Город засыпает - Наталья Тимошенко

Лейтенанта Павла Серегина прислали ему «на обучение» всего дней десять назад, когда дело, над которым сейчас думал Дементьев, уже было отнесено к разряду «остывших», и по нему прекратились активные следственные действия. Следователь с сомнением посмотрел на молодого коллегу, но потом решил, что проговорить еще раз все вслух будет не лишним, может быть, свежий молодой взгляд заметит какую-то нестыковку.

– Так, иди сюда, – велел он, подзывая лейтенанта к себе и освобождая ему кресло. – Садись и смотри. – Он взял карандаш, подошел к шкафу и начал говорить, показывая на фотографии и стикеры, словно учитель, объясняющий урок. – Вот, десятого апреля в заливе на берег выбросило труп мужчины. Причем утонул он, по мнению наших экспертов, не менее чем за сутки до этого. По некоторым признакам было определено насильственное утопление, и дело из несчастного случая превратилось в убийство. Мужчину позднее опознали как Степана Кленина. Буквально в тот же день соседи одной многоэтажки пожаловались на неприятный запах, который донимал их уже какое-то время. Приехавший хозяин открыл ее и обнаружил труп своего квартиранта. Кстати, можно сказать, нашего коллегу, молодого участкового, примерно твоего возраста. Он был убит в ночь на седьмое апреля. Прежде, чем мы успели выяснить, что эти двое были знакомы, обнаружился еще один труп, на этот раз женский. Он лежал тоже с седьмого числа в одном из этих заброшенный зданий, которые слишком старые и для того, чтобы их использовать, и для того, чтобы их сносить. Девушка, кстати, была почти ровесницей двух других трупов…

– Постойте, – перебил Серегин. – Вы хотите сказать, что все эти три убийства связаны?

– Не три, – Дементьев мрачно покачал головой и провел в воздухе кончиком карандаша невидимый круг, захватив в него все фотографии, висевшие на торце шкафа. – Всего погибло шесть человек. В том числе и убийца, которого мы нашли повесившимся в собственной квартире десятого вечером. Еще один молодой парень до тридцати, Игорь Мартынов. Оставил лаконичную записку: «Я убил их всех и не смогу с этим жить. Это отвратительная игра».

– Игра?

– Вот именно. Не знаю, что именно у него там в мозгах заклинило. Парень, по нашим сведениям, был геймером, но вроде рубился во что-то про магов и эльфов, а не про Фредди Крюгера. Но не это самое интересное.

– А что? – Серегин спросил это с придыханием, зачарованно слушая Дементьева, словно тот рассказывал ему увлекательную сказку, а самому Серегину было лет пять.

Дементьев криво усмехнулся, заметив это.

– Убийства начались в ночь на седьмое апреля, а закончились вечером девятого самоубийством убийцы. Седьмого погибли двое, восьмого один человек, а девятого трое, включая убийцу. Двое погибли ночью, трое днем, сам убийца – вечером. Но и это еще не все. В ночь на седьмое первая жертва сама впустила к себе убийцу. На столе в кухне были найдены початая бутылка коньяка и три стопки. Генетический материал на одной стопке принадлежал убитому участковому, на другой – Мартынову, а на третьей – неизвестному.

Дементьев сделал паузу, давая Серегину осознать услышанное. Когда у того в глазах отразилось понимание, он удовлетворенно хмыкнул: парень соображал достаточно быстро.

– Убийц было двое?

– Вероятно. Либо второй – безмолвный свидетель, который пока так и не проявился. Кто убил Кленина, мы можем только предполагать, вода уничтожила все возможные улики. Там и тело-то в ужасном состоянии пребывало, бедный брат, которого вызвали на опознание. Зато генетические образцы остались на теле девушки, которая погибла между ними. Угадаешь, кому они принадлежали?

– Тому самоубийце?

Дементьев покачал головой с ехидной улыбкой, хотя у парня не было и полшанса угадать. Следователь ткнул кончиком карандаша в четвертую фотографию.

– Андрею Волкову, которого мы нашли предпоследним, но которого убили днем восьмого.

– То есть между девушкой и Клениным?

– Да.

– То есть Волков был тем самым вторым убийцей?

– Увы, нет, его ДНК не совпало с оставшимся на третьей рюмке. Но попробуй угадать, кто убил самого Волкова?

Серегин открыл рот, но так и не придумал, что сказать, поэтому громко выдохнул и пожал плечами.

– Кленин?

Дементьев, собиравшийся шокировать молодого коллегу, на мгновение даже замер, удивленно вздернув брови.

– Почему ты это предположил?

– Не знаю. Самоубийца, признавшийся во всех убийствах, слишком простой вариант, чтобы вы спрашивали об этом с таким пафосом, – Серегин улыбнулся. – Ну и Волков убил девушку, а его убила следующая жертва, в этом есть некая последовательность.

