Сказки народов Азии - Николай Никулин

— Хорошо, я погадаю. Только надо мне сперва на больную посмотреть. Ведите меня к вашей дочери, — говорит старик.

Лежит девушка, тонкая, желтая, словно листок осенью. Вот-вот упадет листок с ветки…

Сел старик у изголовья больной, забормотал про себя, будто заклинания читает:

Гуру-гуру, буру-буру.Хвороба — вон.Здоровье — в дом.Буру-буру, гуру-гуру.

Бормотал он, бормотал, что в голову придет, а потом и говорит хозяину:

— Строил ты шесть лет назад новую кладовую, крышу над ней настилал да невзначай прибил гвоздем змею. Страдает змея, день и ночь мучается. За это змеиное племя болезнь на твой дом наслало.

— Правду говорит гадатель! — воскликнул крестьянин. — Как раз шесть лет назад строил я кладовую… Надо скорее освободить змею.

Тут же позвали соседа-плотника. Полез он на крышу и стал поднимать дощечки… А под одной и в самом деле змея лежит, вся белая, высохшая, еле живая.

— Вот она, причина болезни! — сказал старик.

Осторожно положили змею в корзинку, поставили корзинку на берегу ручья и давай поить и кормить змею. Стала змея оживать.

В то же самое время стала и девушка поправляться. Вернулась к девушке прежняя красота. А как отпустили змею на волю, девушка и совсем выздоровела.

То-то пошло в доме веселье.

Подарил крестьянин старику новую одежду. Решил старик свет посмотреть и отправился странствовать.

Ходит он из деревни в деревню, из города в город.

Однажды сел он отдохнуть под раскидистым деревом возле дороги. Глядь, снова прилетают два ворона. Уселись они на дереве и повели между собой разговор.

— Тоскливо жить все в одном и том же городе, мало слышишь нового, — жалуется первый ворон, — поневоле улетишь в другие края.

— Да что ты! — отвечает второй ворон. — А вот у нас, в нашей маленькой деревушке, случилось небывалое. Тяжко заболел один крестьянин, не сегодня завтра умрет. А все отчего? Лет пять назад пристроил он к своему дому еще одну комнату. Чтобы расчистить место, срубил он старое камфарное дерево[3]. Остался пень стоять возле самого дома, и течет на него дождевая вода с крыши. Не погибли корни дерева, каждую весну дают они новые побеги. Да только их тут же обрезают. И жить дерево не живет, и умирать не умирает. Вот и постигла крестьянина за это тяжелая кара…

— А ты каркал на крыше, сказал, от чего болезнь приключилась?

— Каркал, каркал, даже охрип. Да разве люди что понимают!

— Правда твоя. Прошлую ночь у нас в городе воры дом обокрали. Уж как я кричал: «Караул, караул!» И все без проку, не проснулся никто. Но рассказывай дальше.

— Страдает камфарное дерево, мучается, бедное. Каждую ночь из горных лесов приходит множество деревьев навещать своего несчастного друга. Уж дали бы ему люди жить на свободе или выкопали бы, чтоб сразу засохло и не мучилось больше. Тогда бы и крестьянин сразу поправился…

Услышал старик рассказ ворона и отправился в дальний край к больному крестьянину. Пришел и кричит у ворот:

— Гадатель пришел, гадатель!

Выбежали люди из дома и зовут старика:

— Гадатель, зайди сюда, хозяин тебя приглашает.

Ввели старика в дом. Видит он: лежит на постели больной, еле дышит. Сел старик у его изголовья и спрашивает:

— О чем же тебе погадать?

— Погадай, долго ли мне мучиться? Или, может, есть на свете какое средство спасти меня.

— Не горюй! — говорит старик. — Я узнаю причину болезни и вмиг тебя вылечу. Для меня это проще простого.

Забормотал старик про себя:

Гуру-гуру, буру-буру.Хвороба — вон.Здоровье — в дом.Буру-буру, гуру-гуру.

Бормотал-бормотал старик, а потом и сказал:

— Пять лет назад сделал ты, хозяин, пристройку к своему дому.

— Ах, гадатель, откуда ты это узнал? — удивились все кругом.

— Это мне открыло мое гаданье. Оставьте меня одного в той комнате, и за одну только ночь я открою причину болезни вашего хозяина и вылечу его.

Отвели туда старика. Первым делом он приказал:

— Не входите ко мне, пока не позову!

Настала ночь, но старик не лег спать. Надел он свой волшебный колпак и ждет, что будет.

В полночь что-то зашелестело, зашуршало под окном:

— Эй, камфарное дерево, отзовись! Как нынче твое здоровье?

