Борьба с большевиками - Борис Савинков

Союз защиты Родины и свободы

В начале марта 1918 года, кроме небольшой Добровольческой армии, в России не было никакой организованной силы, способной бороться против большевиков. Учредительное собрание было разогнано. Слабая попытка партии социалистов-революционеров защитить его окончилась неудачей. Чехословаки еще не выступали. В Петрограде и Москве царили уныние и голод. Казалось, что страна подчинилась большевикам, несмотря на унижение Брест-Литовского мира.

Однако кое-что делалось в городах. В Москве я разыскал тайную монархическую организацию, объединившую человек 800 офицеров, главным образом гвардейских и гренадерских полков. Она возглавлялась несколькими видными общественными деятелями и ставила себе целью подготовить вооруженное восстание в столице. Программа ее не совпадала с программой «Донского гражданского совета». Московская организация определенно отмежевывалась от демократии и мечтала о конституционной монархии в России. Кроме того, впоследствии Некоторые из руководителей ее, ослепленные кажущимися успехами немцев во Франции, изменили союзникам и стали доказывать необходимость соглашения с немецким послом в Москве графом Мирбахом. К чести русского офицерства нужно сказать, что эти заигрывания с врагом привели к расколу организации, ибо среди зарегистрированных 800 офицеров едва ли нашлось 60 человек, которые согласились пойти по германофильской дороге.

Ознакомившись с программой и целями указанной выше организации, я решил положить начало тайному обществу для борьбы против большевиков по программе «Донского гражданского совета». Я снова напомню ее. Она заключала четыре пункта: отечество, верность союзникам. Учредительное собрание, земля народу. Я нашел неоцененного Помощника в лице полковника артиллерии Перхурова. Мы начали с ним с того, что отыскали в Москве и объединили всех офицеров и юнкеров, прибывших с Дона и отрезанных, как и я, от Добровольческой армии. Из этого первоначального немногочисленного ядра образовался впоследствии «Союз защиты Родины и свободы». В этот «Союз» мы принимали всех, кто подписывался под нашей Программой и кто давал обещание с оружием в руках бороться против большевиков. Партийная принадлежность была для нас безразлична. Насколько в «Союз» объединились люди разных Партий и направлений, видно из состава нашего штаба. «Союзом» заведовал я, независимый социалист; во главе вооруженных сил стоял генерал-лейтенант Рычков, конституционный монархист. Начальником штаба был полковник Перхуров, конституционный монархист; начальником оперативного отделения был полковник У., республиканец; начальником мобилизационного отдела — штаб-ротмистр М., социал-демократ группы Плеханова; начальником разведки и контрразведки полковник Бреде, ныне расстрелянный, республиканец; начальником отдела сношений с союзниками бывший унтер-офицер (brygadier) французской службы Дикгоф-Деренталь, социалист-революционер; начальником агитационного отдела бывший депутат Н. Н., социал-демократ, меньшевик; начальником террористического отдела X., социалист-революционер; начальником иногородного отдела ныне убитый военный доктор Григорьев, социалист-демократ группы Плеханова; начальником конспиративного отдела Н., социалист-демократ, меньшевик; начальником отдела снабжения штаба-капитан Р., республиканец; секретарь Флегонт Клепиков, независимый социалист.

Мы имели право сказать, что у нас нет правых и левых и что мы осуществили «Священный союз» во имя любви к отечеству. Мы имели также право сказать, что не отклонились от программы «Донского гражданского совета».

В апреле, когда Добровольческой армией был взят Екатеринодар, я послал офицера к генералу Алексееву с донесением о том, что в Москве образовался «Союз защиты Родины и свободы», и с просьбою указаний. Генерал Алексеев ответил мне, что одобряет мою работу. Тогда же, в апреле, «Союз» впервые получил денежную поддержку. Она пришла от чехословаков, и была возможность приступить к организации на широких началах.

