лицо. От сухого рациона, проталкиваемого через специальное шлюзовое отверстие, тошнило; ноги не гнулись и болели от усталости. К тому же без собаки, которую ему пришлось пристрелить, поиск следов обещал замедлиться. Но Риордану не хотелось возвращаться в Порт Армстронг за другой. «Нет, — подумал он, — в аду уже явно заждались этого марсианина, и скоро я сниму с него шкуру!»

Завтрак и немного движения улучшили его самочувствие. Опытным взглядом человек нашел след марсианина, что и неудивительно: песок покрывал все кругом, даже скалы. Так что пучеглазый ни за что не смог бы скрыть свой след, если бы даже и пытался. Впрочем, это его только задержало бы. Риордан побежал по следу ровной трусцой.

В полдень он оказался на возвышенности среди голых скал, иглами торчащих в небо. Он продолжал бежать, уверенный что рано или поздно вымотает жертву. Его взбадривали и подогревали воспоминания о том, как он однажды дома, на Земле, загнал оленя. То преследование продолжалось день за днем, пока сердце животного, сжимающееся в ожидании смерти, не остановилось, не выдержав погони.