В ответ послышался тихий-тихий голос, точно из-под земли:

— Кто это говорит? Верно, криптомерия[4] с горы Криптомерий? Ты приходишь ко мне каждую ночь. Как мне благодарить тебя за твою заботу? Плохо мне, чуть дышу… Об одном только думаю: как бы мне поскорее умереть…

Стала криптомерия утешать друга:

— Что ты, что ты, нельзя так падать духом! Мужайся! А теперь мне пора. Завтра опять приду.

Ушла криптомерия.

Но не прошло и часа, как снова послышался шорох и чей-то голос спросил:

— Здравствуй, друг, камфарное дерево! Может, полегчало тебе?

— Кто говорит со мной? Уж не сосна ли с Сосновой горы?

— Да, это я.

— Ты пришла издалека!.. Спасибо тебе. Сама ведь устаешь, да и птиц на своих ветках беспокоишь.

— Полно, полно! Просто я собралась погулять и зашла к тебе по дороге. Настанет весна, и ты непременно поправишься! Не теряй надежды!

И снова послышалось: шурх-шурх! Это уходила сосна.

Старик в своем колпаке «Чуткие уши» слышал все их речи и думал: «Поскорее бы рассвело!»

Едва наступило утро, старик поспешил к больному и опять забормотал свои заклинания: «Гуру-гуру, буру-буру…» А потом сказал:

— Срубил ты камфарное дерево… А пень возле дома остался. Живой он, растут на нем зеленые побеги. А ты их каждый раз обрезаешь. Чужое горе — вот причина болезни. Ведь не только камфарное дерево страдает — все деревья на высоких горах вокруг горюют о своем друге. Никому в лесах покою нет. Оставьте камфарное дерево, не обрезайте его побеги, тогда ты и поправишься.

— Не трогайте камфарное дерево, — наказал крестьянин своим сыновьям. — Если нужно, и крышу над ним разберите.

А как зазеленели на камфарном дереве молодые побеги — и крестьянин поправился. Болезнь как рукой сняло.

Построили сыновья крестьянина по соседству дом старику. Возле дома сад разбили. Поселились там самые красивые деревья со всей округи и цвели каждую весну небывалым цветом. И все звери и птицы тоже дружили со стариком, потому что он их понимал и любил.

Обезьянка с обрезанным хвостом

Японская сказка

Перевод А. Садоковой

ила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.

— Будь осторожней, — говорили ей большие обезьяны, — так недолго и упасть!

Но обезьянка никого не желала слушать. Она забиралась на самые высокие деревья и прыгала на самые тонкие ветки.

Как-то раз забралась она на высокое дерево. Вдруг ветка под ней обломилась, и обезьянка упала в колючий куст, а длинная острая колючка вонзилась ей в хвост.

— Ой, ой! Как больно! — заплакала обезьянка, и все увидели, что она к тому же трусиха.

Как раз в это время шел по лесу брадобрей и нес в котомке свои бритвы. Обрадовалась обезьянка:

— Помоги мне, пожалуйста, отрежь бритвой кончик хвоста вместе с этой противной колючкой.

Достал брадобрей бритву, только поднес ее к хвосту, а обезьянка как закричит:

— Ой! Это будет больно! — и отскочила в сторону.

Брадобрей и отхватил обезьянке почти весь хвост.

Увидела это обезьянка и заплакала:

— Посмотри, что ты наделал с моим хвостом! Верни мне хвост или отдай свою острую бритву!

Не мог брадобрей вернуть обезьянке хвост и отдал ей свою бритву.

Бежит обезьянка по лесу дальше, острой бритвой размахивает. Вдруг видит, старушка хворост собирает. А хворостины толстые, длинные. Никак их старушке не разломить.

Захотелось обезьянке похвастаться острой бритвой, подошла она к старушке и говорит:

— Посмотри, какая у меня бритва. Мигом хворост ею расщепишь.

Обрадовалась старушка, ну хворост щепать, только ведь бритва для этого дела непригодна — быстро затупилась.

— Что ты наделала с моей острой бритвой! — рассердилась обезьянка. — Верни мне бритву или отдай свой хворост!

Не могла старушка вернуть обезьянке бритву и отдала ей свой хворост.

Взвалила обезьянка хворост на спину и поскакала дальше.

Вдруг видит, во дворе хозяйка рисовые лепешки печет. Захотелось обезьянке рисовых лепешек. Подошла она к хозяйке и стала смотреть. А у хозяйки хворост сырой, горит плохо.

— Возьми лучше мой хворост, он совсем сухой! — предложила обезьянка.

Обрадовалась хозяйка, взяла вязанку и бросила в огонь. Разгорелся огонь, стали лепешки подрумяниваться. А как догорел хворост и хозяйка вынула лепешки, закричала обезьянка: