Поймите меня правильно - Питер Чейни

— Все это случилось на третью ночь, сеньор, — сказал он. — В тот вечер к старику приехали несколько гостей. Я узнал об этом у служанок-индеанок, работавших на гасиенде.

Сначала приехала леди, потом джентльмен, только я не знал их имен. Вскоре после полуночи, сеньор, я стоял на часах и всматривался в пустыню и думал, какое тихое и спокойное место эта гасиенда. Тут я услышал из дома звуки граммофона. Потом смеялась леди. Я подумал, какая хорошая, мирная ночь.

В этот момент я услышал шум автомобиля и увидел, как по дороге, ведущей к воротам гасиенды, ехала машина. Я взял свое ружье и направился к машине, чтобы посмотреть, что это за визитер к нам пожаловал.

И вдруг на гасиенде раздался ужасный взрыв. Я бросился лицом на землю и начал молиться Мадонне, я подумал, как неудачно, что сеньор Джеймсон выбрал такую тихую ночь, чтобы взорваться от своих глупых экспериментов.

И тут я увидел, что от гасиенды бежал молодой человек, секретарь сеньора Джеймсона. Он подбежал к машине, за рулем которой сидела молодая и очень красивая леди, и объяснил красавице, какая ужасная катастрофа только что произошла. Вероятно, эта леди тоже приехала в гости.

Парень изобразил на своем лице печальную мину и развел руками.

— Как это все было ужасно, сеньор, — сказал он. — Половина гасиенды взорвалась, стену вырвало, а мебель разлетелась в куски. Очевидно, сеньор Джеймсон демонстрировал друзьям свое изобретение, и в это-то время все и произошло. Две служанки были убиты, так же, как и сеньор Джеймсон, леди и молодой человек. Только секретарю удалось спастись, потому что он вышел из дома, чтобы встретить вновь прибывшую молодую леди, которую ожидали гораздо раньше и которая должна благодарить всех святых за то, что она задержалась в пути, иначе и она была бы убита.

Педро потушил сигарету и потянулся.

— Мы похоронили их, сеньор, у восточной стены гасиенды. Сеньора Джеймсона невозможно было узнать. Его разорвало на куски. У молодого человека, приехавшего к нему в гости, оторвало голову. А слуг мы так и не могли найти, валялись только обрывки их одежды.

Все это очень печально, сеньор, потому что из-за этого я, как говорится, потерял довольствие. Вы сами понимаете, что у меня не было никакого желания сообщать о случившемся местному коменданту.

К сожалению, сеньор, на следующий вечер мне с моими друзьями пришлось сесть на коней и отправиться через пустыню обратно. Как красива иногда может быть жизнь, — сказал он и добавил с глубоким вздохом, — и как печальна. Сеньор, это все, что мне известно.

Он снова развалился на скамейке, подложил руки под голову и уставился в потолок.

Я полагаю, что теперь настала моя очередь разыгрывать свою роль.

— О'кей, Педро, — сказал я ему. — Но это почти ничего мне не сказало. Я узнал только, что старик, какая-то девушка и несколько парней погибли. А вот когда ты копался в руинах, ты нашел какие-то бумаги старика или еще что-нибудь?

— Ничего, сеньор! Абсолютно ничего! Все, что находилось на этой стороне гасиенды, все разлетелось в мелкие куски или сгорело. Я, конечно, старательно все обыскал, не осталось ли чего-нибудь ценного, но ничего не нашел.

Я закурил.

— Что ж, нельзя сказать, чтобы это была уж очень подробная информация за пять тысяч долларов, Педро? А? Как ты думаешь?

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Сеньор, вы очень меня оскорбляете. У меня ни на минуту не было мысли, чтобы получить от вас деньги до того, как я отвезу вас на гасиенду и вы там все сами обыщите. А между прочим, это место не так то легко найти. Вы его никогда и не найдете, если не обратитесь к помощи опытного проводника, такого, как я, например. До этого места два дня пути. А положение в стране известно. Вам далеко не безопасно будет совершать такую поездку одному. Уверяю вас, учитывая все это, сумма, которую я прошу, не так-то уж велика. Я немного подумал.

— О'кей, — сказал я ему. — Допустим, мы с тобой договоримся. А каким же образом я выберусь из этого санатория?

— Ну, это будет не так трудно устроить, сеньор. Я знаю здешнего часового, это довольно сговорчивый парень. Если мы упомянем о деньгах, он охотно прислушается к нашей просьбе. Сеньор, вот мой план. Мы подождем до завтра, до второй половины дня, потому что утром сделать это нельзя, слишком много народу болтается около тюрьмы. А вот после полудня здесь никого не бывает. Значит, так. Когда к нам придет часовой, я поговорю с ним, и он так устроит, что когда он придет в камеру вечером, то дверь за собой не закроет. Вы уйдете, а я останусь тут в качестве заложника, пока вы с ним не расплатитесь. Это будет стоить очень недорого, ну, скажем, двести песо. Отлично? Значит, вы уйдете и достанете деньги, но только будьте осторожны, держитесь подальше от Темпа-па. А сколько времени пойдет на то, чтобы достать деньги?

