Тишина в Хановер-клоуз - Энн Перри

Естественно, Шарлотта пригласила Эмили на Рождество — с Эдвардом, для которого детское общество будет самым лучшим подарком.

Но что будет после Рождества? Эмили придется вернуться в городской дом Эшвордов, в одиночество и невыносимую скуку.

По правде говоря, как бы сильно ни любила Шарлотта свой дом и детей, но шесть месяцев безвылазного сидения дома подействовали бы даже на нее. Она спросила Томаса о его новом деле не просто из супружеского участия — в ее интересе присутствовала и жажда приключений.

На следующий вечер она подготовилась тщательнее. После ужина они уселись у камина в гостиной; дети давно спали, а Шарлотта шила украшения в виде бабочек для рождественской елки.

— Томас, — небрежно заметила она. — Если твое новое дело несерьезное — просто формальность, как ты выразился, — ты, наверное, сможешь отложить его, пока не пройдет Рождество? — Она не поднимала головы, внимательно следя за нитью и тонкой тканью, которую шила.

— Я… — Питт помялся. — Думаю, дело серьезнее, чем казалось вначале.

Шарлота с огромным трудом сдерживала любопытство.

— Интересно. Как это?

— Ограбление, которое трудно понять.

— О. — На этот раз не было нужды притворяться безразличной. В ограблениях нет ничего личного, а потеря имущества Шарлотту не интересовала. — И что же украли?

— Две миниатюры, вазу, пресс-папье и первое издание книги, — ответил он.

— И что же тут непонятного? — Подняв голову, она увидела, что муж улыбается. — Томас? — Шарлотта сразу же поняла, что в деле присутствует какая-то тайна или страсть.

— Сын хозяев дома застал грабителя на месте преступления и был убит. — Питт не отрывал от жены задумчивого взгляда. Его забавляло любопытство Шарлотты и ее попытки скрыть его, хотя он отдавал должное ее проницательности. — И ничего из украденного не всплыло, — закончил он.

— Да? — Шарлотта не заметила, как шитье выскользнуло из ее рук и упало на пол. — Томас!

Он уселся в кресло, устроился поудобнее, скрестив ноги, и рассказал все, что знает, не забыв о предостережении Балларата, что надо быть осторожным, об угрозе репутациям и о потере документов в Министерстве иностранных дел.

— Потере? — скептически повторила Шарлотта. — Ты хотел сказать, краже?

— Не знаю. И вряд ли когда-нибудь узнаю. Если документы действительно крали, то с них снимали копии, а не уносили с собой. Если Роберт Йорк хранил документы дома, вполне возможно, что грабитель охотился именно за ними, а остальные вещи взял для того, чтобы скрыть этот факт. Но, скорее всего, дело в другом.

Шарлотта подняла шитье и положила на столик у окна, чтобы не потерять иголку.

— Но что, ради всего святого, хочет от тебя Министерство иностранных дел? — настаивала она. — Если там есть шпион, разве его не следует поймать, независимо от того, убивал ли он Роберта Йорка?

— Рискну предположить, что его и поймали, — уныло заметил Томас. — И Министерство иностранных дел не желает, чтобы об этом стало известно. На самом деле они хотят, чтобы мы проверили их ловкость, убедились, что утерянная информация надежно спрятана. Нашей репутации в мире будет нанесен серьезный урон, если такие вещи станут известны широкой публике. А может, ничего и не пропадало.

— Ты в это веришь?

— Нет. Но это могла быть неосторожность, а не предательство.

— Что ты собираешься делать с убийством Роберта Йорка? Ведь кто-то же его убил.

— Расследовать ограбление, насколько это возможно, — пожав плечами, ответил Питт.

— А как выглядит вдова? — Шарлотта не хотела оставлять эту тему. Здесь должно быть нечто интересное, чем можно увлечь Эмили.

— Не знаю. У меня еще не было повода нанести ей визит, не вызывая подозрений, а Министерство иностранных дел как раз хочет этого избежать. Сразу появятся разного рода неприятные вопросы. В последнее время ты не упоминала Джека Рэдли. Эмили все еще поддерживает с ним отношения?

Эта тема Шарлотте была гораздо ближе, и она приготовилась ради нее оставить малообещающую загадку. Джек Рэдли сначала считался второстепенным лицом, человеком, с которым флиртовала Эмили, чтобы доказать Джорджу, что она может быть не менее очаровательной и неотразимой, чем ее соперница. Но по мере того как продвигалось расследование, он превратился в главного подозреваемого. В конце концов выяснилось, что Джек — верный друг, гораздо менее поверхностный и эгоистичный, чем считала Эмили, руководствовавшаяся его репутацией. У него не было ни денег, ни перспектив. Первое, что приходило в голову, — он ухаживает за Эмили из-за наследства, доставшегося ей после смерти Джорджа. Все знали, что Джек нравится женщинам, а тщеславие могло толкнуть его на убийство Джорджа, чтобы затем очаровать Эмили и жениться на ней.

