Егерь - Владимир Поселягин

– Представляю, о чём. Так вот, я бы хотел заявить о своей невиновности и прошу пересмотреть дело. Также поставить на место отца одного из погибших. Он зарвался: если член ЦК, то что, всё можно?.. Поэтому я и здесь. Я надеюсь на вашу помощь, Леонид Ильич, в разрешении этой проблемы.

– А как насчёт побега? – вмешался Щёлоков.

– А что побег? – натурально удивился я. – Мера вынужденная. Никто не пострадал, форму и оружие я вернул. Разве не так?

– Да, машину у здания Петровки мы обнаружили, это так. А судья?

– Какой ещё судья? – натурально удивился я.

– Знаешь, в такие совпадения я не верю, ты грозил ему, сбежал, а тут раз, его нашли мёртвым в своём же кабинете.

– Всё равно не понимаю, при чём тут я, – пожал я плечами, чувствуя, как пальцы телохранителей крепко сжали их. – Я не грозил, лишь сказал, что всё ещё не закончено. Я разве был не прав? Всё так и было. Сбежал, отсиделся день, ну и, узнав, где находится Леонид Ильич, сразу оказался тут.

Сам Брежнев всё это время морщился. Не от нашей беседы, я видел, что он внимательно слушает, по другому поводу. Врач продолжал отдирать ему бинты, пока не снял их, так что когда монолог мой был закончен, доктор почистил рану, намазал её чем-то и как раз начал бинтовать. Повреждение действительно было несерьёзным, скорее глубокая кровоточащая ссадина, чем рана.

– Вот что, Игорь, – обратился ко мне Брежнев. – Скажу честно, помощи тебе от меня не будет. Раз суд вынес тебе приговор, значит, он справедлив. Пиши по инстанциям, а от меня помощи не жди. Её не будет.

– Вот оно как, – медленно проговорил я, чувствуя, что рушатся все мои планы, а в глубине души быстро разрастаясь, загорелся огонёк ненависти, но всё же я дал последний шанс: – Это окончательное решение?

– Да. Увести его и передать в руки правоохранительных органов.

Сгорбившись, я позволил повести себя к дверям, невпопад передвигая ноги, делая вид, что сломался, но у самых дверей разогнулся как пружина и нанёс два удара. Не сказать, что от меня это не ожидали, как раз наоборот, ожидали, да и спецами парни оказались очень крепкими, так что работали мы практически на равных. Ладно, с тем, что держал меня слева, вот его я вырубил, и похоже, надолго, чистый нокаут, а второй, судя по работе, был спецом по греко-римской борьбе, вернее начинал с неё, поэтому на рефлексах пытался меня заломать. Я его тоже достал, но по касательной в голову, оглушив, поэтому работал он на инстинктах, позабыв всё, чему его учили. Чувствуя, как трещат мои рёбра – телохранитель был зверски силён, – я наконец дотянулся до его кобуры и достал пистолет. Прижав к боку, сделал два выстрела, после чего противник обмяк. Попадание в сердце, без шансов. Этим я отрезал себе дорогу назад. Вернее, это Брежнев своим решением подтолкнул меня к этому и повлиял на свою дальнейшую судьбу.

Всё, пути назад были отрезаны, так что выхода у меня не было, только идти вперёд. Похоже, мои планы, вернее острое желание покинуть эту страну, получили жизнь. Лёжа на полу, с трупом телохранителя на себе, я сразу открыл огонь. Пока мы боролись, особо ситуация в единственном помещении домика не изменилась, врач бинтовал, даже не обернувшись, а генерал сделал первый шаг к стойке с оружием. Вот ему и ушла следующая пуля. Схватившись за грудь, тот сполз по стене, оставляя на ней след крови. Вторая пуля вошла точно в переносицу Брежнева, третья в голову врача, четвёртая уже во второго телохранителя. Он был ещё жив. Мне требовалась полная зачистка, и я её проводил.

Естественно, снаружи выстрелы слышали, поэтому нужно было спешить. Достав запасной магазин, я перезарядил «макаров» и даже дотянулся до тела второго телохранителя и позаимствовал пистолет у него. Меня в этой ситуации радовало только одно: у того, с кем я боролся, пистолет был на боевом взводе, мне осталось лишь пальцем скинуть предохранитель и произвести выстрел, что я и сделал. Одной рукой я бы не смог взвести оружие, вторую мне тот громила подмял, что продолжал лежать на мне. Сейчас я её освободил, и она была вооружена и очень опасна.

