Берегись ястреба - Андрэ Нортон

Они повернули на запад; дорога была трудной, местами приходилось спешиваться, вести фыркающих пони по ненадежному пути, пробираясь мимо старых обвалов и лавин, время от времени останавливаясь для отдыха.

К ночи они оказались на карнизе под нависающим выступом. Тут, несомненно, располагался когда-то лагерь, потому что у стены обнаружилась яма для костра, с закопченными стенами, пеплом и остатками несгоревших дров.

Но по всем признакам, здесь уже давно никто не останавливался. На пепле Тирта видела отчетливые следы. Высокогорный горекс — а эти животные очень пугливы — побывал здесь после последнего костра.

Под навесом достаточно места для пони. Сняв седла, путники растерли лошадей жесткими тряпками, которые берут с собой специально для этой цели. Травы здесь нет, но у них полные сумки зерна, купленного Тиртой, — зеландского зерна, которое она нашла на рынке.

Титра поровну разделила зерно, хотя приходилось быть экономной. За весь день они почти не видели травы, не встречались долины или склоны, на которых лошади могли бы пастись. И воду они не встретили, ее тоже приходится беречь.

Позаботившись о животных, путники сели у ямы для костра. Тирта, готовая следовать за человеком, знающим местность, взглянула на своего компаньона: разумно ли разжигать костер? Он говорил, что эта территория очищена силами Эсткарпа. Но за два месяца другая банда могла бы занять пустующую местность, устроить здесь засаду.

Ветер, который весь день рвал одежду, стих, облака поредели, порозовели, обозначая садящееся солнце. На высоте воздух чистый и свежий. Странно, но настроение Тирты улучшилось. Словно, сделав первый шаг в своем давно задуманном путешествии, она увидела, что судьба ей улыбается. Но она в то же время знала, что судьба капризна и редко благоприятствует ей.

Спутник Тирты умело уложил дрова в яму, используя свой коготь, чтобы разламывать ветки. И вот загорелся костер, радуя глаз и давая ограниченное тепло.

Накололи на прутья куски сушеного мяса, которое Тирта добавила к припасам, поджарили между ломтями дорожного хлеба и съели, отправляя горячие куски в рот прямо с импровизированных вертелов.

Покончив с едой, новый защитник Тирты впервые снял шлем, и она смогла разглядеть лицо человека, которому доверилась. Он не молод и не стар, хотя она бы не смогла определить его возраст. Строго поджатый рот и подбородок молодые, у глаз морщины, а сами глаза кажутся очень усталыми.

Волосы у него темные, как и у нее, они коротко подстрижены и напоминают шерстяные шапочки, какие носят леди в поместьях. Что касается остального, то ей показалось, что ее спутник похож на мужчин Древней Расы. Только глаза не черные, как у ее соплеменников, в их глубине видны золотые искорки, как у хищной птицы.

Все это она отметила, разглядывая его украдкой: ей не хотелось открыто проявлять любопытство. Спутник, казалось, не замечает ее взглядов. Здоровой рукой он потер лоб, как бы прогоняя усталость от шлема, и смотрел своими ястребиными глазами, не мигая, на огонь в яме. Словно читал что-то в пламени, как Мудрая, опытная в предсказаниях и ясновидении.

— Ты проходил этой дорогой раньше. — Тирта не спрашивала, а скорее утверждала.

— Один раз… — с отсутствующим видом ответил сокольничий, продолжая смотреть на пламя, к которому протянул руку. — Два года назад, когда у нас появились мысли о возвращении, я был разведчиком… — Он смолк, по-прежнему не глядя на нее. — Ничего не осталось.

Последние слова воин произнес хрипло и впервые поднял голову, посмотрел ей в глаза. В них горели огоньки сдерживаемого гнева.

— Нас захватил горный обвал. Эти дороги по-прежнему неустойчивы. То, что разбудили колдуньи, не уснуло. Я был впереди, и вот… — Он махнул своим когтем, оставляя недосказанное ее воображению.

— С тех пор ты ездишь один? — Тирта сама не понимала, почему захотела обсуждать его личные проблемы. Ее спутник неразговорчив: если нажать на него, он может еще больше замкнуться. А она знает, что сокольничьи всегда держатся отчужденно.

— Один. — Ответ односложный и произнесен таким тоном, что Тирта поняла; дальше расспрашивать не следует. Но есть другие вопросы, которые она может задать. На них он ответит: они не касаются его жизни.

— Что ты знаешь о Карстене? Говорят многое, но до меня доходили только слухи, а в них не все правда.

Он пожал плечами, поставив шлем рядом с собой на камень. Снова погладил сморщенный лоб над бровями.

— Там война… вернее, стычки, один лорд воюет с другим. После Пагара, их последнего верховного правителя, никто не смог навязать остальным свою волю — или сохранить мир силой меча. Туда приходят вооруженные сулкары, торгуют. Железо из шахт Йоста, серебро Яра — капитаны расплачиваются. Но торговли почти нет, а народ умирает с голода, так как никто не решается засевать поля, которые в любую минуту могут быть вытоптаны всадниками. Богатства Карстена разграблены, скрыты, развеяны по ветру. Так вдоль западного берега и у подножия гор.

А что дальше на восток… — Он пожал плечами. — О тех местах нет даже слухов. Когда герцог Ивьян объявил Древнюю Расу вне закона, он начал эту порчу, и теперь она распространилась, половина местности мертва, остальная заброшена.

Тирта облизала губы кончиком языка.

— Значит, началось с объявления вне закона… — Снова она не спрашивала, в голове ее мелькали мысли. Может, у тайны, которая привела ее сюда, такой же корень?

Он бросил на нее оценивающий взгляд, и ей показалось, что впервые она вырвала его из той занятости самим собой, в которую он был погружен с их первой встречи. Он нанялся как оружие, мощное оружие, но не проявил никакого любопытства к тому, что влечет ее на юг.

— Древняя Раса… — Он помолчал, протянул коготь, чтобы сломать еще одну ветку и подбросить ее в костер… — У нее были свои тайны. И одна из них — умение сохранять мир. Говорят, до того, как колдеры превратили герцога Ивьяна в безумца, в одного из живых мертвецов, люди уважали Древних и побаивались их, а само их пребывание останавливало нарушителей закона. Но потом герцог доказал, что Древних можно убивать, как всех прочих людей, он объявил народ вне закона, и нашлись такие, кто ненавидел Древних и завидовал им. Эти люди захотели утолить свою ненависть. А колдеры направляли своих одержимых на убийство. Но зачем я говорю об этом? Мы ведь говорим о твоих соплеменниках, разве не так?

— Да. — Она может быть не менее лаконичной, чем он. Про себя она колебалась между благоразумным молчанием и неожиданным желанием продолжать, не зная, что для нее лучше. Потом добавила:

— Дом Ястреба из Карстена. Как видишь, я одна из тех, кого Ивьян хотел стереть с лица земли, на которой он сам и его приближенные были захватчиками и чужаками.