ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ЧЕРЕМУШКИН: ОТСУТСТВИЕ И ПРИСУТСТВИЕ «ВОЙНЫ» В ПРОВИНЦИАЛЬНОМ РОССИЙСКОМ ГОРОДЕ - Лаборатория публичной социологии

Тоня была посвящена в замысел исследования и сразу выразила к нему большой интерес. Благодаря ее инициативе и положению в местном обществе исследовательница получила доступ в круг повседневного дружеского общения горожан. Люди чувствовали себя комфортно с чужим человеком, поскольку полностью доверяли Тоне.

В разных компаниях темы, связанные с войной, изредка проскальзывали сами, но чаще Тоня аккуратно направляла беседу в «нужное» русло (например, вопросами про свежие на тот момент новости о мятеже Пригожина или упоминанием кого-то из общих знакомых на фронте). Эти деликатные маневры запускали обсуждения связанных с войной сюжетов. С одной стороны, они затухали так же легко, как и начинались, — собеседники быстро переключались на другие темы. Было понятно, что война с Украиной не является для них темой постоянного обдумывания и обсуждения. С другой стороны, присутствующим всегда было о чем поговорить в связи  с войной. В отличие от причин и целей войны, ее эффекты и последствия волновали их и становились темами регулярных обсуждений.

В процентном отношении на фронт отправилось не так много черемушкинцев: по подсчетам Тониных знакомых, около 20 заключенных забрали на войну из ближайшей колонии, около 60 жителей города мобилизовали, еще около 20 пошли добровольцами. Однако в результате каждый горожанин если не напрямую, то через одно рукопожатие оказался знаком с людьми, которые вернулись с войны, погибли на войне или находятся на фронте. Поэтому любое известие о смерти, отправке на фронт или возвращении с войны становится общественным событием. Черемушкин не знает анонимности.

В центре внимания оказываются прежде всего известия о смерти знакомых. «Вот у нас у родственников там Владик умер. Его разорвало ведь. Это че получается? В апреле вроде бы началось… нет, в марте его разорвало, а привезли его хоронить только в июне», — делится Жанна, медсестра в местной больнице (этнографический дневник, август 2023). Гибель человека, особенно если в городе его хорошо знали и уважали, может вызывать коллективные эмоции и переживания. Яркий пример — смерть мобилизованного школьного учителя, который вернулся в гробу через семь дней после отправки из Черемушкина, так и не успев доехать до фронта. Смерть юноши, которого, по словам нескольких информантов, за его человеческие качества и любовь к детям «обожали все», стала трагедией для города. По рассказам, люди на похоронах рыдали от жалости и чувства несправедливости.

В разговорах черемушкинцы выражают сожаление по поводу смертей — особенно когда речь заходит о том, что на войну отправляют совсем молодых. «Они только с армии пришли!» — восклицает, например, мастерица по маникюру Алена. Ей вторит ее коллега Люда: «Детей воевать отправляют!» (этнографический дневник, август 2023).

Подобные обсуждения провоцируют критику военного конфликта, в рамках которой вина за его начало ложится на абстрактных «сильных мира сего», добивающихся своих целей ценой жизни простых людей. «Эти пидарасы землю делят, блять! А наши пацаны просто гибнут, блять, за то, что они не могут поделить эту землю!» — емко резюмирует Люда. Эта критика, однако, не трансформируется в критику российского правительства (хотя, казалось бы, именно по его решению людей мобилизуют на войну), а вопрос об ответственности каких-то конкретных лиц не ставится вовсе.

Мощной антитезой войне выступает парадигма семейных ценностей, в сопоставлении с которой военные действия могут безусловно осуждаться. Пенсионерка Любовь Васильевна, много лет проработавшая в Доме культуры, вспоминая о гибели еще одного юноши, тело которого не вернулось в Черемушкин («Хороший мальчик был, на аккордеоне играл… Даже хоронить-то нечего было! Ботинок-берц и в берце нога!»), тут же переключается с личности погибшего на более общий, значимый для нее семейный контекст: «Один сын у матери, она его вырастила одна, без мужа. Муж был, но они разошлись. И один сын, и годы уже… Хоть бы ребеночка оставил. Девочки, война — это очень страшно!» (этнографический дневник, август 2023).

Любовь Васильевна, как и другие женщины — собеседницы исследовательницы, переживает войну как угрозу семье, в том числе и на украинской стороне: «Я не знаю, где теперь — вот столько уже убито — где девчонкам-то украинским женихов-то брать? Где женихов-то брать, если они все перебиты?» Вообще, на протяжении беседы с Тоней и нашей исследовательницей Любовь Васильевна неоднократно говорила о «притеснении русских людей в Крыму и на Донбассе» и даже пришла к неутешительному для себя самой выводу: чтобы скорее завершить войну, необходимо взять Киев («Я думаю, что если Киевская Русь была — так берите уже Киев-то тогда. Берите Киевскую область, Киев»). Однако целостность семьи для нее — настолько значимый вопрос, что в рассуждении на эту тему даже разногласия с «вражеской страной» временно теряют для нее значение и пропагандистский нарратив уходит на второй план.

Наконец, еще одной важной, имеющей прямое отношение к войне темой оказываются деньги и все, что с ними связано (заработки, льготы, выплаты, приобретения). Для жителей относительно небогатого Черемушкина они являются не менее волнующей темой, чем смерть и семья. В отличие от больших городов, вопросы заработка и трат в Черемушкине отнюдь не приватны. Если человек приобретает новую машину, делает ремонт или получает высокую зарплату, в городе об этом знают. Война создала в Черемушкине немало подобного рода «экономических новостей».

Люди активно обсуждают военные заработки: суммы зарплат на войне, «гробовые» деньги и социальные выплаты. Так, в гостях у Тони ее одноклассники Артем и Витя вспоминали общих знакомых, которые ушли на войну: «Михайлов говорит: „У меня 180 тысяч зарплата, я кайфую“». Медсестра Жанна поделилась с Тоней информацией о том, что, со слов ее вернувшегося с войны знакомого, там «220 в месяц, вся коммуналка, все оплачено».

А друг Тони Коля, который сам в юности несколько лет провел в тюрьме, рассказал историю обогащения знакомой: девушка вступила с заключенным в брак по переписке, пока тот еще был на зоне, откуда вскоре его завербовали в ЧВК «Вагнер». «Три месяца он провоевал, его ебнули. А сам он детдомовский, на нее все переписал сразу же. Она получила семь миллионов. На свиданку на три дня съездила!» — со смехом