Антология публикаций в журнале "Зеркало" 1999-2012 - Алексей Смирнов

В ареопаг соцреалистов вошел и Павел Корин, любимый ученик Нестерова, сблизившийся через семью Горького с Ягодой, построившим ему огромную мастерскую (как вы сами понимаете, зазря такие услуги не оказывали). В соцреалистических залах новой Третьяковки зал Корина наиболее мрачен и впечатляющ. Могильно-чахоточным художником был и сам Нестеpoв, его монашки больше похожи на кокаинисток с Тверского бульвара, a уж его ученик превзошел учителя – все его персонажи как будто из фильмов Хичкока, побывали в склепах и вылезли на свет Божий. От его Александра Невского и древнерусских витязей исходит дух тоже, увы, фашистской беспощадности. Его «Жуков», написанный в Берлине в дни победы, – мрачнейший памятник эпохи. Грандиозно представлен и Александр Герасимов с его помпезными картинами, изображающими Сталина то с Ворошиловым в Кремле, то на Тегеранской конференции. Ученик Серовиных-Коровиных, Герасимов писал все свои картины сам, без рабов-помощников. Он обладал некоторым талантом в изображении традиционно-подмосковных террас с букетами пионов. Вообще это была оригинальная личность, установившая в своей огромной, как цех, мастерской шатер, где он отдыхал со своей любовницей – танцовщицей Тамарой Ханум. К любезным ему людям он обращался: «Милай... ты...» и т. д. Из зала Александра Герасимова в новой Третьяковке открывается уникальный вид на все великолепное безобразие лужковской Москвы. Как на ладони – стрелка канавы с «эйфелевой башней» церетелевского Петра – памятника, который наверняка полюбит московское воронье. Чуть дальше – бетонный храм Христа с его подземными гаражами и барами. Еще один вариант новой Москвы образца 2000 года!

Сделан и большой зал (этикетных художников) Лактионова, Решетникoвa, Heпpинцeвa, Яблoнcкoй. Taм же висит и Иогансон, на картине которого «На старом уральском заводе» в виде промышленника в бобровой шапке изображен сам Александр Герасимов с портретным сходством. Картины этих этикетных художников долгие десятилетия тиражировались на конфетных коробках, почтовых открытках и окружали быт простого советского человека, входя, как иконы, во все советские семьи. Придя к власти, соцреалисты вспомнили и о своих старших товарищах – пейзажистах московской школы, так и не признавших в душе советскую власть. Тем из них, кто дожил до «победы», Крымову, Бакшееву, Беляницкому-Бируля, Юону, дали звание академиков, и их немногочисленные, довольно черноватые пейзажи скромно жмутся в проходных залах новой Третьяковки. Созданный в 30-е годы МОСХ (Союз художников) был сложной античеловеческой кафкианской организацией. МОСХ делился на кланы и группы людей, боровшихся за госзаказы. Худсоветы были мафиозными организациями, где кипели страсти, как на Сицилии. Большевики построили для художников гетто – Масловку с клетушками-мастерскими, где все ненавидели и поедали друг друга. Возник даже термин «масловская живопись и скульптура». Впрочем, не менее пакостной организацией был и Союз советских писателей, но там была своя специфика. Внутри МОСХа были свои оппозиционеры. Основная масса серых советских птицианов считала этих оппозиционеров юродивыми, так как они писали, не получая госзаказов, и в прямом смысле питались объедками. Авторы экспозиции отвели этим мосховским оппозиционерам несколько залов, придавая им, по-видимому, очень большое значение. Живописный уровень всех этих оппозиционеров довольно средний, почти все они ученики ВХУТЕМАСа и писали что-то сезанисто-матиссистое. Аналогичные им художники были и есть в Восточной Европе. Широко показаны Древин, Удальцова, Симано-вич-Ефимова, Романович, малоизвестный и забытый Рублев и целый ряд других извлеченных из небытия вхутемасовцев. Одну из бывших вхутемасовок, чья живопись тоже висит в новой Третьяковке, Т.А. Маврину, я довольно хорошо знал. Она всю жизнь поклонялась Матиссу и яркому пятну. Знал я и ироничного петербуржца Милошевского, тоже экспонированного в этой компании.

Завершают экспозицию новой Третьяковки несколько странных художников, искавших вдохновений в тогдашней Европе. Это огромное полотно будущего мэтра сюрреализма Челищева, и полотно Чупятова «Самосожжение нapoдoвольцa», и подражание немецким экспрессионистам Голополосова. Чупятов – очень оригинальный художник. Я видел в частных собраниях его ранние полотна очень высокого уровня. Он тогда был под влиянием Петрова-Водкина и преподавал в Академии художеств.