Мы формировали отдельные части всех родов оружия. В основу формирований был положен конспиративный принцип, с одной стороны, и принцип кадров — с другой. Нормальный кадр пехотного полка принимался нами в 86 человек (полковой командир, полковой адъютант, четыре батальонных, шестнадцать ротных и шестьдесят четыре взводных командиров). Полковой командир знал всех своих подчиненных, взводный знал только своего ротного командира. Все офицеры получали жалованье от штаба «Союза» и несли только две обязанности: хранить абсолютную тайну и по приказу явиться на сборный пункт для вооруженного выступления. Полки были действительной службы из кадровых офицеров и резервные из офицеров военного времени. Студенты и рабочие зачислялись в особые полки ополчения. К концу мая мы насчитывали в Москве и в 34 провинциальных городах России до 5500 человек, сформированных по этому образцу, пехоты, артиллерии, кавалерии и саперов. Одновременно с этим наша контрразведка обслуживала германское посольство, Совет Народных Комиссаров, Совет рабочих и солдатских депутатов, Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, большевистский штаб и другие подобные учреждения. Ежедневно мы имели сводку сведений о передвижениях немецких и большевистских войск и о мерах, принимаемых Троцким, Лениным и К-о. Кроме того, мы имели своих агентов на Украине, т. е. в местностях, занятых немецкими войсками.

В Петрограде члены «Союза» работали во флоте, чтобы привести корабли в негодность, если немцы войдут в Петроград. В Киеве они организовывали партизанскую борьбу в тылу немцев. В Москве они подготовляли убийство Ленина и Троцкого и готовились к вооруженному выступлению. Разумеется, многие из нас жили по фальшивым, изготовленным нами самими, паспортам. Разумеется, встречаться приходилось на конспиративных квартирах. Разумеется, каждый неосторожный шаг мог повести к расстрелу. Вернулись времена Николая II. Но при Николае II революционеры должны были опасаться только полиции. При большевиках мы были окружены шпионами-добровольцами. У кого белые руки, тот не может скрыть, что он «буржуй». Каждый же «буржуй» подозрителен как таковой. Если прибавить к этому постоянные обыски, «уплотнение» квартиры, когда к вам поселяют «товарищей»-красноармейцев, полицейскую затруднительность передвижений, голод, хозяйничанье на улицах латышей и матросов и полное отсутствие каких бы то ни было гарантий неприкосновенности личности, то станет ясно, что те, кто записывался в «Союз», не на словах; а на деле доказывали свою любовь к родине и верность союзникам.

Когда «Союз» вырос настолько, что уже представлял собою значительную организованную силу, встал вопрос о подчинении его политическому центру. Военная сила не может иметь существенного значения без политического руководства. Коллективного же политического руководительства «Союзом» не было. Образовавшийся в Москве весной 1918 года «Левый центр» предложил мне поэтому вступить в него в качестве члена. Я посоветовался со штабом «Союза» и отказался. «Левый центр» был именно только левым. Он не осуществлял священного союза левых и правых для спасения отечества. Он состоял исключительно из социалистических — и левых кадетских элементов, и гегемония в нем принадлежала партии социалистов-революционеров. «Левый центр» впоследствии положил начало «Союзу возрождения России», подготовил уфимскую конференцию, и некоторые из членов его образовали недолго просуществовавшую Директорию, которую сменило правительство адмирала Колчака.

Отказавшись войти в «Левый центр», я принял предложение, исходившее от другой политической организации, образовавшейся в Москве той же весной. Я говорю о «Национальном центре». «Национальный центр» пытался, как и «Союз защиты Родины и свободы», объединить и левых и правых. Его программа совпадала с программой «Донского гражданского совета». Из него вырос впоследствии «Национальный союз». Этому «Национальному центру» и подчинились вооруженные силы «Союза защиты Родины и свободы», и по постановлению его было приступлено к вооруженному выступлению. Это вооруженное выступление произошло не в Москве, ибо немцы угрожали занятием ее в случае свержения большевиков. Оно произошло в Рыбинске, Ярославле и Муроме. В нем не участвовали ни чехословаки, ни сербы, ни другие союзники и друзья. Оно было сделано исключительно русскими силами — членами «Союза защиты Родины и свободы».

Под покровом конспирации

Работать в тайном обществе всегда трудно. Работать, когда вас разыскивают, еще труднее. Работать, когда вы ставите себе задачей вооруженное выступление, значит каждый день рисковать своей жизнью.

Поэтому я не могу не вспомнить с чувством глубокого уважения о тех из моих друзей, которые были арестованы большевиками и расстреляны в Москве летом 1918 года.