Шлюзы - Ксения Буржская

места с букетом

на эскалаторе —

такая нагрузка.

Не подскажете, где Аврора?

Пожалуйста: вдоль по набережной.

Катастрофа: не попасть в Русский.

Понаехали. А там Врубель.

Но сейчас все к культуре тянутся,

Билеты только в цирк. А он что же —

не искусство?

Зубрами дома встали новые. До чего

нескладно:

здесь, конечно же, тоже что-то

построят. Со львами, к примеру.

Или рисованными атлантами.

2006

Рыбный день

I

А если бы снег и дождь,

а если бы зиму вспять,

вернуть нелюбовь и бред,

смогли бы меня понять?

А если бы ветер, ночь,

если бы все – назад?

И месяцы эти – прочь,

и песни все эти – в сад!

А если бы этот день,

а если бы слово – вслед?

А если я – шмыг – в тень,

вы бы зажгли свет?

II

Я б отказалась без тени сомнения

от всех до единого воскресений.

От всех до единого дней недели,

в которых вас нет —

они мне надоели.

Я б отказалась от всех сред,

где есть вы, а меня – нет.

Я б отказалась от всех выходных,

и, задыхаясь от труб выхлопных,

ехала б, ехала вам навстречу,

когда бы я знала, что время лечит.

III

Загорели в черный цвет руки.

А на небе в пять цветов – дуги.

И под солнцем жжет огонь. Пусть

разрывает сердце – вон! – грудь.

Я не ведала – ещё —

как счастье слепит.

А любовь вылечит —

детский лепет.

IV

Срывайте злость свою на красках

каменных,

на серых стенах города.

Вы тоже были есть и будете —

горды и молоды.

И я оставлю вас себе

на память долгую.

И помнить каждый ваш

шалфей —

мой долг.

V

Поздний вечер —

во все грани свет.

И ларёк закрыт —

газет нет.

А в метро полным-полно

душ.

Вот жена, а рядом с ней —

муж.

И смешались запахи духов,

и обрывки разбежались снов.

И случайно —

не на той линии

подарил он ей одну

лилию.

А народу в этом городе

тьма.

Он ей тянет сквозь толпу:

на!

А в вагоне вдруг погас

свет.

И меня уже в толпе

нет.

VI

Ветер рвался как перед дождем в окна,

завывал по проводам волком.

Ветер ветки заносил в воду.

(Это будет не про нас – про погоду.)

Я пишу, а отнесет ветер.

Он лохматый, словно твой сеттер.

Я лохматый, словно твой пес.

Посмотри, что я тебе принес.

2002

207

Ее пальцы ударились

в щеки мои

с разбегу.

От нечего делать.

Я попросила: перчатки сними.

И тоже потом разделась.

И тонкие копчики

наших зонтов

касались друг друга

веерно.

Я резала пальцы

о тонкий стан

стального предчувствия

ветра.

И бусы надежд

сжали сердце мое,

и я попросила: останься…

Она брови выгнула,

как сирконфлекс,

одернув меня,

как ранец.

И руки мои – с ее плеч

долой

летели до самого неба.

И пряталась сонно в берлогу

зима,

царапая спину о вербу.

И зону ее эрогенного

слуха

я молча ласкала словарным

запасом.

До самых последних желтеющих

пор,

до самой рябины красной.

2006

Красное нефильтрованное

Расстояние рельсы точит.

Пять минут – и уже Бологое.

Неизбежные семь часов

пятиуровневым матом крою.

Из Парижа все валят в Ниццу —

каждый вечер от клаустрофобии

из столицы бегут в провинцию,

разделившись на Гуда и Робина.

Я – напротив. Из Балтики в красное.

Погулять по пижонской площади,

от осеннего ветра морщиться,

размечтавшись о двоеженстве.

На два города незамеченной

проложить все свои маршруты.

Чтоб прослыть от макушки до пяток

членом общества обэриутов —

эпатировать каждый дворик

интеллектом и нецензурщиной.

Поиграть в стиле ню натурщицей,

доморощенной, неотпущенной.

И записки на двух коленках,

продолжая строку по бедрам,

на рецензии сдаю в beer-пабах.

Жаль, что я не Лотрек, не Пабло.

И обратно – ступени улиц,

разделительные полосы в ямочках.

В пятикомнатных люксах

белое – литрами, из стаканчиков.

эсэмески, магниты, роуминг,

фразы глупые: «время лечит».

Собираю пазл из фигур неправильных:

мои руки. Твои плечи.

Вечером, в вертепе проводниц

поражаюсь сама своему

красноречию. Я целую тебя

через призму лиц,

по прибытии также

не встреченных.

2005

Три сестры

Приеду к тебе – бесколесый король

с оголенным электрическим чувством голода.

Как омнибус, назначенный на главную роль

в депо иллюзий: глотать твой город.

Ты по-летнему скроешь свое ландо,

скользящее плавно в асфальтовой плоскости.

Здравствуй, солнечный муравейник снов,

добрый вечер, набережные из слоновой кости.

Приеду, и в легкие – солнце – вместо корон.

Входи, только, пожалуйста, не хлопай дверцей.

Переезд в столицу – всего лишь разгон,

чтобы взять берлин твоего сердца.

2007

«Я не ежик вечно пьяный, я не бог, не лесбиянка…»

Я не ежик вечно пьяный, я не бог, не лесбиянка,

не царевна-несмеяна, не пьеро я вечно грустный,

не стрелец, не из капусты, не паромщик,

не насильник, но люблю, и очень