Шаг первый. Мастер иллюзий - Антон Демченко

– А если экстерн?

– Без сданных экзаменов средней школы экстерн в старших классах невозможен, – отрезал усевшийся на диван товарищ окружного атамана, побарабанив толстыми пальцами по столешнице, и хотел было уже вновь заговорить со своим начальником, но я вновь его отвлек.

– Понятно, а есть ли возможность сдать переводные экзамены за текущий год в конце лета? – поинтересовался я, когда приземистый товарищ окружного атамана, промокнув багровую лысину платком, на миг заткнулся.

– В принципе… да. – Толстощекий заместитель замер, очевидно, что-то прикидывая, и уверенно кивнул, тряхнув всеми тремя подбородками. – Отстающие есть во всех классах, как и желающие повысить свои экзаменационные баллы, так что наши гимназии предоставляют возможность повторного прохождения испытаний перед началом нового учебного года. Но сдавать все экзамены… вы уверены, что потянете такую нагрузку? Это же как минимум девять предметов, по которым вам придется успеть подготовиться всего за два с половиной месяца.

Угу. А учить придется материал не только за этот год, но и как минимум за два предыдущих, все же школу я заканчивал давно, да и программы у нас наверняка были разные. Сдохну же! С другой стороны, а куда деваться? Эх…

– Это будет тяжело, – вздохнул я вслух. – А есть ли возможность растянуть сдачу этих экзаменов, скажем, до конца осени? А я бы до того времени учился вместе со сверстниками… вольным слушателем, так сказать.

– Гимназия святого Ильи. – Вдруг обронил дед Богдан, и на него с недоумением воззрились хозяин кабинета и его заместитель. Впрочем, последний, кажется, что-то понял, поскольку его глаза вдруг задорно блеснули. Старик же усмехнулся. – У меня сын ее заканчивал.

– Точно. Там же двухгодичный цикл обучения. Ерофей вполне сможет закрывать контрольные за прошлый год по мере обучения, и ему не придется издеваться над собой, как в случае со сдачей переводных экзаменов в обычной гимназии. – Хлопнул он в ладоши, но тут же нахмурился. – Но это учебное заведение с уклоном в естествознание, а юноша, как мне кажется…

– Ружана за лето поднатаскает, – отмахнулся дед Богдан.

Окружной атаман переглянулся с заместителем.

– Это меняет дело, – медленно проговорил толстяк. – Если Ружана Немировна возьмется, то, думаю, проблем с обучением у Ерофея не будет, по крайней мере с профильными предметами. Но учтите, юноша, даже с таким подспорьем вам придется очень хорошо потрудиться, чтобы через два года достойно выйти на выпускные испытания. А теперь, господа, я вынужден с вами проститься. У меня, как только что выяснилось, появились неотложные дела. Надо связаться с директором гимназии, договориться о подготовке необходимых документов, ну, вы понимаете. Да, бумаги о приеме, как только они будут готовы, я пришлю на адрес уважаемого Богдана Бранича, с нарочным.

Резво подхватившись, толстячок вскочил с дивана и, пожав руки всем присутствующим, выкатился за дверь. Причем проделал это так стремительно, что мы и рта не успели открыть.

– Вот неугомонный. – Покачал головой Турчанинов, проводив взглядом укатившийся «колобок», и повернулся к нам с дедом Богданом. – Что ж, остался последний вопрос. Шестнадцать лет это возраст первого совершеннолетия, так что предлагать поиск приемной семьи для тебя, Ерофей, я не вижу смысла. Но до полного совершеннолетия еще четыре года, и на это время тебе необходим попечитель. Богдан?

– Да, я хотел бы стать попечителем для юноши, – кивнул старик, вгоняя меня в ступор. Неудивительно, мы же знакомы меньше недели! А тут вдруг отношение, как к потерянному племяннику… любимому. Удивительно. – Если, конечно, ты не возражаешь, Ерофей.

– Эм-м… нет… в смысле не возражаю, – кое-как проговорил я.

– Вот и замечательно, – улыбнулся полковник.

– А чем приемные родители отличаются от попечителей? – уточнил я, кое-как придя в себя от таких новостей.

– Попечитель не лезет в личную жизнь подопечного, но до определенной степени несет ответственность за его действия и контролирует значимые финансовые действия, – ответил Турчанинов, но заметив мой недоуменный взгляд, пояснил: – Это значит, что до достижения тобой полного совершеннолетия Богдан будет нести гражданскую и уголовную ответственность за большую часть твоих возможных проступков, а также будет вправе наложить вето на любую твою крупную покупку… или на попытки взять крупную ссуду. То есть без его подписи ты не можешь, например, приобретать или продавать недвижимое имущество, а также взять денег в долг. Равно как и не сможешь выступить поручителем без его разрешения. С другой стороны, по твоим обязательствам, подтвержденным Богданом, ответственность вы будете нести вместе, в равных долях. Понятно?

