Брачное ложе - Клаудиа Дэйн

– Благодарю вас, брат Джон, – сказала Изабель, поднимаясь с его помощью.

Джон посмотрел на нее, отметив про себя, что цвет лица девушки стал прежним, а глаза снова заблестели. Он не осудил бы ее, даже если бы она разрыдалась, но, возможно, она еще не до конца осознала всего. Ведь известие о смерти ее нареченного было только что получено. Он хорошо ее понимал, настолько хорошо, насколько монах вообще может понимать женщину. К тому же именно он был с ее мачехой в последние часы ее жизни и всячески пытался облегчить ее уход в мир иной. Это было всего шесть месяцев назад. Находясь рядом с леди Идой в ее предсмертный час, Изабель проявляла удивительную чуткость и сноровку. Тогда она держалась хорошо. Но после смерти жены лорд Бернард тоже ушел из жизни, оставив Изабель одну на всем белом свете.

Но леди Изабель держалась с достоинством, какие бы несчастья ее ни постигали.

– Мне очень жаль, дитя мое, – произнес отец Годрик, пытаясь вложить в эти слова все свое сострадание, – не так должны были вы узнать эту новость.

Ансельм опустил голову и виновато теребил пояс, кляня себя на чем свет стоит.

– Не важно, как это преподнесено, ведь суть остается неизменной. – Она улыбнулась Ансельму, пытаясь подбодрить его. – Как это произошло?

Из угла маленькой комнатки выступил человек, принесший печальную весть от ее сюзерена, лорда Роберта.

– Леди Изабель, лорд Хьюберт погиб на турнире в Анжу около месяца назад. Когда это известие достигло ушей лорда Роберта, он посчитал, что право на вашу руку и сердце должно перейти к следующему сыну, чтобы породнить ваши семейства, как того желали ваш отец и отец жениха.

Значит, теперь ей придется выйти за Джеффри?! Пустого, тщеславного и самовлюбленного Джеффри?!

Но прежде чем Джеффри полностью завладел ее мыслями, посыльный продолжил:

– Но, к величайшему сожалению, восемь дней назад Джеффри упал с коня. Это случилось на охоте. Падение было роковым, миледи. Однако лорд Роберт все же хочет, согласно договору, сохранить родство между вашими семействами. Поэтому, с согласия вашего отца, будет сделано все возможное, чтобы вы соединились узами брака с третьим сыном.

Изабель стояла как вкопанная. Нет, она не упадет больше в обморок. За короткий промежуток времени она пережила столько смертей, что, казалось, они уже не трогают ее. Даже чувство вины не давит ее, как раньше.

Она не произнесла больше ни слова, лишь судорожный вздох вырвался из ее груди. Изабель беспомощно повернулась к отцу Годрику. Тот бросил на нее сочувственный взгляд и с серьезным лицом повернулся к Ансельму:

– Брат Ансельм, пожалуйста, сообщите брату Ричарду, что я хочу его видеть.

Ансельм точно знал, где можно найти брата Ричарда, но не спешил делать это. В библиотеке он чувствовал себя уютно, хотя и не умел читать, но каждый раз ему становилось не по себе, если он оказывался там рядом с Ричардом. А ведь это неправильно! Все живущие в монастыре – братья, все они молятся одному Богу, чтобы он хранил и защищал их, пока смерть не унесет их души в мир иной. И перед аббатом все они равны. Но только к Ричарду особое отношение, чем к остальным.

Ансельм тихо вошел в библиотеку. Одно неосторожное движение пера – и рукопись будет испорчена. Он не хотел испугать Ричарда, который выполнял порученное ему задание, хотя с виду тот был не похож на человека, которого легко напугать. Он был среди них всего один год, но за всю свою жизнь Ансельм ни разу не встретил человека, который бы так хорошо умел держать себя в руках и не роптать, как брат Ричард. Такое самообладание и терпение человека, который недавно приобщился к монашеской жизни, было редкостью. Но Ансельм полагал, что Ричард пришел в их обитель, уже имея этот дар.

Прежде чем обратиться к нему, Ансельм подождал, пока Ричард оторвет перо от пергамента.

– Настоятель желает видеть вас немедленно. Дело не терпит отлагательства.

Срочное дело или нет, но Ричард не стал торопиться. Он спокойно отложил перо, убрал в сторону незаконченную рукопись и только тогда повернулся к Ансельму. И хотя Ансельм пришел в монастырь на добрых двадцать пять лет раньше Ричарда, он пропустил его к двери. Ансельма нисколько не задело, что он уступил дорогу послушнику, хотя это было против правил субординации бенедиктинцев. Но, казалось, Ричард был выше всех этих условностей, хотя не был высокомерным или злым.

– Сегодня открыли домик для мирян. Туда поселили женщину, нуждающуюся в убежище и защите, – сказал Ансельм, ускоряя шаг, чтобы поспеть за быстро шагающим впереди Ричардом.

Ричард, как предписывал монастырский устав, не стал поддерживать праздную болтовню. Но Ансельм не считал этот разговор пустым, ведь произошедшее касалось непосредственно Ричарда. Ну что ж, если он не хочет ни о чем спрашивать, Ансельм сам ему все расскажет.

– Я думаю, что вы ее знаете, – проговорил он.

Не замечая этих слов, Ричард все так же молча двигался вперед по мощенным камнем коридорам монастыря.

– Я думаю, что у отца Годрика есть для вас новости, которые не оставят вас равнодушным, брат Ричард. Я думаю, что вы должны подготовиться к тому, что узнаете после встречи с ним, – сделал еще одну попытку Ансельм.

– Жизнь моя в руках Господа, – ответил Ричард, не поворачивая головы. Его фигура резко выделялась на фоне каменных сводов. – Я подчинюсь любой Его воле.

Очень подходящий ответ. Бог подготовил все для того, чтобы соединить его с красивой и богатой женщиной. Ансельм только мог удивляться неисчерпаемой милости и великодушию Отца Небесного. Но женить монаха-послушника? Поистине, пути Господни неисповедимы.

Ричард постучал в дверь кельи. Его лицо, как обычно, выражало мрачную решимость. Затем он открыл дверь и зашел внутрь кельи Годрика. Возможно, он выглядел слишком решительно для смиренного послушника, но тут он увидел Изабель.

Она стояла, гордо подняв голову, и смотрела прямо на него. А он смотрел на нее. Промелькнувшая в его глазах радость, что он снова видит ее, быстро сменилась холодной любезностью. Его лицо не выражало никаких эмоций. Она почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце, но не отвела взгляд. Пусть он опустит глаза первым, если сможет, а она не станет сдаваться, даже если он этого очень хочет. Она теребила свой пояс. Нет, этого он от нее не дождется. Пусть он видит, что ее любовь, так же как и ее вина, в воле Божьей, а не Ричарда. Подняв подбородок, она пристально смотрела в его синие глаза, казавшиеся особенно темными в сером свете дня. Она хорошо знала и эти глаза, и это лицо, и эту фигуру. И она знала, какие слова хранит он в своем сердце: слова, которые он так ни разу и не сказал ей, слова, которые вгрызлись в его каменную душу и которые мириадами призрачных отголосков носились в его темно-синих глазах. Слова неприятия, неодобрения и презрения.