Тени школы Кейбл - Гиббс Эбигейл

— Думаю, я бы догадалась, если бы он был вампиром.

— Не обязательно, — ответила я, но настаивать не стала.

И тут я услышала писклявое хихиканье Гвен и тихие смешки двух других, Ти и Кристи, которые пробирались к нам между скамейками. Темные волосы Гвен светились в лучах осеннего солнца, она широко улыбалась, даже не пытаясь этого скрыть, и, подходя, заранее открыла рот, чтобы сказать:

— Как сегодня дела у нашей потерявшей невинность по­други?

Тэмми побагровела.

— До этого у нас с ним не дошло. Честное слово!

— Конечно, — кивнула Гвен, делая пальцами пошлые жесты, которые, надеюсь, не увидели младшие школьники.

— Да нет же! Гвендолен, прекрати!

Гвен тут же перестала, нахмурившись, как всегда, когда кто-то называл ее полное имя.

Они стали препираться, подходя все ближе друг к другу. Я с радостью отступила и занялась фильтрованием мыслей сотен подростков. Барьеры вокруг моего собственного сознания, которые я ослабила летом, снова стали выстраиваться, кирпич за кирпичом. Я даже не заметила, как мои глаза закрылись, а мысли очистились, и я смогла прорваться сквозь взволнованную болтовню учеников и непреклонную, подпитанную кофе решимость учителей. Я почувствовала, как мое сознание легко и плавно скользнуло по зеленым лугам вокруг школы и, подобно стремительному потоку, понеслось вниз по холмам к реке, которая отделяла меня от дома. По мощеным улицам города, раскинувшегося в устье реки, гуляли толпы туристов. Чтобы справиться с их наплывом, даже пустили второй паром. А на перилах вокруг гавани, словно стервятники, сидели чайки в ожидании легкой добычи.

Звук моего имени заставил оторваться от картин, нарисованных моим сознанием, и, как отхлынувший прибой, вернуться к реальности и открыть глаза.

За пальцы меня дергала гораздо более загорелая рука, а из-под массы черных кудрей, частично собранных в косички, смотрели круглые карие глаза.

— Ти! — приветствовала я стоявшую рядом маленькую девочку, которой совсем недавно исполнилось двенадцать.

Она обхватила меня худенькими руками за талию и прижалась ко мне, как к родной. Иногда мне казалось, что я люблю ее, как сестру. Может, у меня и не получалось справиться с насмешками в свой адрес, но терпеть расистские замечания, которые старшие иногда отпускали в адрес Ти, я не могла. В благодарность за мое отношение ее двоюродная сестра, Тэмми, подружилась со мной и познакомила меня с Кристи и Гвен.

— Как прошло лето? — спросила я Кристи, которая обошла болтавшую группу и приблизилась ко мне.

— Тихо и очень дождливо, — ответила Кристи, намекая на ужасную погоду этим летом: постоянные грозы, которые лишь изредка прерывались солнечными днями, как сегодняшний, который хоть немного смягчал возвращение к школьным будням.

Ти согласно кивнула, и один уголок ее рта приподнялся, придавая лицу угрюмое выражение, которое наверняка было и на моем лице.

— Да говорю же тебе, не занимались мы этим!

У меня по спине пробежала дрожь, а глаза скользнули на цветущую сакуру. Я следила за тем, как ее розовые лепестки, кружась, летели вниз и падали на землю. Я ощутила легкий ветерок в волосах.

— Гвен, я больше не хочу говорить об этом.

Я обхватила себя руками, чувствуя, как от прохлады ветра мои открытые запястья покрылись мурашками. Солнце уже висело над самым горизонтом, а тяжелые тучи медленно ползли по синему небу, и только пепельный след, который они оставляли за собой, выдавал то, что они шли с моря.

Ти вздрогнула. Тэмми развязала и надела школьный джемпер, который висел у нее на талии.

— Тэмми, да не нужно…

— Гвен, закрой рот!

— Я всего лишь…

— Нет, посмотри на Отэмн!

Очертания людей и деревьев стали размытыми. Там, где должны были быть белые рубашки и гомон, собирался воздух. Живыми остались лишь лепестки сакуры, кружившие в воздухе все медленнее и медленнее, и я, казалось, могла поймать каждый из них в полете.

