Афганистан и английский ультиматум - Федор Раскольников

Один из сотрудников Столетова, очевидец всех событий, предшествовавших второй англо-афганской войне, доктор Яворский, дает объяснение, какую роль в возникновении войны сыграла политика России.

«Война Афганистана с Англией была неизбежна. Нетрудно было предвидеть, на чьей стороне будет победа. Афганцы не имеют ни достаточного числа войска, ни порядочного оружия. Правда, эмир Шир-Али-Хан рассчитывал на помощь России. Ведь, генерал Столетов, уезжая из Кабула, обещал ему привести тридцатитысячное войско. А Шир-Али-хан, я полагаю, не имел поводов не верить словам генерала Столетова; ведь это был уполномоченный посол великой державы, — посол, про которого генерал Кауфман в своем рекомендательном письме к Шир-Али-хану говорил, чтобы эмир верил генералу Столетову, как ему самому, генералу Кауфману. Как же было не верить словам генерала Столетова. Эмир поверил и, по совету генерала Столетова, послал резкий отказ английскому посольству. Не будь русской миссии в Кабуле, не будь этих обещаний и советов-очень может быть, что. эмир не поставил бы вопрос о своих отношениях с англо-индийской империей так круто».

Эта политика широковещательных обещаний не может быть приписана только личным ошибкам Столетова. Здесь было возведенное в систему сознательное и беззастенчивое надувательство. Достаточно сказать, что оставшийся заместителем Столетова Разгонов продолжал ту же политику несбыточных обещаний на словах и полного предательства на деле.

«Эмир постоянно спрашивает, — говорит Яворский, — скоро ли придет в Кабул генерал Столетов с войсками. Скоро ли придет военная помощь».

«Россия непременно исполнит свое обещание, уверял афганцев Разгонов, — хотя о времени его исполнения в настоящий момент и нельзя сказать ничего определенного».

А когда терпение афганцев истощалось, то он не без некоторого раздражения их увещевал:

«Ну, надо подождать и еще некоторое время».

Эти душеспасительные беседы велись в разгар военной кампании, когда Джелалабад и Кандагар уже были заняты англичанами, а эмир и жалкая беспомощная миссия Разгонова уже эвакуировались. Однако, эмир еще слепо верил словам официальных представителей царизма и до последнего момента не терял надежды на помощь России.

Но царское правительство, ввязавшее Афганистан в войну, в это время уже пошло на попятный.

Еще третьего ноября н. ст. туркестанский генерал-губернатор Кауфман писал из Ташкента эмиру:

«Считаю нужным затем уведомить Ваше Высочество, что англичане, как мне точно известно, намерены сделать новую попытку примириться с Вами. С своей стороны, я, как друг Ваш, думая о будущем, советую Вашему Высочеству, если англичане, как я уверен, сделают шаг к примирению, дать им ветвь мира».

Но эта «ветвь» прибыла на афгано-индийскую границу уже после открытия военных действий и никакого практического результата не имела.

Между прочим, 25 декабря 1878 года Кауфман писал эмиру:

«Английские министры дали нашему послу в Лондоне положительное заверение, что независимость Афганистана будет ими сохранена».

В следующем письме от 2 января 1879 г. повторяется тот же мотив, но уже с добавлением новых нот:

«В письме этом Ваше Высочество просите выслать войск, сколько есть у меня готовых. Вы, вероятно, когда писали мне это письмо, еще не получили извещения моего о том, что великий хазрет, государь император, желая помочь Вашему Высочеству в трудных обстоятельствах Ваших относительно англичан, достиг путем переговоров, что английские министры дали положительное заверение нашему послу в Лондоне сохранить независимость Афганистана».

Несколькими строками ниже содержится категорический отказ в помощи:

«Имея положительное повеление великого хазрета, государя императора, я не могу выслать Вашему Высочеству войска наши».

В конце письма сухо сообщается об отозвании русской миссии из Кабула.

Разумеется, эти решения царизма, означавшие, что царская Россия сговорилась с Англией и фактически продала ей Афганистан, произвели на афганских руссофилов самое тягостное впечатление.