– Вполне, – протянул я. Получается, попечители – это некий стопор, чтоб юные шалопаи не вляпались в серьезные финансовые неприятности. Неплохо. Но нужно будет уточнить некоторые моменты в соответствующей литературе.

– Замечательно. – полковник кивнул. – Тогда вот вам бумага, пишите заявление в свободной форме, а завтра на Совете Призрения мы его утвердим и вышлем вам соответствующий документ. Вроде бы все…

Тут и дурак поймет, что аудиенция окончена. Но никаких обид, полковник и так убил на меня большую часть дня. Так что мы с дедом Богданом шустренько откланялись и свалили из этой обители бюрократии под названием управа Первого Донского округа. Хотя, если судить по количеству мундиров, встретившихся нам на пути к выходу из здания, я бы назвал его штабом. Впрочем, похоже, что кроме меня такая мысль никому в голову не приходила… полагаю, это связано с тем, что подобное засилье разномастных мундиров абсолютно привычно для окружающих. Здесь, как я понял, мундиры носят все чиновники без исключения, а может, и не только они. Что-то подобное, как мне кажется, было и в нашей истории, по крайней мере в дореволюционные времена, когда чуть ли не у каждого ведомства была своя форма. Здесь же эта традиция, судя по всему, без проблем дожила до нынешних времен. Ха, могу поспорить, если в этом мире водятся общечеловеки, они наверняка воют от такого «милитаризма»!

Полковник Турчанинов проводил взглядом скрывшегося за дверью старого друга и его найденыша, после чего откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, облегченно вздохнул. Наконец-то это закончилось… почти. Хозяин кабинета открыл глаза, глянув на проскользнувшего в дверь адъютанта.

– Ну? – спросил он.

– Глухо, господин полковник. – Покачал головой его помощник. – Если его защиту ставила Ружана Немировна, то я преклоняюсь перед ее талантом. Мне такое мастерство пока не по плечу.

– Ясно, – хмуро отозвался окружной атаман. – А что скажешь по общему впечатлению?

– Он ведет себя как взрослый, – после недолгого молчания проговорил адъютант.

– Сирота. – Пожал плечами хозяин кабинета. – Такие взрослеют быстро, а ему уже шестнадцать.

– Согласен, – кивнул помощник. – Но есть еще один момент. Как бы рано человек ни повзрослел, словарный запас его будет соответствовать окружению…

– Хочешь сказать, что для бродяги у него слишком правильная речь? – усмехнулся полковник. – Я это тоже заметил. А еще… акцент, не акцент…

– Да, что-то чужое в интонациях слышится совершенно определенно, – подтвердил адъютант. – Но опять же, если вы правы насчет раскольников, то в этом нет ничего удивительного. С их-то отшельничеством и традициями…

– В общем, ясно, что ничего не ясно. – Скривился Турчанинов. – Ладно, свободен… и подготовь документы к завтрашнему совету. Обещание надо держать.

– Будет исполнено, господин полковник, – кивнул помощник, взяв со стола лист заявления, и исчез за дверью.

– Ох, Богдан, надеюсь, ты не втравишь нас в неприятности этими своими игрищами, – тихо пробормотал окружной атаман.

Попросить объяснения поступкам старика и его жены я решился, лишь когда старый пикап деда Богдана выкатился за пределы юрта.

– Судьба, – коротко ответил он с невозмутимостью каменной глыбы, разве что плечами пожал. Я не понял.

– А если развернуть?

– Вот же недоверчивый. – Покачал головой Богдан, но пояснил: – Ну не мог я пройти мимо, понимаешь. Нельзя так.

– Но сейчас-то… – протянул я и замолк.

– А что «сейчас»? – фыркнул старик. – Податься тебе некуда, от памяти одни огрызки, хорошо хоть учиться говорить заново не пришлось. А у нас в доме с отъездом сына стало слишком тихо. Так почему бы нам с тобой и не помочь друг другу? Опять же Ружана меня загрызла бы, если б я просто так тебя отпустил, хворого и ничего не знающего об окружающем мире. Сердобольная она, как все дети Макоши.

– Ч-чего? – опешил я.

– Потом объясню. Или Ружанка сама все расскажет. Хех, ей тебя все равно учить придется, – отмахнулся дед Богдан, но уже спустя секунду, мельком взглянув на меня, вздохнул. – Понимаю, что тебе трудно поверить в чье-то бескорыстие. Вряд ли за время шатаний по стране ты часто видел добро от чужих людей, но в данном случае все так, как и выглядит. Мы с Ружаной не ищем от тебя выгоды и не таим зла. Просто хотим помочь… ну и насчет пустоты в доме я не врал. С тех пор как сын забрал семью в столицу, мы редко видимся. Раньше-то он чуть ли не каждые выходные привозил к нам своих детей, да и лето они проводили у нас всей семьей, а теперь… теперь они приезжают куда реже.