– Ты почти угадал, – удовлетворенно заметил Дементьев. – Скажем так, Кленин тоже участвовал в этом. А кроме него – самоубийца Мартынов.

– Опять вдвоем? – недоверчиво нахмурился лейтенант.

– Прикинь.

– А кто шестая жертва?

– Еще одна девушка, Ирина Машкова. Погибла девятого днем.

– А Кленин девятого ночью?

Дементьев кивнул. Он присел на краешек своего стола, чтобы снова видеть торец шкафа с фотографиями, и вздохнул.

– Формально, дело почти закрыто. К концу квартала сделают вывод о том, что всех убил Мартынов, а поскольку он мертв, то с него и взятки гладки.

– Но как же тот неизвестный? И почему некоторые жертвы убивали других или участвовали в убийствах? Чего ради вообще были все эти смерти?

С каждым вопросом парень нравился Дементьеву все больше. Станет толковым следователем, если не разочаруется в профессии и не уйдет в коммерческие структуры.

– Все, что мы знаем наверняка, – это то, что эти люди были знакомы и последний раз собирались вместе в выходные, пятого-шестого апреля. А потом вот… – он махнул рукой на шкаф.

– А почему вы вдруг подняли эти случаи? – прищурившись, поинтересовался лейтенант Серегин. – Ни разу у вас не видел такой… «доски» как в американских сериалах про копов.

– Потому что я сейчас еду на чтение завещания Степана Кленина, – Дементьев резким движением вернул карандаш в стакан с ручками, стоявший на столе. – По какой-то причине я приглашен туда.

– Вы были знакомы?

– Нет, но господин Кленин распорядился пригласить на чтение завещания «того, кто будет вести расследование его гибели».

У молодого лейтенанта челюсть буквально отвалилась от такого заявления. Дементьев удовлетворенно хмыкнул. Он любил удивлять молодняк.

– Ничего себе. А можно с вами?

– Еще чего! – это было уже слишком. – Один из нас должен остаться в лавке. Вот ты и останешься. И вообще, кыш с моего места.

Серегин что-то недовольно проворчал, вылезая из кресла, но за свой стол вернуться не торопился. Он остановился у шкафа, еще раз внимательно разглядывая фотографии и стикеры, краткие пометки на которых теперь стали для него осмысленной информацией.

Только когда Дементьев убрал все документы в сейф, а сам достал из шкафа ветровку, собираясь уходить, Серегин окликнул его:

– Владимир Петрович, а я знаю, в какую игру они играли.

– Неужели? – Дементьев обернулся к нему уже стоя у двери и держась за нее одной рукой. – В какую?

– Они играли в «Мафию».

Глава 2

Дача Клениных, по сути являвшаяся полноценным загородным домом, еще издалека произвела на Ташу неизгладимое впечатление. Раньше подобное она видела только в кино или рекламе строительных фирм, да и то далеко не всех. Может быть, пару раз проезжала мимо чего-то подобного, завистливо вздохнув. Она даже не сразу поняла, сколько в доме этажей – три или четыре, поскольку подъезжали они со стороны стены, полностью сделанной из стекла, и посчитать этажи по окнам никак не получалось. Таша моментально представила, сколько воздуха и света должно быть внутри при наличии подобного прозрачного фасада, после чего влюбилась в дом окончательно и бесповоротно, с грустью понимая, что ничего подобного ей в жизни не светит.

Хотя формально дом относился к дачному поселку, фактически он был построен довольно далеко от остальных домов, в лесу, поэтому со всех сторон его окружали только высоченные сосны. Они тянулись вверх даже выше самого дома, этажей в котором оказалось все-таки три.

Когда они подъехали, двухметровый забор, окружавший дом, зиял провалом открытых ворот. По всей видимости, в доме ожидали большой наплыв гостей и открывать ворота каждому в отдельности хозяева ленились.

На покрытой уличной плиткой площадке перед домом стояло уже три машины. Повилас примостил свой Форд Мондео за каким-то крупным черным хищником рядом с довольно простым Фольксвагеном цвета спелой вишни. Заглушив мотор, он на какое-то время молча замер на своем месте, не торопясь выходить и ничего не говоря.

Таша терпеливо ждала, когда он очнется, и не собиралась его с этим торопить. Всю дорогу Повилас вел себя очень нервно. Когда они на добрых полчаса застряли в пробке на выезде из города, он заметно распсиховался, чего Таша не замечала за ним никогда раньше. Разве что в последние полгода он вел себя более нервно. Ей пришлось спокойно напомнить ему в ответ на его возмущение, что канун длинных выходных летом, даже при очень плохом прогнозе погоды, всегда означает пробки на выезде из города, причем в любое время суток.