— Деньги у меня в машине, — сказал я ему, — а машину я оставил в кустах с восточной стороны города. Я доберусь туда примерно за час. Но обратно мне тоже придется идти пешком, потому что машина у меня испорчена, карбюратор засорился, она не пройдет и ярда.

— Не беспокойтесь, сеньор, — сказал Педро. — Это все мелочи! Вам машина не потребуется. Когда вы достанете деньги, вы спокойно дождитесь ночи. Потом по окраине Темпапа пройдете по дороге, которая идет прямо мимо тюрьмы. В двух милях отсюда вы увидите пустынную дорогу, ведущую на север. Сверните на нее и дойдите до маленького домика. Эта белая каса расположена в долине Назас. Полицейский патруль редко туда заглядывает, кроме того, здешний стражник, вероятно, сообщит им о вашей щедрости.

В этом домике вы найдете сеньору Фернанду Мартинас. Помиритесь с ней! Объясните ей, что ваша грубость носила чисто театральный характер, что это часть нашего маленького плана, потому что я не хочу сердить эту леди, которую я очень люблю. К тому же у нее характер тигра.

Она доставит ваши деньги сюда, в тюрьму. Вы пришлите двести песо для стражника и триста песо для коменданта. Он снова лег. Видимо, он был очень доволен своим планом.

— После того, как я буду освобожден, — продолжал он, — я немедленно присоединяюсь к вам в доме Фернанды, и мы поедем с вами на гасиенду покойного Джеймсона.

Он улыбнулся мне широчайшей улыбкой.

— Ну, как сеньор? — спросил он. — Так дело войдет?

— Пойдет, Педро. Обещаю тебе, я никогда не забуду, как ты его провернул!

Он зевнул, растянулся на лавке и расположился спать. Я долго сидел, смотрел на него и курил. Через несколько минут парень уснул, как младенец.

А я решил все обдумать. Я что-то не могу сообразить: правду мне рассказал Педро или все выдумал? И я ничего не понял относительно взрыва у Джеймсона. Какой там взрыв?! Может быть, Педро считает, что мне известно гораздо больше, чем есть на самом деле? Мне сейчас нужно во что бы то ни стало как можно быстрее добраться до Пеппера.

Лунный свет падает через решетку на лицо Педро, отчего оно похоже на шахматную доску. Я задумался о Фернанде.

Да, вот это женщина! И почему это Педро, такой ничтожный, в сущности, парень, у которого за душой ничего нет, самый низкопробный бандит, и вдруг так крепко связан с красоткой Фернандой? И может быть, он прав, что у нее характер тигрицы, и может быть, именно это делает ее такой красивой!

Мне припомнилась одна бабенка из Чаттануги. Вот интересная была штучка! Ее даже нельзя было назвать хорошенькой до тех пор, пока она не замечала, что ты начинаешь слишком внимательно приглядываться к какой-нибудь другой девчонке.

Вот тогда она свирепела и делалась очень красивой. Только в такие моменты от тебя требовалась большая ловкость, нужно было уметь вовремя подпрыгнуть и увильнуть, чтобы она не попала в тебя каким-нибудь режущим предметом. А после того, как мне рассказали, что эта бэби однажды отрезала одному моряку правое ухо, бросив в него нож с дистанции в 10 ярдов , я вдруг вспомнил, что у меня в Нью-Йорке неотложное дело и умчался с ближайшим поездом.

Но если не считать метания ножей, это была отличная бабенка и очень добрая к животным.

Да, интересные создания, эти женщины. Я считаю, что если бы на свете не было женщин, не было бы необходимости в работниках моей профессии. Парень, который сказал только половину истины, одно дело, а другое — знать, как с ним поступить, когда найдешь!

Любая девчонка, если только у нее не абсолютно безнадежный мордоворот и если ее линии позволяют ей фотографироваться для рекламы в купальном костюме, такая девчонка готова нанести сокрушительный удар любому парню. И всякий раз, когда ты натыкаешься на целый букет неприятностей и преступлений, ты можешь спокойно ставить об заклад месячную зарплату, что обязательно на дне этого дела окажется очаровательная, с самым невинным личиком бэби, запрятавшая в чулок шестидюймовый ножичек, на случай, если ей вдруг захочется очистить яблочко.

Может быть, это является одним из объяснений дружбы Фернанды-Педро?