О графике и скульптуре я не пишу, так как это отдельная тема и ее участие в представленной экспозиции носит несколько фрагментарный характер. Свое видение показа всех процессов русского искусства 20-го века я уже изложил. Общий экспозиционный замысел искусствоведов, создавших вкратце описанную мною экспозицию, я, как мне кажется, разгадал – это постмодернистский коллаж из несопоставимых явлений. Зрители должны быть благодарны музейщикам – те поставили вопрос, на который должно ответить время. Современная Россия еще очень недалеко отошла от периода большевистской диктатуры, не исключен и реванш необольшевизма с полным пересмотром эстетических оценок и критериев.

А вокруг новой Третьяковки идет довольно уютная жизнь: стоит безносый Сталин Меркурова, идолы Дзержинского, Свердлова, рядом – небольшие статуи советских эпигонов Генри Мура. Бывший пустырь превращен в сад искусств, где стоят навесы-павильоны, где современные художники-ремесленники продают свою немудрую продукцию для квартирок обывателей: церковки на бересте, «голландские» натюрморты, горные пейзажи с озерами и замками, шикарные ню для спален. Все это гладко выписано, вылизано и никаким авангардизмом даже отдаленно не попахивает. Приезжают новые русские на черных «саабах» и подолгу выбирают. Все цены в пределах ста долларов. Я беседовал со многими из этих художников. В новую Третьяковку они не ходят и достижениями русской живописи 20-го века не интересуются. Это не надо ни им, ни их покупателям.

Москва, 2000

Русско-еврейская народность

«Современный мир разделен перегородками, всё, что в них не укладывается, не имеет права на существование».

Л. Ф. Жегин (Шехтель)

Русское простонародье само, без посторонней помощи, веками вынашивая кровожадную идею глобальной мести, покончило со своей элитой, уничтожив императорскую петровскую Россию с ее немецко-русской цивилизацией. Теперешний Санкт-Петербург абсолютно мертвый город, наподобие Чуфут-Кале в Крыму, Помпей и римских городов в Африке. Те, кто в нем жил, давно умертвлены чека и частями вермахта, доделавшими дело господина Ульянова-Ленина. До этого Петр и его номинальный маленький толстенький отец Алексей Михайлович и реальный, биологический отец «преобразователя» - почти двухметровый патриарх Никон, заваливший, как бык, на исповеди молоденькую царицу Наталью Кирилловну Нарышкину, прикончили Древнюю Русь, ушедшую в раскол. Старообрядцев большевики сокрушили в общем порядке, наравне с казачеством, купечеством, священством, дворянством. Бедная запуганная провинциальная губернская Россия никогда не создавала своих параллельных центров цивилизации и жила всегда под страхом осатанелой столицы. И старая, и современная Россия – страна одного города, вроде польской Варшавы, чешской Праги, латышской Риги. Москва уже со времен Алексея Михайловича не центр России, а источник смуты, змеиное гнездо заговоров сначала с яузским зловещим Кукуем, а уже потом с Лубянкой. Всероссийский урчащий подлостью живот, централизованная обжираловка России – вот что такое Москва. Здесь жрут, пьют, совокупляются и перепродают то, что накрали и отняли в Сибири.

История России регрессивна. Со времен татар каждый следующий режим еще ужаснее предыдущего, еще более отнимает гражданские права у своих безмолвных подданных. В Европе в 16-м веке были гуманисты, Возрождение, протестантизм, а в России Годунов и Романовы ускоренно вводили крепостное право, никогда до этого не бывшее на Руси. Сибирь колонизировали политические и религиозные диссиденты, бежавшие из деспотической Москвы. В этом секрет фактически бескровного создания огромного Московского царства, возникшего из симбиоза свободолюбивых личностей, породнившихся с инородцами. Академик Янин, археолог, десятилетиями копающий в Новгороде, говорит и пишет, что Россия не произрастает Сибирью, а паразитически живет тамошним ясаком – пушниной, драгоценными камнями и золотом, хотя до этого все производила сама. Академик Янин считает все произошедшее в России после присоединения к Сибири «эпохой развитого социализма», так как страна привыкла жить взаём, грабя окраины, как Испания обкрадывала три века открытую ею Америку. Но в Испании был крепкий католицизм, а в России православие было сугубо поверхностным. Монастыри с греко-балканскими монахами были очагами изысканной палеологовской цивилизации среди озверелых угро-финских и тюркских инородцев и полуязычников славян. Мне искренне жаль людей типа Максима Грека или моего предка - византийца из Далмации Долматова, приехавших на рубеже 15-16 веков в Московию создавать русскую государственность, так называемый Третий Рим, который окончился ленинской чекой и коминтерном.