Он оказался непричастен к преступлению, но общество не считало его подходящим претендентом на руку Эмили — естественно, когда придет время. Их мать была бы в ужасе!

Все это не очень беспокоило Шарлотту: что бы люди ни думали, все равно это не хуже, чем то, что они думали о самой Шарлотте, вышедшей замуж за полицейского! Джек Рэдли беден, но он джентльмен; полицейские же едва ли считались выше судебных приставов и крысоловов. Однако способен ли Джек Рэдли любить? Полагать, что любому доступно это чувство, если только найдется подходящий объект, было бы романтической ошибкой, которую так легко совершить. Многие люди хотят просто комфорта — иметь дом, положение в обществе, детей, новых родственников, — но не желают делить с другим человеком свои мысли и свободное время, а самое главное, не желают раскрывать свой внутренний мир, в котором живут мечты, боясь оказаться беззащитными. Они ни за что не станут рисковать. Благородство души им заменяет безопасность. Никаких искренних чувств, если за них придется платить. Если Джек Рэдли — независимо от очарования и ума, приятных манер и дружеского отношения — принадлежит к этой породе людей, то в конечном счете он принесет Эмили одни страдания. А Шарлотта сделает все, что в ее силах, чтобы не допустить этого.

— Шарлотта? — Питт прервал течение ее мыслей, и она вздрогнула. Ответ был важен и для него. Томас очень любил Эмили и понимал, как она будет страдать, если невысказанные опасения Шарлотты оправдаются.

— Думаю, да, — поспешно сказала она. — В последнее время мы редко о нем говорили. Обсуждали в основном рождественские праздники. Эмили привезет гуся и пудинги с начинкой.

Томас опустился в кресле чуть ниже и вытянул ноги к огню.

— Думаю, ты хочешь поиграть в детектива, — он посмотрел на нее сквозь опущенные ресницы. — Но лучше потренируй свою логику на Джеке Рэдли, а не фантазируй по поводу миссис Йорк.

Шарлотта не стала спорить. Муж, несомненно, прав, и хотя он выразился мягко, это прозвучало как приказ. За его непринужденной позой и небрежным тоном чувствовалось беспокойство.

Тем не менее Шарлотта твердо решила соединить одно с другим. Она не видела лучшего предлога чаще видеться с Эмили, чем, как выразился Томас, потренировать свою логику и вовлечь ее в новое расследование. На Рождество серьезные дискуссии и размышления будут практически невозможны, но потом, когда Шарлотта нанесет визит сестре, у нее появится шанс самой понаблюдать за Джеком Рэдли и составить о нем мнение, не привлекая внимания.

Поэтому на следующее утро, когда приехала Эмили — это было часов в одиннадцать, — Шарлотта уже приготовилась и составила план. Эмили прошла прямо на кухню — широкое пальто из черной баратеи[3] с воротником из чернобурки, доходившим до подбородка, волосы убраны под широкополую черную шляпу. Шарлотта почувствовала укол зависти: дорогое пальто выглядело очень элегантно. Но затем вспомнила причину, по которой сестра носит черное, и устыдилась. Эмили была бледной, если не считать раскрасневшихся от ледяного ветра щек; под глазами у нее залегли серые тени, и кожа в этих местах выглядела сухой и тонкой, похожей на бумагу. Шарлотта без слов поняла, что сестра нервничает и слишком мало спит. Скука — не самое тяжелое испытание, но и она может лишить сил. Рождество быстро закончится, и что Эмили будет делать потом?

— Выпей чашку чаю, — предложила Шарлотта и, не дожидаясь ответа, повернулась к большой кухонной плите. — Ты когда-нибудь была в Хановер-клоуз?

Эмили сняла пальто и села за кухонный стол, поставив локти на исцарапанную деревянную поверхность. Ее платье было не менее элегантным, чем пальто, хотя сидело не так хорошо, как прежде.

— Нет, но я знаю, где это. А что? — Вопрос был задан чисто из вежливости.

Шарлотта решила, что не стоит ходить вокруг да около.

— Там произошло убийство.

— В Хановер-клоуз? — Теперь Эмили явно заинтересовалась. — Боже правый. Это очень необычно. Люди с таким вкусом — и деньгами… Кого убили?