Уловка сработала. Дверь распахнулась, и, перепрыгивая через нас – ногу мне, гады, отдавили, – вбежало трое. Ещё парочка страховали у окон, так что я сразу открыл огонь: в того, что стоял на крыльце, в тройку в доме и одного, что мелькнул в окне. Попал, но второй ушёл, нырнул вниз, уходя от выстрела. С трудом скинув с себя телохранителя, я перезарядил и стал осматриваться. Снаружи было пусто, стояли машины, дымился костер, над которым на треноге висел котелок. Хотя нет, под навесом за столом сидело трое, егеря, судя по одежде. Судя по выпученным глазам, они такого не ожидали, но когда я перекатом выкатился из окна и завалил последнего телохранителя, ну вернее крайнего, вот тогда они задёргались. Рядом со мной ударил в землю заряд картечи, а от егерей раздался грохот выстрела, потом второй, но я уже ушёл за поленницу дров и побежал вокруг. Под навесом обнаружилось двое егерей, один, перезарядившись, уже выцеливал меня, ища глазами, второй быстро снаряжал своё ружьё. Третьего не было видно.

Вооружённый заметил меня боковым зрением, но ничего не успел сделать, лишь сдавленно вскрикнуть, поворачивая ствол оружия в мою сторону, но тут же упал с двумя пулями в груди, досталось и второму, хоть тот и нырнул под стол. Третьего я обнаружил в стоявшей рядом бане. Тот был безоружен, но я не остановился. Дело-то серьёзное, свидетелей в таком случае не оставляют. Ох, не этого я ждал, не такой подлости. Вот и пришлось импровизировать. Другого шанса сбежать не будет, а в тюрьму я не хотел. С какой это радости? Ладно бы действительно заслужил. Если вся верхушка покрывает друг друга, то что, я не могу их тронуть? Вот я так лично не считал. Все мы смертны.

Последнего егеря, перед тем как ликвидировать, я допросил, быстро узнав у него, сколько людей было на заимке. Всё было верно, сколько положил, столько и было. Посмотрев на босые ноги, пошевелил пальцами, припомнил, где с меня сняли обувь, и поспешил туда.

Быстро пробежавшись и сделав контроль – был один недобиток, – я собрался и, сев в машину, направился к посту. На себя я накинул куртку одного из охотников, чтобы скрыть окровавленную рубаху. Меня так хорошо залило любителем борьбы, что одежду требовалось менять. Не отстираешь. Понятно, что охраны вокруг было много и у меня мало шансов, только вот почему их не было? Были. Это же охота, стреляют постоянно, тревоги с заимки не подняли, значит, пока всё в норме. Так и оказалось. Не доехав поста, где нас останавливали, я побежал дальше пешком. Оцепление меня не видело и не знало, а вот остальных свидетелей на обоих постах требовалось уничтожить. У одного телохранителя оказался револьвер иностранного производства, вот его-то я и завернул в простыню, найденную на заимке, так что на некоторую глухость выстрела я надеялся. Хоть не так далеко разнесётся. Всего на перекрёстке лесной дороги было семеро человек при машине. Один меня увёз к заимке, но остался Михылыч, значит, как и прежде, семеро.

Подобрался к посту вплотную – меня не замечали, лишь Михалыч, сидевший на поваленном стволе, насторожился и стал крутить головой, видно почуял что-то. Он-то первый и лёг, нож, вращаясь, вошёл ему точно в спину, достав сердце. Метнув оставшиеся три ножа, я положил ещё трех, а остальных расстрелял из револьвера. Офицер оказался с боевым опытом и перекатом ушёл за машину, фактически увернувшись от выстрела. Но пока он лапал служебную кобуру на боку, я добрался и до него. Просто обойдя машину, за которой он укрывался.

Проверив пост на подранков, я пополнил боезапас и, сбегав за машиной, проехал пост, направляясь к следующему. Пальчики я не оставлял, точно вам говорю, всё за собой подтирал, так что, проехав один пост, я направился ко второму, уже не став бросать машину, а проехал прямо так, напрямую. Конечно, простыня чуть приглушила звук, но всё же полностью его не убрала, однако сделала достаточно тихим, чтобы он не разнёсся далеко, так что на посту была тишь и благодать. Четыре солдата и тот самый офицер, лейтенант. Между постами было чуть больше километра, так что, похоже, звуки схватки до них не долетели, и это радовало. Правда, с поста их должны были предупредить по рации, что едет машина, а этого не было, так что они насторожились, и не зря.

На первом мосту тоже были солдаты и офицер, и хотя я их положил, расслабляться не стоило. Это были бойцы из внутренних войск. Эти, например, элита, из дивизии Дзержинского. Так что, подъехав, я остановил машину по требованию и открыл огонь с двух рук. Простыня и тут помогла, выстрелы били слегка приглушённые, не звонкие хлопки. Проведя контроль, я поехал дальше, к основной базе. Именно туда я прибыл, и оттуда меня забрал Михалыч. Если уж проводить зачистку, так проводить. Там было трое, их и нужно было убрать.

Бросив машину в кустах на подъезде, я тщательно протёр все места, где касался и не касался тоже, после чего уже побежал к строениям егеря. Брать автоматы бойцов я не стал, пистолетов мне хватало. Шуметь я не собирался. Да и палево это – брать оружие убитых: найдут – сразу свяжут с убийством Брежнева, мне это надо? Так что именно поэтому я и проводил зачистку и собрался позже избавиться от всего, что могло меня привести к этой ликвидации, то есть связать с нею.