«Когда генерал Столетов приехал в Кабул, говорит эмир, — то я подал ему правую руку и сказал: не принес ли он опять в Афганистан огня, как некогда Виткевич. — На это мне генерал Столетов ответил, что „он пришел затем, чтобы защитить Афганистан от обид Англии“. И что же вышло. Вышло то, что вот во второй раз уже Афганистан подвергается разорению из-за обещаний русских послов. — Я имел 20 миллионов дохода, государство имело для своей защиты 60-ти тысячное войско, и мы жили мирно, не желая ничего больше. Но вот пришел русский посол, надавал кучу обещаний… Я, с своей стороны, отдал ключ от ворот Индии в руки России и подверг, вследствие этого, свое государство разорению. А вы… вы сами отказываетесь теперь от обладания этими ключами»…

Далее «эмир заговорил о том, что он обесчещен, и что ему будет стыдно глядеть как в глаза своих друзей, своего народа, так и в глаза своих врагов — англичан». «Что — скажут они мне, — что, помогли тебе русские?» — продолжал эмир. «А ведь ты на них так надеялся; ты стремился к ним всем сердцем… И ты все это делал, несмотря на то, что мы тебя предупреждали, мы тебе говорили, что Россия — бессильна, что никакой помощи тебе дать не может, а напротив, узнает все наше могущество, если только войска ее осмелятся переступить Аму». Вот теперь я и убедился на самом деле, что англичане правы были; вы перед ними — просто школьники. Я же теперь не знаю, кто из вас троих говорит ложь: вы ли, генерал ли Кауфман, или генерал Столетов.

Конечно, лгали все трое. Лгал, стоявший за их спиной и говоривший их устами, русский империализм.

Приведенные цитаты дают возможность сделать кое-какие выводы.

На основании имеющегося материала нужно признать, что объективная роль русского империализма в Афганистане была провокационной.

Царская Россия, по своей инициативе, предложила Афганистану свою опору, обещала ему крупную военную помощь, подстрекала его к активным анти-британским выступлениям; и когда, наконец, Афганистан, поддавшись советам и увещаниям своего большого и могучего соседа, усвоил во внешней политике руссофильскую ориентацию и по наущению России вступил в войну с Англией, то царизм с хладнокровным спокойствием предал его на поток и разграбление британского империализма.

Объяснение столь черной неблагодарности, вообще не редкой в истории отплаты изменой за доверие и дружбу, в данном случае нужно искать не в том, что русское правительство недостаточно овладело правильным пониманием средне-азиатской проблемы Не сознание определяет собою бытие, а бытие определяет сознание. Не идеи правят миром, а экономические факторы лежат в основе всех исторических событий.

И если царская Россия с полным спокойствием позволила Англии мстительно расправиться с Афганистаном за его руссофильское устремление, то это имело свои корни в природе русского империализма. Империализм самодержавной России опирался на отсталые экономические формы. Начиная с 60-х годов, капитализм ежегодно делал заметные успехи, но, тем не менее, он еще. далеко не дошел до уровня развития передовых западно-европейских государств. Возросший на этой почве молодой империализм семидесятых годов не задавался широкими задачами колониального владычества в Афганистане и Индии. Имея в своих руках такие обширные, колонии, как Туркестан и Сибирь, отсталый русский империализм едва-едва, и то весьма плохо, управлялся с ними. Дальнейшее расширение своих владений он рисовал себе в виде приращений за счет Азиатской Турции, распространяя свои вожделения до Константинополя и проливов включительно. Завоевание бесплодного Афганистана, о котором министрам Александра II было известно из школьных учебников только одно, что «это — горная страна, населенная разбойничьими племенами», конечно, отнюдь не входило в их планы.

Идея освобождения Индии была чужда и неинтересна российскому империализму, а покорение ее для него непосильно. Только отдельные, исключительно острые моменты в отношениях императорской России с королевской Англией влекли ее в направлении к Афганистану и Индии. Но тотчас после минования каждого кризиса, царская Россия утрачивала всякий интерес к Афганистану и его судьбе. Поэтому, как только Берлинский конгресс смягчил остроту положения, и уступки недальновидного Горчакова ликвидировали русско-английский конфликт, сближение с Афганистаном, казавшееся необходимым, как временный политический маневр, становилось совершенно излишним. Империализм царской России протянул руку примирения английскому империализму и заключил с ним договор за-счет угнетенного народа, наивно поверившего в притворную, неискреннюю дружбу царизма.

Все дипломатические сношения старо-режимной России с Афганистаном являлись не самодовлеющей целью, не серьезным желанием сближения и дружбы, а только временным средством шантажа для извлечения тех или иных выгод от империализма Британии.