Глиняный папуас - Геннадий Гор

Я думал, что Девяткин и Десяткин или Витька станут возражать, но они забыли о памятнике и стали опять продолжать разговор о внеземных цивилизациях. И Десяткин сказал:

- Насчет разума я вовсе не уверен. Может, он водится только у нас на Земле.

Девяткин стал поддерживать Десяткина и сказал:

- Если бы этот разум там был, он бы поддерживал связь с Землей.

- А откуда ты знаешь, что он не поддерживает? - спросил Витька.

- Ученые не стали бы замалчивать такой факт,- сказал Девяткин.- О нем написали бы в газетах.

- Ладно,- сказал Витька.- Скоро напишут. А пока...

- Что означает твое "пока"? - спросил я.

Сколько я ни бился, так и не мог добиться от Витьки ответа. Он мне напомнил одного докладчика, читавшего лекцию в ЖАКТе, и тоже о других планетах. На конкретные вопросы домашних хозяек и управхоза докладчик отвечал: "Это еще не известно науке" или совсем уклонялся от ответа. Витька тоже уклонился, хотя на науку сваливать не стал. Витька всегда очень уважал науку и знания. Он просто пропустил мой вопрос мимо ушей.

На углу возле кинотеатра "Молния" мы расстались с Девяткиным и Десяткиным. Однофамильцы сели в троллейбус, а мы с Витькой пошли пешком.

Погода стояла отличная, солнце грело вовсю. Какой-то тип в женском мятом берете шел под руку с толстоносой девушкой, таращившей на всех зеленые кошачьи глаза. Обстановка располагала к откровенности. И всю дорогу молчавший Витька вдруг стал изливать мне душу. Коровин стал рассказывать о своих переживаниях в те дни, когда он вернулся из больницы домой. Короче говоря, Витька был очень разочарован. Он понял, что случай с папуасом больше не повторится, его, Витьку, примет в свои объятия обыкновенная жизнь, и ему больше нечего ожидать от теории вероятности и больших чисел. Он ходил по комнате п видел обыкновенные предметы - шлепанцы матери, шкаф, утюг и этажерку с собранием сочинений Элизы Ожешко. Потом оп взглянул в окно и увидел тысячу раз виденную картину: продуктовый магазин, мастерскую, в которой ремонтировали обувь, и толпу домашних хозяек, возвращавшихся с Ситного и Дерябинского рынка. И Коровину страшно захотелось обратно в больницу, где все его очень уважали за травму, которую он получил в музее. И Витьке стало грустно. На другой стороне улицы он увидел краснощекого пенсионера Агафонычева, хорошего знакомого матери. Старик Агафонычев иногда заходил к ним на квартиру и рассказывал Витиной матери, как хорошо он прожил свою жизнь, ни разу не был ранен и контужен, никогда не болел' и благополучно дожил до пенсии. И Витька подумал, что его тоже ждет благополучие, покой и пенсия. Так Витька провел остаток дня, а поздно вечером вышел на улицу; ночь была ясная, и на небе светили звезды. И Витька стал смотреть на эти далекие звезды. И ему стало еще грустнее от сознания, что между звездами и им, Витькой Коровиным, нет никакого контакта. Звезды сами по себе, а он, Коровин, сам по себе. А вот в Куйбышевской больнице у него такого чувства не было. Скорей наоборот, ему казалось все возможным и доступным, даже звезды. И Витька стал сильно тосковать о необыкновенном и загадочном. И вот спустя несколько дней большие числа вспомнили о Коровине, и с ним, с Коровиным, снова произошел случай, в тысячу раз более удивительный, чем даже поступок экспоната, спустившего невзначай тетиву туго натянутого лука.

- Что же это был за случай?

Витька хмыкнул и заявил, что этот случай он пока не вправе разглашать.

А буквально на другой день после нашей беседы астрономы зарегистрировали какие-то сигналы, идущие из далекой галактики к нам. В газетах появились заметки и статьи, написанные крупными специалистами. Одни утверждали, что эти сигналы были искусственного происхождения и шли от разумных существ, а другие настаивали, что это недостойная шутка или обмолвка самой природы.

Я сидел у Коровиных и поджидал Витьку, который ушел к Десяткину за какой-то интересной книгой, как вдруг входит Агафонычев с газетами. На лице его удовлетворение, словно не только специалисты, но и он тоже получил телеграмму с далекой звезды.

- Да,- сказал он задумчиво,- прошло много миллионов лет, пока мы получили долгожданную весточку. Плохо же там работают почта и телеграф.

Мне хотелось заступиться за жителей далекой галактики и в то же время я не хотел обидеть Агафонычева, уважая его старость.

- Нет, не так уж плохо,- сказал я неуверенным голосом.

К моему удивлению, Агафонычев согласился:

- Может, мы и сами виноваты, поздно заметили их сигналы. Тогда они ни при чем.

Агафонычев замолчал и углубился в чтение газет. Лицо его становилось все грустнее и печальнее. Потом он тяжело вздохнул и сказал:

- Коротка жизнь человеческая.

Я кивнул головой:

- Да, коротка. Особенно по сравнению с этими сигналами.

- Твоими устами говорит со мной истина,- похвалил меня Агафонычев. При этом он пристально посмотрел в мою сторону, а я оглянулся и тоже пристально посмотрел - не стоит ли тут рядом истина, которая говорит моими устами. Но рядом ничего не было, кроме столика с проигрывателем и электрического полотера в углу. Агафонычев еще раз посмотрел пристально на полотер, и я тоже.

- Да,- задумчиво сказал Агафонычев,- полезная вещь, особенно если у кого старые и больные ноги.- И снова посмотрел сначала на полотер, потом на меня. И я подумал, что между мной, истиной и электрическим полотером есть какая-то не понятная мне связь, но спросить не решился.

Потом Агафонычев надел очки и стал читать журнал "Крокодил". И это тоже было непонятно и странно - что он надел очки. Ведь газеты он читал без очков, натурально, одними глазами.

Я долго ждал Витьку, наконец мне надоело, и я вышел на улицу подышать свежим воздухом. Только я спустился и вышел за ворота, как увидел его. Витька был не один, а с каким-то незнакомым мальчиком.

Увидев меня, Коровин растерялся и прошел мимо своего дома, делая вид, что меня не замечает. Потом он что-то сказал незнакомому мальчику, и тот сразу же скрылся за углом. Витька долго стоял в задумчивости, потом оглянулся.

- А, это ты? - заметил наконец-то он меня.

- Нет, это не я,- ответил я сердито.- А мой однофамилец.

- У тебя нет и не может быть однофамильца.

- Почему?

- Фамилия редкая.

- Не такая уж редкая. А кто был с тобой?

- Где? Когда? Со мной никого не было. Тебе показалось.

- Ну, знаешь,- сказал я.- Показалось... Я ведь отлично его видел. Ты что-то ему сказал, а он сразу за угол. Не понимаю. Разве я сделал ему что-нибудь плохое? Зачем ему от меня прятаться?

Витька замолчал. Он нередко прибегал к этому недозволенному приему. Замолчит, и все, как в пантомиме.

- Хочешь, чтобы я переменил тему?

- Угу,- кивнул Витька.