Ульмигания - Вадим Храппа

— Чего они испугались? — спросил Тороп Даниила.

Даниил пожал плечами:

— Кто их знает?

Он спросил что-то по-литовски у старшего из гребцов. Тот ответил.

— Он говорит, — сказал Даниил, — здесь особенно свирепствуют прусские дозоры. Никому из них не хочется попасть в рабство.

— Но ведь они не будут выходить на берег.

— Конечно. Я думаю, дело вовсе не в дозорах. Мы уже давно в Пруссии. Литовцы боятся замка великанов. Они считают его заколдованным. Вот смотри, дальше того места, на котором мы сейчас находимся, они не поплывут. Если это не так, значит, за мое отсутствие здесь произошли большие перемены.

Словно по его команде лодка повернула к берегу. Даниил засмеялся и закричал:

— Хвала тебе, могущественный Перкун за то, что ты хранишь священную Ульмиганию неприкосновенной!

От страсти, так явно прозвучавшей в его голосе, Торопу стало не по себе. Он впервые всерьез задумался над тем, что на шее у него крест, а едет он в закрытую от всего мира бдительными дозорами и заколдованными замками языческую страну.

Тем временем лодка ткнулась носом в береговой песок. Отсюда руин не было видно, но Тороп ясно ощущал их присутствие. Кроме того, чутье воина подсказывало, что следят за ним не только развалины древнего замка. Где-то близко были люди, и он чувствовал исходящую от них опасность.

Литовцы оттолкнулись веслом от пляжа и торопливо выгребли на середину реки.

— Тут кто-то есть, — тихо сказал Тороп Даниилу.

— Знаю.

Из зарослей вышел большой темный волк. Тороп положил руку на рукоять меча.

— Спокойно, — сказал Даниил. — Он не сделает нам ничего плохого.

Не дойдя до витязей, волк остановился, понюхал воздух и как ни в чем не бывало побежал по берегу вдоль реки.

— Это Скаловия — страна склавинов, — сказал Даниил. — Они издревле дружат с волками. А вообще, это мог быть и не волк, а местный вайделот. Хорошо, что ты не напал на него. У нас могли быть большие неприятности.

Кустарник, поднимавшийся по откосу, переходил в лес, мрачно взиравший на Торопа с высоты. Громко и внятно в нем прокричала кукушка.

— Это не птица, — сказал Тороп.

— Молодец, — сказал Даниил, вглядываясь в заросли. — Кстати, здесь меня зовут Дилинг.

Потом он громко сказал что-то по-прусски. В следующее мгновение лес, не шевельнув ни единой веткой, выпустил трех рослых русобородых мужчин.

Тороп немного разочарованно разглядывал воинов, о которых столько слышал от Даниила. Ни кольчуг, ни шлемов, ничего сколько-нибудь похожего на доспехи, на них не было. Все трое были в островерхих войлочных колпаках и грубых рубахах с нашитыми на плечи и грудь пластинами из толстой кожи. Они походили бы на литовцев, если б не короткие мечи на поясе и манера, с которой воины держали свои тонкие метательные копья. Она выдавала в них привычных к оружию людей. И все же Тороп думал, что без труда справился бы с ними в одиночку. И это — хваленые прусские витинги, о которых с одобрением отзывался даже Попович?!

Пока Дилинг разговаривал с дозором, Тороп прислушивался к непонятной, но чем-то похожей на славянскую речи. Иногда ему казалось, что он различает знакомые слова, однако смысла их Тороп не успевал уловить.

Постепенно напряжение, висевшее в воздухе, рассеялось, и вскоре Тороп с Даниилом-Дилингом в сопровождении дозорных шли через лес к небольшой засеке в глубине дубравы.

Засека была примитивной, похожей на те, какие сооружали бродники на зимних стоянках — холм, окруженный небольшим рвом и частоколом.

Пока Дилинг ходил договариваться о покупке лошадей, Тороп прилег с внешней стороны ограды на траву. Чистое небо в редких разводах прозрачных перистых облаков чертили стрижи и ласточки. Изредка пробовал голос соловей.

Лошади оказались неказистыми. Дилинг отмахнулся:

— Доедем до Твангсте,[3] там обменяем.

И замолчал, сосредоточенно глядя себе под ноги. Тороп приготовился к неприятным известиям.

— Вот какое дело… — медленно проговорил Дилинг. — Я еще не понял, что происходит, но у меня такое чувство, что кому-то наш приезд не нравится.

Тороп почему-то вспомнил, как трепетали ноздри волка, когда тот принюхивался к нему.

— Мы ведь не успели сделать и шагу в этой стране, — сказал он.

— Да, — сказал Дилинг. — Может, я и ошибаюсь. Однако нам посоветовали, прежде чем ехать в глубь страны, посетить замок Рагайны.[4]

— Где это?

— Ты видел его. Те стены за лесом — это и есть замок, построенный когда-то великанами.

— Рагайна — какой-то князь?

— Рагайна — женщина. Я тебе как-то рассказывал о ней. Последняя великанша, от которой склавины получили право владения долиной Немана. Она умерла много сотен лет назад, но замок по-прежнему носит ее имя. Склавины даже говорят, что душа ее не переселилась к предкам, а до сих пор живет в замке, охраняя его от врагов.

— Ты в это веришь? — улыбнулся Тороп.

— Нет. Я витинг, а не вайделот, и больше верю своему мечу, чем заклинаниям и духам.

— Тогда зачем нам в этот замок?

— Не знаю. Это меня и настораживает.

— Мы можем не поехать?

— Для того чтобы добраться до моего племени — вармов, нам нужно проехать Скаловию, Надровию и Самбию. Мы еще не успеем удалиться от замка и на полдня пути, а вайделоты всех этих земель будут знать, что мы ослушались их собрата склавина. Это может плохо кончиться.

— Понятно, — сказал Тороп. — Поехали, раз надо. Если только эти клячи не издохнут по дороге.

Оказалось, что до замка Рагайны ехать дальше, чем думал Тороп. Неман в этом месте изгибался широкой петлей, и приходилось делать крюк вместе с ним.

В дороге Тороп все-таки не выдержал и съязвил:

— В твоей стране волхвы сильнее воинов, Даниил?

— Да, — сказал тот серьезно. — У вайделотов столько власти, что вашим попам и не снилось. Каждый витинг должен отдать жрецу своего племени половину добытого в бою.

— Поэтому вы и нанимаетесь в другие народы?

— Не только из-за этого. Долго объяснять… Да ты и сам все увидишь.

Тороп понял, что Дилингу неприятен этот разговор, и до самого замка они ехали молча. Каждый думал о своем.

Вблизи руины оказались еще больше и массивнее, чем представлялись издалека. Стены из валунов, многие из которых были с хорошую избу, высились над кронами деревьев, и можно было только догадываться, какими они были в момент постройки. Хорошо сохранившаяся арка ворот была несколько саженей в высоту. Туда спокойно могла въехать любая из осадных башен, какие приходилось видеть Торопу. Но больше всего поразило его то, насколько камни стен были плотно пригнаны друг к другу, чего невозможно было добиться, пользуясь обычными приспособлениями — лебедками или рычагами. Казалось, какой-то гигант-строитель, для которого и была впору эта арка, брал валуны руками и ворочал их, перебирал, находя единственно подходящий. Тороп задумался: а не правда ли то, что он считал сказками о великанах?