— Черт! Отэмн, скажи хоть что-нибудь!

Я слышала, как шаги всех учеников выстраиваются в стройный ритм. Моя грудь вздымалась и опускалась, заполняя паузы между сердцебиениями, которые я едва сдерживала. Палец за пальцем моя рука сжалась на рукоятке меча, кончики пальцев скользнули по сгибу. От многолетних тренировок моя рука слилась с эфесом. Между металлом и кожей вспыхнули искры, а с моих губ уже готово было сорваться заклинание.

— Отэмн!

В другой руке я держала сердце, чувствуя, как оно бьется под моими пальцами. Это сердцебиение принадлежало кому-то, но не человеку, и этот кто-то быстро приближался.

На моих губах застыла смерть, а вся магия в моем теле пошла на создание щита вокруг как можно большего количества учеников. Затем, не отрывая взгляда от падающих лепестков, я отпустила рукоятку меча и вместо него достала из ножен маленький кинжал. Я взяла его в правую руку, держа в левой заклинание, и застыла в ожидании.

Испуганное бормотание стихло, и был слышен только стук сердца кого-то — чего-то, что приближалось.

Долго ждать не пришлось. Позади себя я почувствовала дыхание, ощутила чужую магию, услышала голос:

— Герцогиня…

Я быстро развернулась, подставив кинжал к горлу парня, который был не намного старше меня, и замерла.

Порыв ветра унес готовое сорваться с моих уст заклятие смерти. Я только резко вдохнула, а дальше была тишина, которую нарушил лишь звук упавшего на землю кинжала. Выставленная вперед рука застыла в воздухе, выпустившая оружие ладонь была раскрыта.

Шок переходил в осознание. Я провела языком по губам. Секунды пролетали одна за другой, но никто из нас не двигался. Спустя минуту я наконец догадалась сделать глубокий реверанс. Опустившись на одно колено, я заметила, как сильно задралась моя юбка и как деревья вокруг меня шепнули предательство.

— Ваше Высочество, — выговорила я наконец, не отрывая глаз от лепестка сакуры, который был наполовину придавлен подошвой моей туфли.

— Герцогиня… — повторил он так тихо, что услышала только я.

Я подняла голову и даже осмелилась взглянуть на него, но не в глаза.

Никогда не забывай своего места, Отэмн. Этикет, дитя, — это самое главное.

В моей голове шла усиленная работа. Его здесь быть не должно. Ему здесь делать нечего. Но все говорило об обратном: и сумка, перекинутая через его плечо, и ежедневник с логотипом школы на обложке в руке. Правда, на нем не было школьной формы, но ученикам старших классов необязательно носить ее. У меня к горлу подкатил комок.

— Вы всех так приветствуете или для меня сделали исклю­чение?

Его канадский акцент заглушил шепот ребят вокруг нас — они были неглупыми, читали журналы, смотрели новости и прекрасно понимали, кто перед ними стоит.

— Простите меня, Ваше Высочество, я не ожидала встретить вас.

— Нет, это вы меня простите, я не хотел напугать вас.

Глядя в землю, я кивнула. Мне хотелось наклониться и поднять кинжал, но делать этого не стоило.

Прозвенел звонок, но никто и не шевельнулся.

Атенеа. Не сейчас. Не здесь.

Все начали двигаться только тогда, когда учителя неспешно, как всегда, пошли через двор к зданию школы, на классный час[1]. Учителя если и были удивлены разыгравшейся сценой, то виду не подавали.

— Отлично, вижу, вы уже успели встретиться.

Голос директора школы заставил меня выпрямиться. Пытаясь контролировать себя, я сжала руки в кулаки и впилась ногтями в ладони.

— Отэмн, это…

— Не думаю, что им нужно представлять друг друга, директор, — сказал подошедший мистер Силайа, учитель английского языка и литературы, а также мой классный руководитель. — Они наверняка встречались при дворе.

В отличие от остальных учителей, мистер Силайа не пытался скрыть своего удивления. Его густые брови поползли вверх, когда он перевел взгляд от кинжала на земле на меня, а затем на загорелые руки стоявшего передо мной парня, который был одет в вытертые джинсы и белую футболку с треугольным вырезом.